Когда-нибудь мы будем вместе (СИ) - Мархасин Вадим. Страница 22

Я наклонился и смотря в глаза, удерживая взгляд распорядился:

— Первого иуду надо показательно покарать. Доехать он никуда не должен! Семью предателя, всецело поддерживающую своего главу! — я сделал многозначительную паузу, акцентировав внимание Примакова, — должна постичь та же участь. К какой информации он имел допуск еще, выясните сами и примите меры к незаметной эвакуации наших агентов и разведчиков, которых он сдал.

Остальных двоих думайте сами как на чистую воду выводить, может спровоцировать, подсунув какие-нибудь важные документы. Или в темную разрабатывать, подсовывая дезинформацию. Время еще есть, думайте, остались же у вас наверно еще порядочные сотрудники, главное эту падаль не спугните.

— Как вы себе представляете покарать…. с семьей, — глубоко задумавшись, поспешил уточнить Примаков.

— Очень просто — шашку тротила под бензобак с радиодетонатором. Взорвите их к чертям, по дороге в посольство! — не выдержал я.

— Я не палач и не убийца невинных женщин и детей, — напрягшись, ответил Примаков, твердо глядя мне в глаза.

— Жена, всецело поддерживая мужа, разве не несет полную, солидарную с ним ответственность? Или статья уголовного кодекса за измену Родине на нее не распространяется? А как тогда куда голова — туда и шея? А не она ли зудела и пилила, что зарплата маленькая, а на западе так хорошо? Единственный невиновный здесь это ребенок, да и то уже разум есть, понимает, что папа с мамой задумали. Для нас, увы, пропащий человек. Считайте, что я убийца, раз отдал такой приказ.

— По нашему законодательству жена не обязана доносить на супруга, — козырнул знанием юриспруденции Примаков.

— Чистеньким хотите остаться? — прошипел я, удерживая контакт, и добавил кусочек информации, — Онищенко сознательно пошел на предательство, Майкл Смит, завербованный в свое время самим Онищенко, получит двадцать пять лет тюрьмы, жена прицепом пойдет, Темпервиля засадят на девять лет. Вам как руководителю службы их не жалко?!

— Откуда такие сроки, — недоверчиво поинтересовался Примаков. — Их даже еще не арестовали и не судили. Да и мы теперь сможем предотвратить…

— У вас полгода, думайте, черт побери! Еще раз повторяю полгода, чтобы решить вопрос… либо вытащить в Россию вместе с семьей, параллельно с эвакуацией наших агентов и посадить лет на двадцать пять. Это был бы лучший вариант, но где доказательства? Единственное доказательство будет в день убытия в отпуск, когда он сменит направление движения, и как тогда вы его остановите и вывезете в Россию? Он в июле и наладил лыжи на запад, потому что получит предписание на выезд в Россию.

Примаков задумался и беспомощно развел руками, глядя на меня глазами побитой собаки.

— И не надо, таки на меня так смотреть, я вам гарантирую, жизнь со мной у вас будет крайне интересная!

— Но недолгая, — грустно пошутил Примаков, — я понял, что прикоснулся к тайне, только пока не понял к какой!

— Евгений! Максимович! Не будьте пессимистом, будьте оптимистом, у вас впереди еще как минимум четверть века! И не грузитесь, все настолько просто с одной стороны, насколько и парадоксально с другой. Главное результат, которого мы вместе желаем достигнуть.

Удивление Примакова достигло крайней точки.

"Что Ельцин подразумевает под четвертью века, откуда у него такие сведения, особенно по срокам осуждения или планируемому вызову в Россию Онищенко? Как можно предугадать или откуда получить такие сведения? И что за четверть века? Чертовщина какая-то".

Мысли Примакова метались испуганной стаей птиц, желание все расспросить и препарировать меня досконально отчетливо прослеживалось на лице начальника службы безопасности.

— Работайте Евгений Максимович, — оставил я за собой последнее слово, — у нас не последняя встреча, будет еще, о чем пообщаться и над чем задуматься. И и и у меня будет еще одна просьба, личная.

