Мой парень - порноактёр (СИ) - Сорокина Дарья. Страница 61

Пока сидела, завороженная всем, что придумала для меня Эд, он осторожно защелкнул застежку на моей шее, взвесил на ладони подарок и заглянул в глаза.

— Нравится?

— О-очень. Только это тебе серебряная ложка нужнее.

У меня опять защипало веки, а Эд бесшумно рассмеялся и уткнул меня мокрым носом в свое плечо.

— Мне уже попалась одна Ложечка, правда, не серебряная, а золотая, сидит ревет. Эй, ты чего там?

— Мне очень хорошо. Так хорошо не бывает. Я же не помру от счастья?

— Не помрешь. Я сам не верил, что такое бывает. А оно случилось, прямо сейчас, Бет. Каждый день происходит, если ты рядом, даже когда ты остаешься в Пало-Альто, я живу тобой.

В груди едва оставалось место для дыхания, меня всю до краев заполнило чувство к Эдварду. Оно прорывалось слезами, от него чесались лопатки, из которых упрямо росли огромные крылья.

— Ну-ну, — он нежно похлопал меня по спине. — Пойдем, убьемся на склоне, пока я тут с тобой на пару не раскис и тоже не начал реветь. Такая ты у меня все-таки Ложечка.

Снова скорость, ощущение полета и скольжения. Мы парили над снегом, обгоняя друг друга, валялись рядом с трассой, глядя в небо, обрамленное пиками гор. Нашу безмятежность нарушал лишь отдаленный стрекот патрулирующих склоны вертолетов и шелест проезжающих мимо лыжников и бордеров.

Очень скоро мы вернемся к прежней жизни, наши руки расцепятся, и мы перестанем ждать выходные. Обратный отсчет неумолимо приближал этот миг.

В аэропорту меня встречал отец. Он предупредил об этом заранее, и Эд с тоской распрощался со мной у стойки багаж и побрел к парковке, закинув на плечо чехол с бордом. Он помахал мне на прощание и слился с толпой.

Глава 43 Марни и я

Бет

Лениво отвечала на вопросы папы о погоде в Червинии и каникулах в целом, а сама наглаживала ложечку у себя на груди. Это не могло укрыться от него.

— Что там?

— А? — быстро отдернула руку и напустила на себя безразличный вид.

— Не покажешь?

А почему нет? Почему я должна стесняться своих чувств? В конце концов, не я затеяла весь этот дешевый спектакль с Норисом.

Вытащила из-за воротника подвеску и ждала новых вопросов.

— Это ведь не Курт подарил?

— Нет, — быстро спрятала свою Ложечку обратно и прижала ладонью.

— Хочешь рассказать? — мягко требовал отец.

— Эдвард подарил.

— Ты его позвала в горы?

— Ты обещал не спрашивать.

— Я хочу понять, Бет.

— Думаю, ты уже все понимаешь, папа. Он не богат, без звонкой фамилии, он не вписывается в наш мир, ты никогда не одобришь наших отношений.

— Значит, отношения у вас все-таки есть. И насколько все серьезно?

— Достаточно, чтобы отменить всю эту чушь с Норисами.

— Дело не только в деньгах и фамилии Эда. Бет, мы не простая семья, и я пытаюсь думать о Хэндерсонах тоже. Ты видела, какой ажиотаж вызывают новости о нас в сети. Готов ли Эд к такой жизни, готовы ли его родные к тому, что в их грязном белье начнут копаться? Ты должна быть взрослой, милая.

— Я не хочу взрослой! Я хочу быть…

Ложечкой. Просто его Ложечкой!

— Отпусти этого парня. Я дам денег для его сестры. Я знаю, что ты оплатила для нее палату в больнице. Я очень рад, что ты растешь чутким человеком, и если эта девочка настолько важна для тебя, я помогу ей. Спишем все на представительские расходы. Мы все равно участвуем в благотворительности.

Я опешила. Мало того, что отец знал об всем, теперь он шантажировал меня лечением Руби.

— В каком смысле отпустить? Что ты такое говоришь?

— Милая, ты доломаешь ему и без того невеселую жизнь. Я не уверен, что ты захочешь такого парня для постоянных отношений.

— Какого такого?

Жар и злость захлестывали меня до краев. Мой родной отец считает меня пустышкой, которая не в состоянии принять любимого человека со всеми его скелетами в шкафу.

