Куколка (СИ) - Лонс Александр "alex_lons". Страница 60

Я опять перебил и осведомился, не завела ли она себе за это время какого-нибудь нового парня, а то и мужа.

— Не, ни парня, ни тем более мужа у меня так и не появилось, но идея дауншифтинга заинтересовала. После очередного срыва, когда чуть было не уснула прямо на важном совещании, я решилась. Выгодно продала свой бизнес, поступила на эту тупую работу, мысли о которой прекращались сразу после завершения рабочего дня, регулярно стала спать вожделенные девять часов и ощутила себя совсем другим человеком. Веришь ли, чудо произошло! Здоровье мое пошло в гору. Но главное даже не в этом. Я снова ощутила себя женщиной и начала от жизни получать кайф. Парня своего я, правда, так и не вернула. К тому времени он уже подцепил какую-то девицу, завел с ней отношения, так что мне там ловить было нечего. Стала одна жить. Сначала мне это необычайно понравилось. Жить одной — круто, просыпаешься в тишине, засыпаешь в тишине, весь день молча что-то делаешь и пытаешься устать, чтоб уснуть. Но потом я заметила: друзья пропали. Будто все коллективно передохли. Вернее так — все те, кого я считала друзьями. И почему только пропадают друзья? В пять лет я была наивна и беспечна; в шестнадцать, вот они — мои друзья, и я думала, что с ними буду всю жизнь; в двадцать друзей раз, два и обчелся, по пальцам пересчитать. Вот двадцать пять, а где все? Что нас разделило? Все куда-то пропали. Зависть, предательство или, может, я такая по жизни? Не созданная для дружбы, одиночка? Эти вопросы в ту пору стали для меня чуть ли не самыми популярными.

— Так, и в чем тебе помощь-то моя нужна? — спросил я, когда стал понемногу офигевать от этого трепа. — По-моему сама прекрасно справляешься.

— Вот слушай. В этой фирме, в агентстве этом, как я говорила, я с кадрами работаю. Неплохо, говорят, справляюсь, вот моя шефиня по договоренности с нашим боссом и устроила мне такую командировочку. Благодарность типа. Причем, я сама же и согласилась! А что? Трехмесячная поездка на какое-то суперсовременное предприятие, далеко от города. На все лето. Кругом лес, природа-воздух, курорт, короче. Четырехчасовой рабочий день, три выходных и такие деньги, что мне и не снились. Работа по моему профилю — с молодыми кадрами. Я сразу же насторожилась: что там? Модельное агентство? Бордель на выезде? Подготовка элитных проституток? Нет, ничего такого. Никакого интима. Я там честно отработала все три месяца. С меня расписку взяли о неразглашении, страшную клятву и кучу обещаний. Это они пообещали что-то совсем нехорошее со мной сделать, если болтать начну. Когда через два года я вернулась обратно, то все это время, осень-зиму-весну, только и думала, как бы от всего этого дерьма избавится.

— Два года? А почему сначала три месяца было?

— Два года и три дня. Три месяца — пробный срок.

— И все-таки ты решилась и обратилась ко мне? Давай угадаю. Ты же не случайно в мою машину попала, да? Знала, что переднюю дверь не запираю. Давно не верю в случайности. Колись, давай. Кто посоветовал?

— Ну, в общем, так и было. Здесь наше московское отделение, а вообще-то я из Санкт-Петербурга, там сначала работала, у нас главный офис на Энергетиков. А после командировки предложили остаться в московском отделении. Согласилась, дешевую студию купила в Подрезково.

— Это по Ленинградке?

— По ней. Если по пробкам, то час езды до работы. Когда поможешь мне понять, куда и во что я попала, что хочешь для тебя сделаю. В рамках реального, естественно…

— Почему обратилась именно ко мне?

— Ну, так! — загадочно ответила Марина.

— А все-таки, кто присоветовал? Я должен знать.

— Перебил, не дал договорить. У нас там, в Питере, в нашем отделе девка такая была. Уволилась потом. Баба красивая, но совершенно безбашенная, зато профессионал классный. Могла всего лишь посмотреть на человека и все про него рассказать, прикинь? Я ей в этом плане даже в прокладки не гожусь. Начальство ее ценило очень, но и побаивалось, по-моему. Поэтому, когда она уволилась, все сразу вдохнули свободно. Так вот, мы с ней не то чтобы сдружились, но просто хорошие служебные отношения возникли. Не веришь? А бывает. Случается иногда, даже в женском коллективе. Она-то и порекомендовала, если в Москве в переделку какую попаду, тебя найти и о помощи попросить. Уверяла, что в не откажешь, подход правильный только нужен. Специфический. Я тебя вычислила, выследила, в машину села и правильный подход обеспечила. Вот.

— И звали эту безбашенную профессиональную девушку Ирина Алексеевна Лискова.

— Ну, да. Нетрудно догадаться. Вы же знакомы.

— Так в чем проблема? — не понял я.

— Во мне, большей частью. Сейчас объясню. В этой командировке я вела курс социальной адаптации. Там много всего. Вызвать желание учиться посредством мотивации. Восполнять дефицит общих знаний, совершенствовать развитию речевого аппарата, обучить грамотной речи, быстрому чтению, популярным настольным играм. Вела группу из двадцати человек. Десять мальчиков и десять девочек… Комплекс, где все происходило, был очень большим. Весь был разбит на зоны и сектора разной доступности. Даже своя взлетно-посадочная полоса была, аэродром, по сути. Но имелась там одна зона, куда очень мало кого пускали, только по спецпропускам. Вот в эту-то зону я и угодила.

