Шаг в сторону. Часть 2 (СИ) - Никонов Андрей. Страница 6

— Да понял я.

— Ну и молодец. С чего начнешь?

Я задумался.

С одной стороны, в этом мире для меня было много неясного — почему Рюриковичи были, а христианство — нет, хотя оно появилось-то пораньше этих самых пришлых варягов. И почему вот так мир образовался. Значит, история. А с другой стороны, ну это только ради любопытства, множественные и частью магические реальности подразумевали как бы вариативность исторических событий, тут что не предположи, хоть где-то, да сбудется. Так что исторические хроники можно отложить на потом.

Магия. Тут тоже были сложности. Как сказал родственник Милы, ждать мне еще какое-то время, пока я не смогу что-то новое изучить. И я даже знаю, сколько — почти восемь лет. Теорию-то я подучу, но вот применять пока все равно не смогу. Хотя вдруг, и смогу? Так что магией стоит заняться, хотя бы для общего развития.

И самое главное — как мне попасть обратно. Вот не хочу тут столько времени сидеть, не нравится мне этот мир, какой-то он неправильный. Вроде и двадцать первый век на дворе, а народу немного, князья кучкуются между какой-то неосвоенной территорией и Империей, причем на первый взгляд все тихо и гладко, а вот стоит копнуть, наверняка столько дерьма полезет, что утонешь. Да и весь этот уклад старый, как с лубка писанный, не очень как-то. Люди-то такие же, поставь вместо дьяка-дознавателя прокурора нашего, а вместо городского головы — нашего же мэра, и какая разница? Вся эта возня вокруг денег и власти на родной Земле меня не очень привлекала, хотя возможности были — и дядя Толя предлагал, и на сестре Милославского мог жениться, а там к тестю под крыло. Но нет, лучше я сам по себе. Тем более что Светка, так уж получилось, вышла за отца Кати, чуть было тещей моей не стала. Ладно, что вспоминать, дело прошлое, а вот синяя смерть, как ее тут называют — настоящее. И перспективное для меня.

— А есть ли у вас, Модест Всеславич, что-нибудь о синей смерти?

Очнулся я, сидя в кресле. Хитром таком, попробовал пошевелиться — не смог. Смахнул мысленно сообщения о попытке проникновения в мой слабый разум, что за день сегодня такой, все пытаются в голову мою бедную залезть. Поднял глаза — на стуле передо мной сидел дедок, по-хиповому так сидел, развернув стул спинкой вперед, положив руки на спинку, а голову — на руки. И внимательно на меня смотрел.

— Очнулся, болезный?

Я кивнул.

— Не соврал Менелай, и вправду защита у тебя стоит знатная. Так что не заставляй уж меня плохими делами на старости лет заниматься, расскажи сам, зачем тебе вдруг понадобилось про синюю смерть вызнать.

Пришлось рассказать. И про клад, который мы с сельским головой нашли, опутанный синими нитями, и про призрачную рысь, запечатанную в комнате синей смертью. Рассказ получился недолгим и не слишком, на мой взгляд, интересным, а вот библиотекарь даже головой покачивал в нужных местах.

— Ясно, — резюмировал он. — Хорошо, что меня спросил. Синяя смерть — колдовство редкое, сталкиваются с ним немногие, а чтобы вот так — разобраться, для этого надо хотя бы третьего круга быть, а у тебя, милок, ты уж не обижайся, пятый всего лишь. Так что самому тебе подобное воспроизвести не получится. Сила большая нужна, а главное — умение ее расходовать. Про заклинание это ничего тебе не дам, рано тебе, да и не нужно, а вот для общего развития есть у меня книжка про измененных. Справочник. Они ведь, твари эти, как раз на синей смерти взрощены. Вот и почитаешь. А про то, что ты мне сейчас рассказал, никому особо не болтай, договорились? Вижу по глазам, что да.

Он потер большим об указательный палец, и я снова обрел способность двигаться. Встал. Даже присел пару раз, больше для порядка, вернуть кровообращение я и другими способами вполне мог.

— А обязательно было вот так? — я кивнул на кресло.

— Ну да, — библиотекарь пожал плечами. — Ты, Марк Львович, сам посуди. Приходит ко мне человек, в канцелярии без году неделя, и требует книгу о заклинании, заметь — запретном. И вроде как по деятельности ему об этом знать совсем не нужно, а ведь хочет. Вот и вопрос сразу — зачем. А тут и разум закрыт, а вдруг ты шпион имперский.