— Давай не будем притворяться. Я устал, Бет. Я не имею ничего против Хэндерсона, даже уважаю его, и именно поэтому говорю с тобой сейчас. Отпусти его. Не усложняй ему жизнь.

— И что ты мне предлагаешь? Выйти за Курта? А потом что? Залететь от него? Бросить своего ребенка и сбежать? Как я должна выстраивать свою жизнь?!

Я кричала, глотала слезы, а отец смотрел на меня слишком понимающим взглядом, словно лучше меня знал все наперед.

— С Куртом я решу со временем. Подыграй Марни, пока они с мужем не подпишут контракт. Дай ей наиграться в куклы, свадьбы не будет, я обещаю.

— Наиграться? Мои чувства ты ни во что не ставишь. Чувства Курта, его девушки. Для тебя это просто игры в куклы?

— Ты у меня еще такой ребенок, Элизабет. Управление большой компанией учит заботиться о многих людях, милая. Сказать, сколько человек работает в нашей компании? Мы с тобой хуже жить не станем, если из-за сокращения поставок нам придется закрыть пару заводов. Но люди, хорошие люди, Бет, потеряют работу. Примерить свадебное платье и сфотографироваться для первой полосы и инстаграма миссис Норис — не самая большая плата за благополучие тысяч человек. Твой Эдвард и не такое делал ради одного. А для меня все наши сотрудники, это семья.

Стиснула зубы. Пусть я ребенок. Пусть прямо сейчас я не хочу думать о тысячах людей. Разве я плохая, потому что хочу счастья для себя?

— Уверен, ты поймешь меня со временем. А примерка платья назначена на следующие выходные. Изобрази радость, дай газетчикам и Марни то, что они ждут.

— А если, нет? Если пошлю ее в задницу вместе с подвенечными платьями?

— Тогда мне придется напомнить тебе, что я член попечительского совета Стэнфорда, а некто мистер Хэндерсон бросает тень на факультет своей сомнительной подработкой..

— Ты не сделаешь этого! — испугалась собственного змеиного шипения, не веря, что это на самом деле происходит со мной.

— То же самое я могу сказать о тебе милая. Миссис Норис заедет за тобой в субботу. Не подведи меня.

— Сними эту безделушку, очень мешает сосредоточиться на образе, — Марни закрыла глаза и приложила указательные пальцы к висками, делая вид, как сильно ее достала моя несговорчивость.

Ее телефон лежал наготове, а я мерзла в одних трусах и лифчике со спущенными бретельками, стоя на круглой тумбе для примерки платьев. Чувствовала я себя цирковым слоном, от которого ожидали смертельного номера, потому что иначе как мгновениями перед казнью я не могла назвать свое положение.

— Безделушку? — переспросила, с трудом сдерживая в голосе ядовитые нотки. Очень надеюсь, что она имеет в виду лифчик. Я готова хоть голая стоять, с торчащими от холода сосками, но не без подарка от Эда. Пусть хоть кожу снимут. Но ложечку не отдам.

— Я про вот это странное, — она поморщилась, делая вид, что рассматривает мой кулон: — Что это такое? Похоже на черпачок для анализов. Это же не Курт подарил? Его бы оправдал только большой камень внутри этой ложки. А где твое обручальное кольцо?

— Боюсь потерять…

Изо всех сил сдерживала злые слезы. Дрожащими руками расцепила подвеску, лишь бы гадкие слова не летели в сторону моего драгоценного артефакта. Мне хотелось уберечь подарок Эда от этой женщины.

— Отлично. Лифчик тоже сними. Начнем с открытых моделей.

Марни искренне считала себя чем-то средним между моей мамочкой и лучшей подругой. хмурилась, когда я звала ее миссис Норис, наказывала утягивать корсеты до тех пор, пока я не услышала треск собственных костей, а еще она бесконечно постила мои фото в сети с отвратительными приписками а-ля «невеста в поисках идеального платья, ведь идеальный парень-то у нее уже есть, и вы знаете, как его зовут».

Вымоталась и до конца примерки решила стать той самой куклой без чувств, зато с уродливой нарисованной улыбкой.

Когда «то самое платье» было выбрано, меня ненадолго оставили в покое. Все тело ныло, словно меня били камнями полдня, а в груди разрасталась огромная дыра. Скоро эти фото увидит Руби, Холи, Грейс… Эдвард. Вернула свою ложечку обратно на шею, восстанавливая дыхание. Оно мне еще нужно, чтобы пережить обратную двухчасовую дорогу до кампуса в компании Марни.