Гниль и руины - Мэйберри Джонатан. Страница 5

3

— Это был «Понтиак Леман» с откидным верхом 1967-го года выпуска. Кроваво-красный и настолько прокачанный, что мог опередить на дороге что угодно. И я действительно имею в виду что угодно.

Именно так Чарли Маттиас всегда описывал свою машину. А потом ржал, как лошадь, потому что считал это самой смешной шуткой, сколько бы ее ни повторял. Все предпочитали посмеяться вместе с ним, а не над самой шуткой, потому что обхват груди у Чарли сто восемьдесят сантиметров, а бицепсов шестьдесят; его пот представлял собой коктейль из тестостерона, анаболических стероидов и «Джека Дэниэлса». Не смеешься, он начинает злиться и думать, что ты с ним шутки шутишь. А отразившееся на твоем лице отвращение обычно приводило к тому, что Чарли раздражался.

Бенни всегда смеялся. Не потому, что боялся мести Чарли, а из-за того, что считал Чарли веселым. И крутым. По его мнению, больше никого не было круче на этой планете.

Бенни было плевать, что в машине, о которой Чарли постоянно рассказывал, тринадцать лет назад закончился бензин, и она превратилась в ржавый кусок металла, брошенный где-то в «Гнили и руинах». Как и плевать на то, что история и электромагнитный импульс ставили под сомнение возможность этой машины ездить. По рассказам Чарли машина пережила бомбы, упырей и тысячи приключений, и про нее ни в коем случае нельзя забывать. Чарли сказал, что был самым настоящим воином дороги, передвигался по асфальтовому покрытию и мочил зомов.

Все другие в бакалейном магазине «Лафферти» тоже смеялись, хотя Бенни понимал, что некоторые из них из себя этот смех выдавливали. Пожалуй, единственным, кто не смеялся над шутками, был Мэрион Хаммер, известный всем, как Молот Автограда. Он был не таким большим, как Чарли, но уродливым, как бульдог, и из всех его карманов торчали рукояти пистолетов, а с пояса, словно дубинка, свисала трубка из черного металла. Хаммер мало смеялся, но, когда был в настроении, его глаза мерцали, как у веселой свинки, а уголок рта сдвигался вверх, что немного напоминало улыбку.

Бенни и Хаммера считал безумно крутым… Просто не настолько безумно крутым, как Чарли. Естественно, с Чарли Маттиасом никто не мог сравниться. Сто девяносто восемь сантиметров роста, один голубой глаз, другой — с конъюнктивитом, мутный и слепой. Ходили слухи, что, закрывая голубой глаз, слепым глазом Чарли мог заглядывать в царство мертвых. Бенни и это считал жутко крутым… хотя в душе сомневался, что это правда.

Чарли и Хаммер были самыми крутыми охотниками за головами во всей «Гнили и руинах». Все так говорили. Кроме нескольких чудиков вроде мэра Кирша, который считал Тома Имуру куда круче. Бенни же это казалось чушью собачьей, потому что Чарли сказал, Том «слишком мягок с зомами», и своим тоном дал понять — Том либо стеснялся настоящей борьбы, либо не обладал столь необходимой для первоклассного охотника на зомби и крутого парня из пустоши решимостью. Кроме того, Том и вполовину не выглядел таким же большим, как Чарли, или суровым, как Хаммер. Нет, Том был трусом. Бенни знал это не понаслышке. Работать охотником за головами трудно и опасно. И Бенни считал, нет работы сложнее. Город платил большинству охотников, чтобы те освобождали от зомов участки вокруг торговых путей, соединяющих Маунтинсайд с другими городами, растянувшимися вдоль горного хребта. Другие работали группами, как армия наемников, и вычищали города, старые торговые центры, склады и даже небольшие деревушки, чтобы туда можно было отправиться за припасами. Чарли утверждал, что срок службы среднестатистического охотника за головами — полгода. Многие молодые люди, устроившиеся на эту работу, уходили через месяц-два, ведь убийство зомов в реальности очень сильно отличалось от того, что они слышали от выживших в Первую ночь членов семьи и чему их учили в школе или скаутах. Чарли и Хаммер были первыми представителями охотников — опять же, так утверждал Чарли — и занимались этим делом с самого начала. Первых зомов они убили за деньги через восемь месяцев после Первой ночи.

