Мой парень - порноактёр (СИ) - Сорокина Дарья. Страница 45

Бет поверила. Не отмахнулась. Она еще здесь, не морщится от отвращения.

— И что ты думаешь обо всем этом? Только честно!

Ложечка отвела взгляд и вдруг стала слишком серьезной.

— Думаю, что у Руби самый лучший брат на свете.

— А у Элизабет лучший парень на свете?

Она улыбнулась и снова посмотрела мне в глаза:

— Лучший.

— Но?

— Я ревную, Эд. Чуть с ума сошла сегодня в библиотеке, когда увидела твое фото в инстаграме Руби с той самой девушкой с видео.

— Энит… У меня с ней ничего нет, клянусь. Только работа.

Ага, работа, во время который мы спим, шикарно я умею успокаивать свою девушку.

— Я верю, что у тебя с ней ничего. А у нее с тобой?

И где я такую умную себе нашел? Знает, какие вопросы нужно задавать, чтобы вытянуть из меня все.

— У нее ко мне интерес. Я стараюсь держать дистанцию насколько это возможно, и Энит в курсе, что у меня есть ты. Но она не сдается, а поставить грубую точку я не могу. Обидишь одну актрису — с тобой не будут сниматься другие. Тут особая атмосфера, и мне приходится быть очень милым парнем, даже когда не хочется.

Выговорился. Воздух мгновенно стал легче. Боже, она до сих пор стоит здесь. Бет приехала. Забила на праздник и концерт подруги. Так стоп… Как она там сказала? В библиотеке? Маленькая лгунья!

— Ты не была на концерте у Мор, да?

— С чего ты… Черт. Я сказала про библиотеку?

— Ага. И как это понимать, Бэйли? Врешь мне?

— Ты все равно не хотел меня приглашать.

Насупилась и ножкой шаркать начала. И ведь она снова права. Я должен был тогда уловить фальшь в ее чрезмерном энтузиазме.

— Я хотел, Бет. Но испугался. Откуда мне было знать, что ты самая понимающая на свете девушка и не передумаешь даже после общения с Грейс, а этот скелет в моем шкафу пострашнее порнухи.

Она положила мне руки на плечи, по-кошачьи потянулась вверх и игривым голосом уточнила:

— Сама лучшая и понимающая на свете девушка?

— Самая-самая, — потерся о нос Ложечки, а потом услышал многозначительное покашливание из-за спины.

— Мистер Хэндерсон. Ваша сестра проснулась, к ней уже можно.

Бет

Эдвард потянул меня за руку к палате своей сестры, а я мешкала. Боялась. Чувствовала себя неуместной и чужой. Этой девочке нравится другая рядом с моим парнем. Энит. Взрослая женщина, которая наверняка умеет правильно общаться с подростками, и у которой желудок от ужаса не скручивает сейчас.

— Я в туалет. Я быстро. Два с лишним часа в машине тряслась, терпела.

Ох, какие романтичные подробности из меня сыпятся…

— Не задерживайся, я очень хочу вас познакомить.

В уборной долго умывалась. И чего я так волнуюсь? Хотя… Не Энит мне главная соперница, тут я верю Эду. А вот Руби всегда для него будет на первом месте. Не просто же так он сбрасывал мои звонки. Не понравлюсь ей, и шансов на сердце брата точно не останется. Клинья между ними я тоже не хочу вбивать.

Черт. Черт. Черт. Как себя вести? Я злюсь на эту девочку, хоть и понимаю, что ребенок ни в чем не виноват, но из-за нее Эдварду приходится ломать себя.

— Хэндерсоны совсем не умеют обращаться с деньгами, — прицокнула женщина в расстегнутом белом халате. Разговаривала она не со мной, а другой медсестрой, которая задумчиво покручивала между пальцев тонкую сигарету и бросала недовольные взгляды на пожарную сигнализацию.

— Взяли отдельную палату. Им это в целое состояние обойдется. Страховки-то у них нет.

— Сами идиоты, кого только удивить хотят?

Слушала этот разговор и чувствовала себя так нелепо со своими глупыми подарками для Руби. Им деньги нужны, а не побрякушки дорогие. Только разве Эдвард возьмет у меня хоть цент?

— Не подскажете, а где оплачивают пребывание в отдельной палате? — улыбнулась медсестрам, прикидывая в уме, сколько у меня с собой налички.

Отца удар хватит, если я карточку использую в больнице за кучу миль от Пало-Альто.

