Серебро и Золото (СИ) - Мах Макс. Страница 8

Елизавета привыкла считать, что такие жизненные обстоятельства, какие сложились у нее самой или у ее супруга, суть редкие, если не сказать исключительные. Их родители умерли задолго до того, как смогли познакомиться со своими отпрысками в полном смысле этого слова. И более того, жизнь и смерть этих людей оставались едва ли достаточно проясненными, если не сказать большего. Поэтому, вероятно, Елизавете было относительно просто отождествлять себя с множеством героев или, вернее, героинь длинных и "чувствительных" романов прошлого века. Это оказалось, и впрямь, несложно, ведь она по определению являлась "бедной сироткой", хотя и неверно по существу, поскольку титула у нее никто не отбирал, да и жилось ей не в пример лучше, чем большинству из этих литературных бедолаг.

Однако, попав в школу маэстро Бранциони, Елизавета с удивлением обнаружила, что ничто не ново под луной. Учеников, у которых имелась полноценная - то есть, состоящая хотя бы только из отца и матери - семья, оказалось невероятно мало, да и в этих случаях, все обстояло не так просто, как представлялось на первый взгляд. Большая же часть одноклассников Ловиса и Лизы воспитывались опекунами: дядей или тетей, как в случае Тильды или самой Лизы, дедом, как у Дамаля, или вообще дальним родственником - практически чужим человеком - как это на самом деле случилось с Людо, прежний опекун которого Вольдемар исчез, растворившись в дымке вчерашнего дня.

Не стоит, поэтому удивляться, что большинство одноклассников Елизаветы - если вообще не все - в той или иной мере испытывали чувство одиночества. Вероятно, им не хватало тепла и внутрисемейного "неформального" общения, и, хотя не каждый из них был готов это признать, все чувствовали необходимость в дружбе и любви, окрашивающих человеческое существование в более теплые тона. Не у всех, впрочем, это получалось, и не у каждого, стоит заметить, оказывались такие великодушные друзья, как Лиза и Ловис. Но тем сильнее были ответная благодарность и дружеские чувства, испытываемые Томасом и Клотильдой к своим единственным настоящим друзьям. Да и в любом случае, жизнь вчетвером оказалась куда интереснее, чем в одиночестве и порознь.

Они вместе делали теперь уроки, обменивались интересными книгами, упражнялись в гимнастическом зале, и "выходили в свет" в выходные и праздничные дни. При этом как-то так получилось, что городской "замок" баронессы Икьхгорн быстро и самым решительным образом превратился в "главную ставку" компании. Во всяком случае, повара и прислуга подчинялись Елизавете ничуть не меньше, чем "старой хозяйке". А третий этаж особняка находился в полной и безраздельной собственности "молодой госпожи" с того самого дня, как в доме на улице графа Розенштерна появился мальчик Людо, настоящие имя и титул которого так и не были ни разу произнесены вслух...

3.

Зима наступила внезапно. Казалось, что осень будет длиться вечно, но на самом деле так не бывает. Не случилось и на этот раз. Листья желтели, окрашивались в золото и багрянец, и понемногу опадали, отчего в парках и скверах возникли цветные ковры, совсем скрывшие по-летнему сочную зелень газонов и лужаек. Однако снег, выпавший за два дня до Рождества, упал на все еще пышные, блистающие всеми красками заката кроны.

Получилось неожиданно и красиво. Богатство красок и сияние отраженного снегом солнечного света рождали удивительное настроение. Хотелось смеяться, гулять, играть в снежки и пить горячий шоколад.

- Ваше сиятельство, - сдержанно поклонился баронессе Икьхгорн Томас фон дер Тиц. - Мой опекун - генерал Густав-Эмануэль Карл Томас фон Байер вом унд цум Вёгл приглашает ваших воспитанников провести рождественские каникулы в его замке Энтберг на южном берегу Ринзи. Имею честь просить вас проявить благосклонность и позволить Лизе и Ловису присоединиться ко мне и госпоже ван дер Шенк в имении моего деда.

Все это Дамаль произнес своим красивым бархатным баритоном с изысканно вежливыми интонациями, подходящими для идеально воспитанного молодого господина, и полуулыбкой, перед которой не могла устоять ни одна женщина.

