Звездный вирис (сборник) - Бейли Баррингтон Дж.. Страница 35

С этого момента я стал непоколебимо верен Беку. Я впервые в жизни узнал, что такое настоящая преданность. Если бы не эта преданность, я, думаю, никогда бы не смирился с тем, что не отомстил за смерть Гельбор.

И все-таки вся ситуация была абсурдна. Вот мы — почти мертвецы, а Бек разглагольствует о государстве и империи. Во время нашего путешествия он со мной еще не раз говорил на эту тему, в подробностях излагая свои планы. Он установит между городами регулярное сообщение, сказал он, уничтожит банды кочевников и организует станции, на которых путники смогут пополнять свои пищевые запасы. Все это было прекрасно, не ясно было только, как нам все это сделать.

Но как я уже говорил, теперь я просто влюбился в эту мечту, и вместо того, чтобы относиться к ней со скептицизмом или порицать, я принимал ее со всей серьезностью.

На второй день плавания по реке мы заметили тот ориентир, по которому мы должны выйти к воротам: колонну из нержавеющей стали высотой в тысячу футов. Она была обветрена и местами изъедена. Она явно простояла здесь долго, и также явно было то, что воздвигли ее уже после того, как ядерный взрыв уничтожил ворота. Жившие в те времена люди поставили ее зачем-то в качестве ориентира.

За колонной находилась неглубокая долина длиной около двух миль, обрамленная двумя скругленными валами. Мы вытащили шлюп на сушу и проехали по долине до места, где валы соединялись. В месте соединения или, точнее, прямо перед ним в земле образовалась трещина, зияющий провал, довольно длинная. А прямо над трещиной находилось что-то, что не сразу и заметишь.

Оно походило на огромное, прозрачное, очень чистое желе бледно-лилового цвета. По форме это был удлиненный овоид, большое яйцо.

Бек взглянул на алхимика. Хармен кивнул.

— Мои расчеты оказались верны. Это оно.

Мы вышли из шлюпа, чтобы посмотреть вблизи. Когда мы трогали материал ворот, то возникало ощущение, словно опускаешь руку в очень неплотную жидкость. Может, неплотное масло. Вещество не препятствовало движению, но на ощупь было прохладным и скользким.

Трещина имела глубину в несколько сотен футов. То, что она проходила именно тут, было, вероятно, случайностью. В том смысле, что она была побочным продуктом ядерного взрыва, произошедшего несколько столетий назад, так как кругом земля была значительно искорежена, и трещины поменьше расходились во всех направлениях.

Мы вернулись в шлюп, чтобы посовещаться.

— Откуда мы знаем, что они еще работают? — раздраженно бросил Грейл.

— У тебя есть какой-нибудь прибор, чтобы проверить их? — спросил Бек Хармена.

Алхимик помотал головой.

— К сожалению, нет. Можно только испытать. Кстати, у ворот есть направление. Входить надо с определенного места. Если войти с этого конца яйца, прямо посередине долины, то попадешь на Землю. Если попытаешься войти под любым другим углом, то никуда не попадешь. А чтобы попасть с Земли на Каллибол, все надо сделать наоборот.

Хассманн вздохнул.

— А если они не работают, то грохнешься на дно пропасти. Здорово!

— Ты играл и в более рискованные игры, Хассманн. — Бек устроился поудобней на водительском кресле и завел двигатели.

— Ты же не хочешь нас всех вот так туда грохнуть! — возмутился Грейл. У него слегка выступил пот. — Надо вначале послать кого-то одного! Посмотреть, работают ли они! Посмотреть, что там с другой стороны…

— А если не работают, что ты будешь делать тогда, Грейл? Сидеть здесь и умирать с голоду?

Говоря это, Бек развернулся так, чтобы смотреть Грейлу прямо в глаза. Мы все молчали. Грейл рассмеялся. Бек отъехал назад, чтобы взять хороший разгон. И вот мы на полном ходу помчались прямо на ворота. Вот мерцающее большое яйцо уже прямо перед нами… и тут Грейл и Рит вдруг дали очередь из «Джейнов», стали орать и хохотать, чтобы выпустить нервное напряжение…

Внезапно настала полная темнота. И тут же мы выехали на солнечный свет… и, черт! Мы все поняли, почему Каллибол называют Темным миром.

С тех пор нам приходится на глазах носить фильтры. Солнце обожгло мне глаза, словно каленое железо. Миллионы красок пейзажа резанули по глазным яблокам, как ножи.