— Ага, — согласился я. — А еще небось Менелая Феоктистовича обойти хотелось, тому-то не удалось, а тут повод такой.

Дедок неодобрительно поглядел на меня.

— Ум, милок, не в том состоит, чтобы все подмечать да анализировать, а в том, чтобы на свою пользу это обратить.

— Извините, — я развел руками, — когда вас вот так по голове шарахнут, тоже начнете небось всякую чушь нести.

— На первый раз прощу. Хотя мог бы и поддаться. — Библиотекарь вздохнул, встал со стула, зашел за свою конторку, провел рукой над столешницей, где тут же материализовалась книга в бархатном красном переплете. — Три дня.

Есть вещи, к которым привыкаешь, и хотя они вроде как мелочь, но без них все гораздо сложнее. К примеру, пластиковые пакеты. Понятно, что с зелеными технологиями как-то и не до нефтеперегонки, но все равно, полимеры тут конкретно не в ходу. Пришлось книгу заворачивать в кусок коричневой бумаги, и уже потом швырять на сидение личного авто. А то станется с этого поганенького старикашки докопаться до пятнышка на бархате, а золотой запас у меня не бесконечен.

И хотя рабочий день мой начинался, согласно распорядка, в семь утра, о его окончании упомянуть там же как-то позабыли, так что я сам назначил себе свободный рабочий график, работа, как оказалось, нервная и небезопасная, да и время уже было далеко за полдень.

— Что-то ты, Марк Львович, бледный какой-то, — словно черт из табакерки, возник Фил. Он как всегда улыбался своей фирменной длиннозубой улыбкой, оптимист по жизни, что сказать.

— От мороза, — я открыл водительскую дверь, впуская морозный воздух внутрь салона. — Климат тут неблагоприятный, континентальный резко.

— Никак у господина Хомича, Модеста Всеславича, был? — догадался Фил. — Да? Тогда понятно, я, когда первый раз в библиотеку пришел, так потом три дня отпаивался в местном кабаке, и больше в этот книжный вертеп ни ногой. И чего меня туда занесло, не помню уже. Я-то больше на девок полуголых в театре посмотреть люблю.

— И правильно, — согласился я. — От книг один вред здоровью, особенно глазам.

— Точно, — Фил серьезно кивнул. — То-то они у тебя такие усталые. Надо, Марк, их каплями волшебными спрыснуть. Наливочкой клюквенной, к примеру.

— Надо бы. Только вот скажи, — решил все-таки подстраховаться я. — Во сколько вы тут заканчиваете работать? А то в списке, который ты мне приносил, там ни слова об этом.

Фил почесал затылок, задумался.

— Ты вот что сегодня должен был сделать?

— Ну не знаю, — я пожал плечами, — вроде с Розумовским встретиться, потом с Силой Горынычем, а потом в библиотеку. И вроде все.

— Вот! — Фил поднял палец. — Зуб дам, что ты все это сделал. Значит, и работа на сегодня закончена. А завтра в семь утра начальство тебе еще что-нибудь придумает, чтобы просто так без дела не шлялся.

— Логично, — я забрался в повозку, распахнул пассажирскую дверь. — Поехали глаза промывать.

Лучшую жидкость для промывки глаз, по уверениям Фила, продавали недалеко от моего дома, буквально в двух кварталах. Неприглядного вида забегаловка, с обшарпанными стенами и засранным — в буквальном смысле, к коновязи были привязаны настоящие лошади — двором, внутри оказалась вполне чистым и благопристойным местом. Худенькая официантка подскочила к нам, стоило усесться за столик, дежурно улыбнулась мне, и очень тепло — Филу, выслушала наши, а точнее говоря — его пожелания, и упорхнула. Фил остался сидеть с дурацкой улыбкой на лице.

— Хорошая девочка, надо за ней приударить, — потянулся я, поудобнее усаживаясь на мягком стуле.

Улыбка на лице Фила почти пропала вместе с привычно дурашливым выражением лица, на меня смотрели холодные глаза человека, готового убивать. Буквально мгновение, потом и выражение, и улыбка вернулись.

— Да, отличная девочка, — Фил продолжал улыбаться как ни в чем не бывало, — зовут Лукерья, по-нашему — Лушка. Дочка хозяина этого заведения.