— Слушаю вас внимательно, Борис Николаевич, — отрешенно, глубоко задумавшись, не сразу откликнулся Примаков.

— Вы видите, что творится в стране, у меня один этаж американских советников, второй — местных, направляемых и оплачиваемых нашими нынешними друзьями. Правительства по существу нет. Я президент и исполняю обязанности главы правительства. А рулить некем!

Так, передрали, частично, структуру с правительства СССР, пересадили несколько усидчивых задниц из числа старого аппарата в новые кресла, что те бездельники, что эти — результат нулевой.

Я думаю, если покопаться, то в ваших архивах можно найти, или если над этим вопросом поработать целенаправленно, то получить сведения о молодых и не очень, главное порядочных, грамотных специалистах — управленцах из состава министерств СССР, учебных заведений, инженерного и руководящего состава предприятий, экономистов, юристов, журналистов, общественных деятелей. Хоть это и не совсем ваш профиль деятельности, я прошу именно вас организовать такую работу. Как по подбору кадров с одной стороны, так и по контролю за их деятельностью с другой.

— Без проблем Борис Николаевич, сделаем.

— И самое важное, — сделал я паузу, правительства, министерства, указы, законы все это ничто, если на местах не будет исполняться ничего. Мне нужны сто человек готовых работать на износ, полномочными представителями президента в регионах, помощников они себе сами наберут. Представители с самыми широкими полномочиями, правом карать и миловать, правом прямого звонка лично мне, вам, министру МВД, Верховному судье и генеральному прокурору. Готовые работать круглосуточно, с повышенной, извращенной до беспредела ответственностью.

— И я от таких бы не отказался! — грустно улыбнулся Примаков.

— Неужели не найдем? Во всей стране-то? Нужны срочно, вчера! Евгений Максимович вы видите, кто крутится вокруг меня, им копейку ржавую доверить нельзя!

— Сделаю Борис Николаевич, вы же мне вон какой подарок преподнесли, — потряс бумагами Примаков.

— До свидания, — я махнул рукой, отпуская директора СБР. — Идите Евгений Максимович!

— До свидания Борис Николаевич!

Примаков тяжело поднялся, вложил в свою папочку мои конверты и грузно пошагал на выход.

— Бумажки эти, прошу, нигде не светите, — догнал я его в дверях.

Евгений Максимович задумчиво кивнул и вышел из кабинета.

"Дааа, загрузил я разведчика. Ну а кому сейчас легко? Точно не мне!" Я задумчиво покатал ручку по зеленому сукну стола и, прихлопнув ладонью по столу, вжал клавишу Суханова на селекторе.

— Слушаю, Борис Николаевич, — немедленно отозвался помощник.

— Двадцать четвертого декабря я должен быть в Питере, со мной полетит Гайдар, предупредите его.

— Позвольте поинтересоваться программой, кто готовит? — удивленно спросил Суханов.

— Вот вы и составите мне программу на два рабочих дня, с двадцать четвертого по двадцать пятое декабря. Полный рабочий день с восьми ноль ноль до двадцати двух, обратный вылет в ночь двадцать пятого.

В первый день, хочу встретиться с руководителями ведущих промышленных предприятий города и поработать в мэрии.

Двадцать пятого — до обеда, по предприятиям, на месте решу по обстановке, а после обеда спланируйте совещание всех силовых министерств и ведомств: прокуратуры, МВД, начальников военного гарнизона и таможни. Больше ничего на второй день не планируйте.

Глава 3 И снится мне не рокот космодрома

Глава 3 И снится мне не рокот космодрома

18.12.1991года.

Я устало откинулся в кресле и прикрыл глаза. От напряжения последних дней уже мушки перед глазами летают, причем что глаза открыты, что закрыты — без разницы. Плохо то, что и выспаться нормально не могу. Снится всякая чертовщина, какая-то война, взрывы, ракетные пуски, падающие самолеты и рушащиеся небоскребы. Проснувшись, немного полежу, только успокоюсь, начинаю засыпать — опять видения катастроф, вулканы, оползни, цунами и тысячи погибших.

Дальше — больше. Педофилы, маньяки и жертвы, жертвы, жертвы!!!