Как светло! Как здесь светло!

V

Вы когда-нибудь были в реакторном цехе, когда опускают экраны? Это то же самое. Свет! Сквозь окна шлюпа лил ослепительный свет. За долю секунды я получил впечатление об очень ярких цветах, а после этого больше ничего не видел, кроме ослепительного света. Я вскрикнул от резкой боли в глазах и зажал их руками.

Все смешалось. На меня тяжело навалился Хассманн. Все кричали и сходили с ума, а Грейл и Рит все палили из пулеметов и орали во всю глотку.

Я понял, что мы приземлились на другой стороне, так как шлюп тряхануло, и он покатился вперед, вздрагивая и покачиваясь. Вскоре он остановился. Я услышал, как ругается Бек, требуя тишины.

— Броневые щитки! — кричал он. — Броневые щитки, вы, придурки!

Его пронзительный голос заставил меня действовать. Я нашел рычаг, который опускал часть броневых щитков на окнах, а затем закрыл и амбразуры. Бек, спотыкаясь, ходил по шлюпу, хватался за всех, кто ему попадался, и дергал за рычаги. Он оттащил громко протестующих Грейла и Рита от пулеметов. Постепенно все утихло. Все щитки были опущены, и мы оказались в кромешной тьме.

Бек включил внутреннее освещение. Мы сидели внутри своего стального кокона, глядели друг на друга, обливались потом и пытались снова обрести зрение.

Что там снаружи? Куда мы попали? Грейл снова вскочил и бросился к одному из «Хаккеров», но Бек оттолкнул его назад.

— Думаешь, боеприпасы у нас бесконечны?

— Мы тут сидим вслепую и ничего не делаем! — почти прокричал Грейл. — Да там может быть что угодно. Нас могут уничтожить!

— ЗАТКНИСЬ! — гаркнул Бек.

Это было типично для Грейла — от страха впадать в истерику, но в данном случае он говорил за всех нас. Мы все боялись — боялись неизвестности, того, что может находиться за бронированными бортами шлюпа. Даже Бек был далеко не спокоен.

— Ничего ведь еще не случилось, — сказал он. Бек строго посмотрел на каждого из нас по очереди. — Вы, олухи, перепугались, как трусливые девчонки.

Настала долгая пауза.

— В древности Каллибол называли Темным миром, — произнес наконец Бек. — Ведь так, Хармен? Может быть, называли из-за того, что на Земле так светло?

Хармен сидел в углу на корточках, как всегда в стороне от общих дел.

— Без сомнения, — ответил он звучным голосом. — Здесь, похоже, действительно свет так ярок, что для нас непереносим. За столетия наши глаза, видимо, адаптировались к мраку на Каллиболе.

— Значит, мы слепы, — сказал Рит.

— Нет, — Бек махнул рукой. Хармен встал и, бормоча, отправился в грузовой трюм. Он вернулся с темными очками, которые я уже видел у него на столе в мастерской.

— Яркий свет — частое побочное явление при алхимических процессах, — сказал он. — Защищают вот эти фильтры.

Он стал надевать очки на свой морщинистый лоб.

— Откройте окна и дайте взглянуть на мир наших предков, — властным тоном приказал он.

— Дай сюда, — Бек подскочил и выхватил у него очки. Он быстро надел их на собственный лоб.

— Лучше спрячьте свои глаза, ребята. Я собираюсь взглянуть, что там.

Мы послушались. Я услышал, как открылся броневой щиток. Несколько секунд длилась тишина. Но вот Бек хмыкнул.

— Подойди сюда, Клейн, — сказал он.

Я на ощупь стал пробираться вперед и наткнулся на вытянутую руку Бека. Он передал мне очки. Я надел их, натянув на голову резинку, осторожно открыл глаза и посмотрел в окно.

Вот оно. Все мои страхи, которые создало воображение, вроде того, что мы упали в печь, улетучились.

Свет был так силен, что даже грел мне кожу. Мне это ощущение показалось приятным. Передо мной расстилался мирный пейзаж. Вместо плоской серой каменистой равнины, на которую я глядел уже дней двадцать, я увидел совсем другое. Хотя мы тоже находились на равнине, но чуть дальше она уже переходила в волнистые холмы и вся была покрыта зеленым ковром какой-то массы, которую я вначале принял за некое искусственное волокно. Но я сказал себе, что не может быть, чтобы это было искусственное волокно, и обрадовался, когда вдруг понял, что это за зеленая масса.