Граница лавы - Орлов Алекс. Страница 16

– Эй, что там у вас?! Что там у вас грохочет?! Отзовись, Бирд! Отзовись, старый пропойца!

– Бирд на связи, – отозвался механик и откашлялся. – Ничего у нас не грохочет, это пушка метеоритная работает.

– Какая еще пушка?!

– Что значит «какая»? Штатная пушка противометеоритной защиты.

– Ее же сняли, когда проводили апгрейт этой посудины!

– Да, я тоже так думал, но она бабахает – стало быть, все на месте.

– Ну и сюрприз…

– А куда же она бабахает? – спросил механик, но первый пилот уже отключился от связи.

– И что он сказал? – спросил второй, и в этот момент корпус снова задрожал от сработавшей пушки.

– Ты же сам все слышал.

– Значит, правда? Это пушка работает?

– Значит, пушка, – кивнул первый пилот, затем стащил с головы фуражку и промокнул ею проступивший на лице пот. Судно, прежде казавшееся ему таким крепким, какие сейчас не делают, теперь уже не выглядело таким прочным, учитывая обстоятельства, о которых он начал догадываться.

– Ты чего? – шепотом спросил второй пилот, морщась от очередного удара пушки и чуть пригибаясь, как будто боясь, что на него обрушится потолок.

– Если не сняли пушку, значит, остался блок наведения и радар, видимо. Так?

– Видимо.

– А где он может быть?

– Там, – второй пилот указал на пластиковую накладку, которой закрыли отверстия от снятых мониторов и клавиатурных стендов.

Первый подошел к черной пластиковой пластине и, поддев ее линейкой, легко снял, после чего они со вторым пилотом обменялись удивленными взглядами.

Вся прикрытая часть приборов на панели управления не только не была демонтирована, но исправно функционировала. На полную силу работал радар противометеоритной защиты с функцией оптического моделирования, и теперь пилоты увидели, что уже несколько минут находятся под угрозой уничтожения, поскольку мимо их судна пролетали многотонные скальные обломки, вращаясь и сверкая острыми кромками.

Затаив дыхание, пилоты «любовались» этим зрелищам еще с полминуты, после чего экран радара очистился и пушка замолчала.

И почти тотчас пришло жизнерадостное сообщение от службы глобальной метеоритной защиты о том, что метеоритный шторм сместился, а служба восстановила все свои защитные функции по контролю безопасности транспортных эшелонов в этом районе космоса.

– Ну вот, вроде проскочили, – сказал первый пилот и обессиленно опустился на нелегальную кушетку.

– Интересно, зачем этому корыту пушка? – спросил второй.

– Затем, что ему сто лет в обед и оно ходило в рейсы в те времена, когда не было заботливых навигационных постов и станций противометеоритной защиты. Когда каждый был сам за себя.

Между тем пассажир, оказавшийся на записях камер наблюдения у двери в рубку, еще какое-то время наблюдал за дверью, выглядывая из-за угла служебного коридора. Он надеялся дождаться, когда выйдет кто-то из пилотов, – у него было к ним дело, которое хотелось решить без лишних свидетелей, а тут, раз за разом, появлялись какие-то служащие, и ему приходилось делать вид, что он заблудился.

А этот странный грохот! Поначалу он даже испугался – так сильно загудела стена и, самое главное, неожиданно. Он ждал, что вот-вот включится сирена тревоги. Но ее не было, а грохот продолжался еще около десяти минут, и от него вибрировали все перегородки.

Потом все прекратилось, и пассажир решил для надежности связаться с начальством, пока не случилось еще чего-то совсем непредвиденного, а потому поскорее вернулся в каюту третьего класса.

Каютка была крохотная, но все же с удобствами внутри. Она располагалась в «полуподвале», откуда на первый ярус нужно было подниматься по небольшой лесенке. И это было удобно, поскольку, поднимаясь, пассажир уже видит, кто находится в коридоре, в то время как сам остается незамеченным.

А еще из полуподвала он хорошо видел дверь каюты объекта, за которым его послали приглядывать.

Ответа пришлось ждать долго, поскольку это был дальний эшелон и оборудование на здешних станциях связи обновлялось редко.

