Отчаянная решимость (СИ) - Ниссенсон Джанетт. Страница 23

— Эй, есть кто-нибудь дома? — спросил, поддразнивая мужской голос, коснувшись пальцами ее лба.

Она хрипло рассмеялась и заставила себя открыть глаза. Ослепительно обнаженный Данте лежал на боку лицом к ней, приподнявшись на локте и глядя на нее сверху вниз со своеобразным блеском в темных глазах.

— Едва ли, — призналась она. – Мне казалось, что я дрейфовала на облаках несколько минут. Незабываемо, за неимением лучшего термина.

Он усмехнулся, убирая влажную прядь волос ей за уши.

— Незабываемо будет дальше. Я надеюсь, что тебе понравится.

— Боже, что ты говоришь? — воскликнула она, заставляя себя сесть в вертикальное положение. — Это было как... Ух ты! Я просто рада, что моя квартирная хозяйка глухая, потому что, кажется, я вспоминаю, что кричала довольно громко.

Данте хохотнул, явно забавляясь ее откровенностью.

— Не так уж и громко, — заверил он ее. — И хотя эта, якобы квартира, находится на грани аварийного состояния, но стены здесь кажутся довольно хорошо изолированными. Кроме того, даже если твоя хозяйка услышала тебя, мне кажется, она бы только порадовалась за твое удовольствие.

Кара взвизгнула от смеха.

— О боже, ты такой плохиш! Вообще-то, ты очень, очень хороший. Впечатляюще хороший. Я никогда, никогда в жизни не испытывала... ну, нечто подобное. Так что, должна сказать тебе спасибо.

Он нежно погладил ее по щеке.

— Не надо меня благодарить, bella. Тем более что удовольствие было очень и очень взаимным. Наблюдая, как ты отвечаешь на мои действия, насколько сильно я могу тебя возбудить, я чувствую себя от этого... мужественнее, мне кажется это подходящее слово. Мое эго немного пострадало после разрыва, о котором я тебе говорил, но двадцать четыре часа, которые я провел с тобой, исцелили меня в какой-то степени.

Она импульсивно обвила руками его мускулистый торс, а затем поцеловала в ложбинку на шеи.

— Как может женщина быть настолько глупой, решив, что она когда-нибудь сможет найти лучшего мужчину, чем ты? — простодушно спросила Кара. — Ты великолепен, красив и такой фантастический любовник, что у меня до сих пор дрожат ноги. Не говоря уже о тебе, как о настоящем джентльмене с юмором и очень обходительном. И ты любишь пиццу такую же, как и я, и водишь такую обалденную машину, и… о!

Данте быстро перекатил ее под себя, нависнув над ней, задержав взгляд на ее груди.

— Почему, — прорычал он, проводя пальцем по ее груди, — ты решила, что я захочу поговорить о своей бывшей, когда подо мной лежит очень красивая, очень страстная и очень обнаженная женщина?

Кара сглотнула, увидев его рассерженный взгляд.

— Эм, наверное, потому, что я до сих пор не в себе от трех оргазмов подряд и не могу нормально мыслить.

Он откинул голову назад и рассмеялся, похоже, она правильно ответила на его вопрос, судя по его искреннему смеху.

— Ну, тогда, — поддразнил он ее, — может мне не стоит дарить тебе еще три сегодня? Тем более, что тебе нужно делать домашнюю работу завтра, и, безусловно, нужно будет иметь светлую голову, а?

Она сделала вид, что нахмурилась, раздумывая, как бы игриво ударив его по плечу, слегка поморщившись, у него были каменные мышцы.

— Я хорошо справляюсь с многими делами одновременно, — пошутила она в ответ. — На работе я могу разговаривать с клиентом по телефону, тут же печатать отчет об исследованиях для Анжелы, и отправлять электронное письмо и одновременно есть.

Данте покачал головой.

— Э-э... Не допускается много дел одновременно особенно, когда мы оба голые, и теперь моя очередь получить оргазм или два. Мне нужно твое полное, безраздельное внимание, когда ты находишься со мной в постели. Поняла?

Она только беспомощно кивнуть, затем тихо застонала, когда он захватил ее губы в обжигающем поцелуе, его язык безжалостно погрузился в ее рот. И снова его руки блуждали повсюду по ее телу, обхватывая, сжимая, лаская, возбуждая, Кара чувствовала себя окруженная его большим, твердым телом, заключенная в его сильные объятья. Но это была самая сладкая из тюрем, и вместо того, чтобы чувствовать себя напуганной или пойманной в ловушку, она никогда в жизни не чувствовала себя такой защищенной и оберегаемой.

