Ведьмина Чаша - Лозовская Адель. Страница 17

В королевском дворце Элирии купальня занимала целое здание, массивное, вырубленное из белого камня и ставшее одним из ярких воспоминаний принца, только-только вернувшегося с полей сражений под победное пение горнов.

Наследник до сих пор помнил то светлое чувство, когда теплые струи воды скользят по уставшему телу, смывая вместе с грязью пережитые страдания, отчаяние и безысходность.

Купальня этого замка была совершенно иной. Приземленной. Словно граница между верхним и нижним мирами.

В ней царил полумрак, разбавленный зеленоватым светом. Он тускло бил из боковых плит до тех пор, пока Киммер не разобрался, какой из рычагов за что отвечает, и не наполнил купальню синим свечением, льющимся прямо с потолка. Для контраста принц добавил при помощи нехитрых манипуляций ярко-красные вспышки по краям пустых бассейнов, чтобы было видно, что где находится, — ненароком туда можно было свалиться.

Осталось разобраться в одной мелочи: как включить подачу воды?

С подобными устройствами Киммер никогда не сталкивался, но опыт ласково похлопывал его по плечу, приговаривая, мол, ничего, прорвемся, где наша не пропадала. Из любых передряг живыми выходили, ты же помнишь?

И принц вспоминал, сдвигая неприметную плиту в сторону, изучая нанесенные с той стороны наброски и понимая, что Элирия отстала от чудного зверя по имени Прогресс. Утешало, что Сария тоже, но от осознания этого легче не становилось.

Магией можно сделать многое. Вылечить, когда снадобья и травы бессильны, противопоставить одного бойца целой армии и добиться этим победы, соорудить конструкцию, поражающую воображение и существующую вопреки всему.

Магия творит историю. А что делать там, где ее нет?

Милостью богов или глумлением над смертными, но магический эфир, являющийся необходимым элементом колдовской искры, распространен неравномерно. Где-то его больше, что позволяет магам творить сложные и энергозатратные заклинания. Где-то — меньше, что вынуждает колдунов тщательно рассчитывать свои силы. А где-то и вовсе его нет, что сводит попытки ощутить магию к нулю.

Такие страны, лишенные подпитки чародейства, объединились в Содружество и пошли другим путем, продвигая гениев науки.

Со временем история показала, что такой подход оказался верным и единственным способом сохранить суверенитет от посягательств непрошеных гостей, имеющих тягу к колдовству и стремящихся отобрать чужие территории.

Содружество не стало изолированным объединением, оно охотно поставляло в другие страны, заинтересованные в их товарах, различную технику, облегчающую быт. С одним из образцов этой самой техники Киммеру и пришлось нежданно-негаданно познакомиться поближе.

Почему такой аппарат стоял в замке, принц прекрасно понимал. Окутавшие территорию каменной крепости плетения не оставляли ни малейшего шанса на то, что магия здесь будет работать. Вот создатели замка и подготовились основательно, купили чудо-машину для удовлетворения их насущных потребностей.

Пока однажды она не перестала поставлять в купальню воду.

Почему ее не починили сразу? Отпала надобность в ней?

Киммер долго и упорно ковырялся в непонятном аппарате, досконально рассматривая каждый элемент, пытаясь понять, что именно могло прийти в негодность.

Он думал, думал и думал, как вдруг пришло озарение. Неясное, подернутое дымкой сомнения и надежды, но Киммер, наученный хвататься за любую попытку, не стал отгонять его в сторону.

Лицо принца осветила победоносная улыбка, и он со всех ног побежал к Кайле, переживая, что внезапно пришедшая мысль исчезнет.

— Если я прав, то сегодня будет банный день! Надеюсь, что все получится… — бубнил наследник Элирии, перепрыгивая через несколько ступенек сразу.

Ему не терпелось увидеть радость на мордашке Милики и представить те же эмоции в глазах Кайлы. В глубине души он надеялся, что воображение и реальность когда-нибудь станут едиными.