- Хм, - неопределенно произнесла Жозефина Икьхгорн, подыгрывая своим "воспитанникам". - Весьма неожиданное предложение... Надеюсь, генерал, тоже отмечает рождество в своем замке?

- Разумеется, - чуть склонил голову в утвердительном жесте Дамаль. - Его превосходительство неукоснительно соблюдает возложенные на него законом обязательства и, будучи моим официальным опекуном, полагает правильным не предоставлять мне излишней свободы и самостоятельности до моего совершеннолетия.

- Как вы предполагаете добираться до замка? - баронесса перешла к выяснению технических подробностей, следовательно, разрешение было уже получено.

- Мы предполагаем, выехать завтра с утра на двух автомобилях вместе с адъютантом генерала и его секретарем.

- Целый день в пути, а? - прищурилась баронесса.

- С остановками в придорожных трактирах, ваше сиятельство, - поспешил успокоить ее Дамаль. - В замке есть телефон, а в близлежащем городке телеграф. Кастелян замка уведомлен, и по приезде нас ожидает рождественский поздний обед в баварском духе, и, конечно же, уютные и заранее протопленные спальни.

- Звучит заманчиво, - благосклонно кивнула баронесса. - В замке есть лыжи? Конюшня? Что, насчет зимней охоты?

- В Энтберге отличная конюшня, ваше сиятельство, - довольно улыбнулся Дамаль, осознав, что все идет строго по плану. - Охота... если позволят погодные условия, должна быть неплоха. Озеро окружают леса. А лыжи мы берем с собой. Что же касается санок...

- Хорошо, - рассеянно улыбнулась баронесса. - Стало быть, вы заедете за Ловисом и Лизой в...

- В семь часов утра, с вашего позволения.

- В семь утра. Прекрасно! Лиза, Ловис, прошу вас немедленно начать укладывать вещи! - баронесса поощрительно кивнула молодым людям и степенно удалилась в свой кабинет.

- Мы едем, - засмеялась Елизавета и посмотрела на Людо. - Ведь так?

- Совершенно с вами согласен, дорогая, - ответно улыбнулся Людо и, нагнувшись, поцеловал Елизавету в щеку. А у Томаса брови полезли на лоб: он не понял, что это было, но догадался, что "эти слова" и "эти жесты" что-то значат.

***

Утро двадцать четвертого декабря выдалось хмурым. Ночью шел снег, прекратившийся только перед "рассветом", который на самом деле так и не наступил. Небо обложили тяжелые и темные тучи, и улицы города в начале восьмого утра освещались лишь электрическими фонарями и светом фар проезжающих автомобилей. Обыватели - во всяком случае, в этой части города - еще спали. Большинство окон в высоких строгой архитектуры домах оставались темными, а лавки, рестораны и кофейни - закрыты. Упала и температура воздуха, так что изо ртов редких прохожих при дыхании вырывались облачка пара.

- Как бы нам не попасть в бурю! - озабоченно сказала Елизавета, все время поглядывавшая на мелькающие за окнами автомобиля улицы и площади. - Я помню зимнюю грозу, случившуюся, когда мне было десять лет. Ужас!

Она говорила в меру сдержанно, хотя, находясь на вакации, в неформальной обстановке, могла, разумеется, позволить себе большую свободу в выражении мыслей и чувств, чем в иной, кодифицированной ситуации. Однако в огромном вездеходе генерала они были не одни. По-видимому, дед Томаса пользовался определенными привилегиями: во всяком случае, для поездки в горы он воспользовался чем-то вроде передвижного командного пункта. Роскошно оборудованный и предназначенный, по всей видимости, для офицеров высшего командного звена - это, тем не менее, был типичный армейский автомобиль. Шесть колес - Дамаль сказал: "две пары ведущих " - просторный салон, где со всем мыслимым в машине комфортом разместились не только водитель и четверо друзей, но и генерал фон Байер вместе со своим адъютантом и секретарем. Были здесь еще и консоли с приемо-передающей радиоаппаратурой и какие-то весьма интересного дизайна оптические приборы, но к поездке в горы это отношения не имело.