— На этот раз я хочу тебя на коленях, — прошептал он тихо, ставя ее на колени так, как хотел. — И ты готова меня принять, дорогая, я позаботился об этом. Твоя сладкая, тугая маленькая киска мокрая, вся в соках.

Кара знала, что он был прав, что он намеренно использовал свои пальцы, губы и язык, чтобы ее как следует возбудить, отчего она стала очень, очень мокрой. Но она так и не смогла сдержать резкого, приглушенного шипения, когда он вставил в нее головку твердого члена в презервативе. Точно так же, как она не могла сдержать крик, вырвавшийся из ее горла, когда он резко вошел в нее по самые яйца, прижавшись грудью к ее спине.

— Тише, милая, — нараспев произнес он, успокаивающе поглаживая ее бедро, оставаясь неподвижным, давая ей возможность привыкнуть к ощущению от его члена внутри. — Господи, так приятно находиться в тебе, Кара, ты настолько тугая. Я хочу, как можно дольше продлить этот момент, но не уверен, что смогу сдержаться.

— Тогда не сдерживайся, — настойчиво произнесла она, наклоняясь вперед, ее грудь прижалась к матрасу, а задница приподнялась еще выше вверх. — Не сдерживайся, Данте. Берите то, что тебе нужно, и так, как хочется.

Он издал шипение, почти дико вышел из ее киски, оставив только головку члена внутри. Выдохнул, а затем стал сотрясать ее, войдя с такой силой и так глубоко, что ей пришлось засунуть кулак в рот, чтобы заглушить крик. Она вцепилась в одеяло, держась за него, как за драгоценную жизнь, пока он продолжал совершать свои толчки. У нее никогда не было такого жесткого секса, ни один из ее бывших, так называемых любовников не имел ничего общего с мастерством Данте, выносливостью и его силой, у Кары перед глазами поплыли звезды при каждом его мощном толчке. Она не могла сказать, что именно чувствовала — боль, смешанную с удовольствием, или удовольствие, перемешанное с болью, возможно, немного того и другого, и где-то глубоко в сознании она просто надеялась, что Данте не разорвет ее на две половинки.

Он удерживал ее на месте одной рукой, другой продолжал ласкать — ее задницу, бедро. Его ладонь заскользила вниз по ее животу, мимо мягких вьющихся волос на лобке, потом его умелые пальцы отыскали ее клитор, заставив Кару, буквально задохнуться от удовольствия.

— Кончи со мной, Кара mia, — прогрохотал он. — Я так чертовски близок, что долго это не продлится, так что отпусти себя. Давай.

И с его пальцами, сжимающими ее сверхчувствительный клитор, членом, трахающем ее почти безжалостно, и его губами, прижатыми к ее шеи, она сделала то, что он просил — кончила, причем сильнее и дольше, даже не могла себе такого представить, пока тело Данте вибрировало от собственного оргазма. Ее киска начала сжиматься вокруг его члена все сильнее и сильнее, он гортанным голосом что-то стал кричать, она не могла сквозь туман в голове разобрать что именно.

Но потом он долго держал ее в своих объятиях, гладил по волосам, успокаивая поглаживал по спине, он заговорил с ней по-итальянски, утешая и выражая восхищение, и она понимала каждое его слово, даже не зная их все.

9.

Май

Данте вздохнул с облегчением, подъезжая к стоянке, находящейся буквально по соседству от квартиры Кары. Места для парковки в этом затрапезном жилом районе были в цене каждый раз, когда он забирал или высаживал ее, и всякий раз он беспокоился о состоянии своей машины. Конечно, каждый его автомобиль был оснащен современной сигнализацией и сложной системой слежения на случай угона. Но учитывая, насколько он был одержим своей коллекцией автомобилей, он не хотел рисковать.

Навещая свою семью в прошлое воскресенье, он почти всерьез подумывал временно обменять одну из своих машин на потрепанный пикап своего кузена Эдди. Но мало того, что такой шаг повлек бы за собой ряд вопрос со стороны его родственников, все бы пришли к выводу, что он снова встречается (а он не был готов делиться этой новостью пока ни с кем — со своей семьей и друзьями), он с содроганием думал о том, как будет ездить на потрепанном пикапе своего кузена. Хотя машина его кузена была не старой, но на ней имелось несколько вмятин и царапин, была покрыта пятнами засохшей грязи, внутри валялись обертки, контейнеры с едой и рабочие ботинки Эдди. Данте гордился тем, что отлично заботился о своих машинах (всех двенадцати) изнутри и снаружи, и он был слишком большим снобом, чтобы ездить на такой машине, как у его кузена.