Шрам настороженно обнюхивал воду, плавно заполняющую небольшой бассейн (коих в купальне построено с десяток, не меньше), попутно размышляя над тем, а стоит ли вообще туда лезть. Его брат Тихоня подобными думами не страдал и уже вовсю плескался с хохочущей Миликой, периодически пытаясь ухватить ее зубами.

Актер, за которого я волновалась больше, чем за других обитателей замка, спокойно отнесся к водным процедурам, и теперь над пузырящейся поверхностью торчала лишь его умная морда, причем глаза грифона были закрыты то ли от наслаждения, то ли от нежелания видеть набирающее обороты безобразие.

Я же, подобно Шраму, не спешила погрузиться в теплые объятия вод, но отнюдь не из-за страха перед стихией, а из-за стыда, вызванного собственной глупостью, что не укрылось от Киммера.

Принц нашел причину этой поломки. Кто-то вытащил важную деталь из аппарата, что привело к поломке системы подачи воды из горячих источников. И я даже знаю, кто это сделал!

Киммер описал мне отсутствующую деталь, и мне тут же вспомнилась она, такая красивая, блестящая, буквально кричащая о том, как ей плохо там, в темноте и сырости. Разве могла я, кроха, помешанная на притягивающих взгляд вещах, устоять и не забрать ее в милую и уютную сокровищницу? Конечно нет!

К тому же это был знатный повод выпроводить из замка Марлоу, чье присутствие отчасти зависело от работы механизма купели. Маг, чертыхаясь, ушел, а я позабыла о своей проделке, увлеченная другими проблемами быта и жизни в целом.

Как же смеялись глаза Киммера, когда пунцовая я принесла ему ту злосчастную детальку! Вот она, порода, вымуштрованная веками: лицо невозмутимое и учтивое, а глаза смеются!

Но принц понял, что не все я ему показала. Подозреваю, что будет мстить, открыто и не таясь. И действительно, зачем скрываться? На кого еще здесь я могу подумать? На Гарконаша?

Поймав Милику, с визгом улепетывающую от разошедшегося Тихони, и пихнув ногой неопределившегося Шрама, чем вызвала его праведное возмущение, я открыла вкусно пахнущую травами и фруктами массу и намылила девочке волосы. Малышка перестала вырываться и блаженно прикрыла веки, наученная тем, что эта субстанция щиплет при попадании в незащищенные глаза.

Массируя голову девочки, я отвлеклась и не заметила, как Тихоня схватил один из принесенных мною глиняных горшочков и вместе ним бухнулся в ближайшую выемку бассейна. Шрам перестал гневно сопеть и порыкивать, даже грифон вынырнул из задумчивости, ожидая, что же будет дальше.

Сначала не происходило ровным счетом ничего. Только виновник всеобщего внимания подозрительно долго не всплывал, словно его там что-то держало. Я забеспокоилась о его судьбе и уже хотела было начать спасательные мероприятия, как вдруг вода забурлила насыщенно-фиолетовым цветом, и обычно молчаливый Тихоня с испуганным воплем выпрыгнул на волю.

Встретившись с моим возмущенным взглядом, берийский пес прижал уши, доказав, что они со Шрамом истинные братья, и поплелся обратно в извергающееся нечто, выплевывающее из себя лавандовые пузыри и пену. Милика завозилась, непрозрачно намекая мне, что тоже хочет последовать за озорником Тихоней.

Дождавшись, когда я смою с ее волос то, что эльфы называют шампунем, малышка с криком бросилась в неизвестность, навстречу мыльным приключениям.

Я же решила поплавать в чистом бассейне и, когда мне надоело в нем плескаться под возмущенное сопение Шрама, перебралась в соседний резервуар, где весело куталась в пену Милика.

Я замерла над колышущимся продуктом эльфийской работы, купленным мной когда-то впрок и в огромных количествах, собираясь попасть к малышке и Тихоне величаво и аккуратно, не намочив свои волосы.

Однако моим планам сбыться не довелось.

Мстительный берийский пес разрушил мои мечты оставить прическу сухой и одним точным толчком в спину отправил меня в бассейн, а позже довольно прыгнул за мной следом. Грифон заклекотал в поддержку Шрама, но присоединяться к нам не стал, намереваясь держаться от буйных на приличном расстоянии.