— Мы уничтожили больше зомов, чем целая армия, военно-морской флот, воздушные силы и морская пехота вместе взятые, — как минимум раз в месяц хвастался Хаммер. — И это включая бесхребетную национальную гвардию.

При всем их хвастовстве, ужасном запахе тела и склонности к насилию, Чарли и Хаммер были известны всему городу отчасти потому, что выглядели слишком здоровыми и уродливыми, чтобы чего-то бояться. Возможно, даже слишком уродливыми. Если верить хотя бы половине того, что о них говорили, они вступали в рукопашную с живыми мертвецами куда чаще остальных и уж точно чаще других работающих в этой части «Руин» охотников за головами. Они были намного круче таких легендарных охотников, как Хьюстон Джон, Дикий Билл Фэйрчайлд, Джей-Дог и Доктор Скилз или братья Меконг. Но опять же, Бенни пришлось сопоставлять их репутацию с реальностью, основываясь лишь на догадках. И, как ни крути, вероятно, не важно, кто снес больше голов. Дон Лофферти, владелец бакалейного магазина, утверждал, что Чарли и Хаммер упаковали сто шестьдесят три известных головы и около двух сотен безымянных мертвых. Оплачивалось каждое убийство.

Чарли и Хаммер занимались и заказной работой — выслеживали для клиента ставшего зомби члена семьи или друга и убивали их. Мэр Кирш сказал, их тариф такой же высокий, как и у Тома, но Бенни в этом сомневался. Тариф Тома точно не мог соответствовать тарифу Чарли. Том не обладал лишними рационными долларами, а Чарли всегда покупал для собравшихся послушать его истории пиво, газировку и жареные куриные крылышки.

— Когда выйдете в отставку? — спросил Ригли Спаттерс, наливая Чарли еще одну чашку холодного чая. — Вы уже должны быть богатыми, как Мидас.

— Мидас? — спросил Хаммер. — Это кто?

— Кажется, он продавал глушители, — предположил Норберт, один из торговцев, перевозивший из города в город на лошадях в броне выброшенные вещи, — а потом купил королевство.

— Да, — сказал Чарли и кивнул, словно это — правда. — Король Мидас. Он точно из Детройта. Сделал состояние на автозапчастях и тому подобном.

И все с ним согласились, ведь так было разумнее всего. Бенни кивнул, хотя понятия не имел, что такое глушители. Лу Чонг и Морги Митчелл тоже кивнули.

— Так, ребята, — произнес Чарли и подмигнул. — Я, конечно, не такой богатый, как король, но мы с Хаммером заработали целый горшочек с золотом. «Руины» оказались чрезвычайно радушны.

— Да, это точно, — согласился Хаммер, понимающе поджав лиловые губы. — Мы замочили кучу зомов.

— Мой дядя Ник сказал, что в прошлом месяце вы убили четырех братьев Менглер, — произнес из задних рядов толпы Морги.

Чарли и Хаммер расхохотались.

— Черт, да! Они мертвее мертвого. Хаммер подкрался к ним вскоре после рассвета и закинул на крышу бутылку с зажигательной смесью. И эти четыре мертвых придурка вывалились на свет. Все в засохшей крови, конском навозе и чем-то еще. Тощие и разложившиеся, от них пахло хуже, чем от потных свиней, а мы стояли в пятидесяти шагах от них.

— И что вы сделали? — спросил Бенни, его глаза сверкали. Хаммер ухмыльнулся.

— Немного поиграли.

Чарли фыркнул.

— Да. Хотели немного повеселиться. Этих тварей слишком легко убивать. Я прав или я прав?

Собравшиеся усмехнулись или закивали, но никто ничего не сказал. В данном случае непонятно, каков правильный ответ.

Чарли продолжил.

— И мы с Хаммером решили играть по-честному.

— По-честному, — согласился Хаммер. — Мы выложили свое оружие.

— Все? — поразился Чонг.

— Все до единого. Пистолеты, ножи, любимую трубу Хаммера, нунчаки, даже метательные звездочки, которые Хаммер забрал у мертвого зома, преподававшего карате по другую сторону равнины. Мы остались в одних только джинсах и майках и сошлись mano a mano.

— Сошлись что? — спросил Морги.

— Это значит «врукопашную», — ответил Чонг.

— Это значит «мужской разговор», — огрызнулся Чарли.

Даже Бенни знал, что Чарли не прав, но ничего не сказал. Не говорить же это Чарли в лицо. Таких глупцов здесь не было.