Наконец пассажиру ответили:

– «Пятьдесят девятый». Слушаю.

– Сэр, это «сто тридцатый».

– Что случилось? Почему вышел на связь в неурочный час? – забеспокоился начальник.

– Нет-нет, сэр, все в порядке. То есть не все в порядке, поэтому и связался с вами в неурочный час.

– Говоря яснее, у меня еще два канала открыты!

– Короче, тут шумы какие-то были. Нештатные.

– Какие шумы, ты пьян, что ли?

– Сэр, мне не удалось надавить на пилотов.

– Почему?

– Не смог неожиданно нагрянуть к ним в рубку, таким образом фактор внезапности сработать не смог.

– Но у тебя же спецключ!

– Я пробовал, не проворачивается.

– Может, там электронный замок?

– Нет, судно старое.

– Почему не подошел спецключ, он же открывает все?!

– Не все. У них там какой-то самодельный замок. Там такая фиговина, а к ней резинка. И когда дверь захлопывается…

– «Сто тридцатый», что ты несешь?

– Я «несу», что в кабину никак не попасть!

– Если ничего серьезного, выходи на связь в положенное время. Отбой.

Начальник прервал связь, и пассажир загрустил. Он лег на узкую койку и стал смотреть в покатый потолок, размышляя о том, что в этом закутке могло быть до того, как здесь устроили каюту.

Возможно, хранили постельное белье – вон сколько креплений от полок осталось. Или тут была холодильная камера, и от нее остались эти трубы по торцевой стенке. По ним пускали охлаждающую жидкость, и на них был иней.

А может, все это штифт?

Пассажир даже поднялся и потрогал сначала торчавшие из стены крепления – они оказались настоящими. А когда сделал шаг к трубам, тех уже не оказалось, и на их месте теперь была покрашенная серой краской перегородка.

– Вот зараза, – сказал «сто тридцатый» и вздохнул. Так получалось, что ему на задании всегда попадались каюты и комнаты со штифтом. Он даже возил с собой компактный инициатор, который разгонял штифт. Но в этот раз пришлось собираться слишком быстро, и он забыл приборчик на подоконнике.

Раздался негромкий стук в дверь, и «сто тридцатый» вздрогнул.

Кто это? Он никого не ждал.

Стук в дверь повторился, и лишь после этого пассажир вспомнил, что это такой сигнал вызова на его устройства связи, чтобы не демаскировать себя пиликаньем или трезвоном и не настораживать этим потенциального противника.

А стук он и есть стук. На пассажирских лайнерах постоянно кто-то где-то стучит.

«Сто тридцатый» ответил и услышал голос начальника:

– Слушай, тут такое дело… – Говорящий, похоже, волновался. – Пришло срочное сообщение. Руководству стало известно, что на Химках объект ждут «кузены» и, скорее, всего будут делать перехват. А у нас там пусто – прикрыть совершенно некем.

– Я понял, сэр. Но одному мне его не прикрыть, – сказал «сто тридцатый» и покосился на дверь, будто «кузены» уже находились за ней.

– Не перебивай. Через четыре часа вы будете проходить развилку Элеонора-два. Раньше там была станция переработчиков, теперь она пустует. Ваш основной маршрут пойдет прямо, но есть другой эшелон, который числится как запасной, и тебе нужно сделать так, чтобы судно свернуло на него и там проложило новый маршрут.

– Но… Но куда мы попадем, сэр?

– Вы будете двигаться до станции Джильс, и мы к тому времени сумеем организовать там встречу, а «кузены» не успеют. Ты понял меня, «сто тридцатый»?

– Понял, сэр.

– Тогда сделай это.

– Есть, сэр, – ответил агент и, когда сеанс закончился, спрятал прибор связи. Потом взглянул на часы и снова лег на койку.

До завтрака оставалось два часа, и он мог себе позволить вздремнуть.

Проснувшись по судовому будильнику, Брейн чувствовал себя не слишком бодро. Было такое ощущение, будто накануне он немного перебрал.

Но он не пил вовсе, а значит, таково было влияние каюты, которая ему досталась, к тому же наверняка здесь было полно штифта – все углы каюты, даже закругленные, выглядели подозрительно темными.