Тут Марина замолчала, будто решаясь сделать шаг в неизвестность. Пауза затягивалась. Девушка явно забыла, что сидит передо мной совсем голенькая, а воздух вовсе не такой теплый, как хотелось бы. Из открытой балконной двери потягивало холодом, на улице начинался дождь.

— Не замерзнешь так? — просил я, чтобы вывести Марину из зависшего состояния.

— Ой, да, — девушка втянулась под наше одеяло и прижалась по мне всем телом. Она действительно замерзла: была вся холодная, как лягушка. — Короче эти ребята…

— Давай помогу. У этих ребят была зеленая кожа и зубки с торчащими клыками.

— Откуда знаешь? — Марина даже отстранилась от меня. — Что ты о них знаешь?

— Оттуда. Ничего не знаю. Везет мне последнее время. Так ты что, обучала их психологии семейной жизни?

И тут ее будто прорвало. Марина захлебываясь и путаясь в словах обрушила на меня поток информации.

— Нет, вернее, не только психологии. Я учила их жить среди людей. Как узнала потом, всем им было по пятнадцать лет. Все абсолютно одинаковые. Близнецы. Чтобы не путать, на левой щеке и на левой ягодице у каждого была своя индивидуальная метка. Татуировка. Изящный, очень даже красивый узор. У каждого свой. Ни кино, ни видео им было недоступно, только специальные учебные фильмы, где людей не существовало вообще. Им не показывали ни города, ни жителей, держали в строжайшей изоляции. Нет, так-то они были очень умные, прекрасно развитые смышленые дети, отлично знали школьную программу, даже сверх того. Причем сильно лучше обычных школьников, я так полагаю. Математику, физику, химию, биологию, все остальное тоже, по-моему. Обладали недюжинной физической силой. Они превосходно разбирались в ботанике, в зоологии, в геологии прикладного плана. Хорошо ориентировались в технике, в современных технологиях. В любое время года, что днем, что ночью свободно чувствовали себя в лесу — часть леса была огорожена и входила в черту Комплекса. Мои воспитанники могли питаться дикими растениями и животными, знали, как чистить воду из лужи или из болота, как развести огонь под дождем и уснуть на голой земле. Но в житейских отношениях мало что понимали и о человеческом мире за пределами Комплекса вообще ничего не знали. Они же общались только между собой, еще с воспитателями, да с контролерами. С учителями, конечно же. Я учила этих детей как правильно заводить знакомства, как строить разговор, как располагать к себе собеседника. Обучала основам этикета… ну, всему такому, понимаешь? Ну и правильному сексу, это тоже входило в мою программу... Они ничего не умели в бытовом плане! Совсем! Я же не окончательная дура, сразу сообразила, что это какие-то клоны, и зачем-то им надо было привить основы социального общения и поведения. Для чего их растили? Я не знала, а никто не говорил. Более того, всякий раз напоминали, чтобы не задавала лишних вопросов. Мне никто ничего не объяснял, только дали программу обучения, взяли подписку и велели не болтать. Мой курс был рассчитан на два года. Три месяца, что сначала озвучили, это так, для затравки, испытательный срок. Там я и жила, в поселке «Сосенки», который назывался, почему-то, офицерским. Там же обитала вся обслуга Комплекса, охрана, офицеры со своими семьями, кто женат… Солдатские казармы и общаги холостых офицеров находились отдельно. У меня оставалась хорошая машина и две квартиры — большая в Петербурге, и маленькая студия в Москве. Вернее — в Подрезково. На выходные разрешалось уезжать, главное прибыть вовремя и не опаздывать. За опоздание полагалось немедленное увольнение, но мне почему-то думается, что увольнением не обошлось бы. Там предусматривалось что-то такое, что значительно хуже увольнения. Так вот, двое из моих подопечных, несмотря на внешнюю идентичность, резко отличались от остальных. Эти дети, а я всегда называла их детьми, постоянно находились вместе друг с другом. Парень и девочка. Они явно боялись, что их разлучат, поэтому почти всегда держались за руки. Остальные смеялись над ними, но этим все было нипочем. Я сразу их выделила из всей двадцатки и решила, что если понадобится, помогу им особо. Но чем я могла им помочь? Я тогда понятия не имела, но что-то подсказывало, помощь понадобится, причем именно моя помощь. В том «офицерском» поселке, где меня поселили, все жили замкнуто меду собой и практически не общались. Соседи почти не разговаривали, только здоровались. Никаких гостей, совместных праздников и посиделок почти не было. Потом я поняла почему. Везде, где только можно, были понатыканы камеры и, как я думаю, подслушивающие микрофоны. Все просматривалось и прослушивалось, люди об этом прекрасно знали, поэтому и молчали. Где-то в середине второго года работы я случайно выяснила, что в моем жилище все камеры фальшивые и микрофоны не работают. Почему – неведомо. Машина у меня была, и на выходные разрешалось уезжать. Три дня все-таки. Я успевала съездить в Москву, иногда в Петербург. Меня всегда проверяли на выезде из Комплекса, на КПП, и всякий раз приходилось прикладывать палец к валидатору — считывателю отпечатков при выезде. Еще при поступлении на работу сразу же дали понять, что и машина моя, и обе квартиры, даже одежда — оборудованы следящими и подслушивающими устройствами, что давало гарантию молчания. Впрочем, одежду я всякий раз меняла, как только уезжала на выходные. Потом ее, скорее всего, заряжали опять. Я снова меняла и так постоянно. Вообще, охрана всего этого Комплекса была на высочайшем уровне, даже я это поняла, хоть и не специалист ни разу. Целая система допусков разных уровней, причем настоящих пропусков не было, пускали по отпечатку того или иного пальца. Никто не знал, у кого какой палец является парольным, можно было только случайно увидеть. Если три раза считыватель отпечаток не признавал, возникали проблемы.