В палату к Руби и Эду пришла уже с другим настроением. Больше не чувствовала себя ущербной в сравнении с сексапильной Энит, которой никто не запрещал помогать Хэндерсонам. Оплатила палату, попросив сослаться на один из благотворительных фондов, которому отец тоже регулярно переводит деньги, как и многие другие промышленники и бизнесмены. Даже под страхом смертной казни не признаюсь Эду.

— Ты долго, — Эд улыбался. — Руби это Бет. Бет это Руби. Я вас оставлю на минутку. Забыл свой кофе в автомате.

Дверь закрылась, и я осталась наедине с девочкой, которая изо всех сил старалась выглядеть сурово.

— Ну, привет, Ложечка. Знаешь, почему брат тебя так называет?

Как-то паршиво у нас уже начинается знакомство, или мне просто кажется?

— Почему?

— Потому что ты богачка. Его такие всегда бесили.

Я сглотнула, чувствуя, как горло давит ком.

— Какие? Ты обо мне ничего не знаешь.

— А надо? Мне хватило гугла, чтобы опять, что ты и твой папочка, никогда не свяжетесь с Хэндерсонами. Где мы и где вы! Мистер Николас Бэйли, ведь не в курсе твоего выбора? Уверена, что ты, перед тем как сюда тайком приехать, наменяла денег в банкомате, лишь бы не попасться со своей золотой безлимитной кредиткой. Когда ты появилась, брату стало хуже и труднее. Ты разобьешь ему сердце!

Слушала все это, стиснув зубы и не зная, что ответить. После чересчур позитивной Грейс, нырнуть в ледяную воду оказалось крайне неприятно.

— Кофе остыл, пришлось делать новый. Как у вас дела? Подружиться успели?

Слишком поздно он вернулся.

— У тебя милая девушка, Эдди, — пропела Руби. — У нее маникюр, наверно, стоит, как наш дом.

— Вообще-то, мне его сделала соседка в сестринстве бесплатно, — я старалась сохранять лицо, несмотря на все сказанные мне слова. Эду сейчас не нужна расстроенная и замороченная Бет, которую подросток едва не довел до слез. Ему нужна позитивная Ложечка. — Сама я не умею и редко крашусь. Зато я очень люблю дарить подарки.

Руби все-таки еще ребенок. Она смешно вытянула шею, когда я достала из кармана мешочек с фирменным логотипом. Спасибо, Грейс, за этот небольшой рычаг. Богачка я? Ну да, богачка, и сейчас загипнотизирую маленькую сороку.

Разложила у нее дрожащей ладошке новенькие подвески из последней хеллоуинской коллекции и следила за блеском в карих глазах. Ей нравится. Вот Джек о’лентерн с искусно вырезанными глазами, носом и жуткой улыбкой. Вот черепушка с розовыми камушками.

— У меня такие уже есть, можешь забрать.

Врет.

— Руби, прекрати! — Эдвард не выдержал, а девочка обиженно посмотрела на брата.

— Мне не нужны подачки от нее. Разве, ты не видишь, она хочет купить меня! Когда она появилась, ты стал другим, ты никогда не повышал на меня голос, а теперь… — она поморщилась и схватилась за голову, а подвески рассыпались по больничному одеялу.

— О, за этот широкий жест Элизабет тоже получит, — сдержанно ответил Эд, не обращая внимания на гримасы сестры. — А вот ты эти подарки теперь будешь видеть дозировано, или нет. Я передумал.

На губах моего парня заиграла зловещая улыбка.

— Мы вернем это обратно в магазин.

— Ювелирка не подлежит возврату, и я неуверена что чеки сохранились, — зачем-то влезла в воспитательный процесс и тут же схватила грозный взгляд Эдварда и благодарный от Руби.

— Окей, буду выдавать их сам. Когда там у нас следующий праздник, кажется, День независимости.

— Ты пропустил день благодарения, Рождест… — вполголоса пискнула Руби.

— Ах, день благодарения, — он хлопнул себя по лбу, как если бы реально забыл. — Точно!

Девочка нервно улыбнулась, чувствуя подвох.

— Вот если бы ты сказала Бет спасибо, то, может быть, получила все это.

— Спасибо, Бет, — почти плача сдался ребенок.

— Слишком поздно, Руби. Свой подарок я тоже припасу до четвертого июля.

— Эдди, пожалуйста!

— Хрен тебе. Спать ложись.

Девочка не спорила. Послушно натянула одеяло, продолжала смотреть на брата обожающими глазами. Ну и семейка.