Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата. Страница 46

— Ты как клоп: маленькая и противная. И язык за зубами держать не умеешь.

— А ты… ты просто кретин. И что такого в тебе девчонки находят? Настоящий придурок!

— Хоть одно утро в этом доме может начаться не с вашей ругани? — не выдержала мама. — Рома, почему ты отмалчиваешься?

По-моему, отец даже не услышал вопроса. Продолжал жевать, не отрывая взгляда от телевизора. Границ терпения этого человека невозможно понять: то он орёт из-за каждой мелочи, то как непробиваемая стена.

— Могу вообще не спускаться к завтраку, чтобы не портить вам аппетит. Я в технарь, — пропуская мимо ушей причитания матери, быстро накинул куртку и практически сбежал из этого комфортабельного ада.

В такие моменты помимо воли начинал завидовать Бесу: как же хорошо, когда живёшь один и делаешь, что хочешь. Никто не лезет с нравоучениями, не проверяет, во сколько ты вернулся и в каком состоянии. Если бы не полная материальная зависимость от финансов отца, давно бы уже свалил, и гори оно всё…

Сестра ещё до кучи пакостит при каждой возможности. Ужасный характер, маленькая склочница.

Что за чушь она несла про мокрую юбку? Может, это вообще был чей-то тупой розыгрыш и англичанка стала жертвой злого юмора? Кто-то решил подшутить над новым преподом, устроил пакость… Да та же подружка сестры, там такие клуши, с них станется, запросто.

Представил Яну Альбертовну одну против стайки озлобленных малолеток… стало очень неприятно и жаль её, по-человечески. И одновременно с тем тошно от собственных мыслей: жалею, что кто-то над ней подшутил, хотя сам же заварил такую кашу с этим спором, что любой, даже самый злой розыгрыш — просто детский лепет по сравнению с тем, что собираюсь сделать я.

Ужасный душевный раздрай, почувствовал себя каким-то ублюдком, вынашивающим гнилой план, но при этом прикрывающийся сочувствием. Так, наверное, чувствует себя хищник, перед тем, как разодрать в клочья свою ни в чём не повинную жертву. Просто потому что он хитрее и сильнее, потому что таков негласный закон природы. А чем оправдать мой поступок? Алкоголем? Желанием самоутвердиться перед пацанами? Да, это придумал не я, но я мог это предотвратить. Мог, но ничего для этого не сделал! А теперь назад дороги нет, и придётся доводить дело до конца.

Мысль о том, что сегодня у нас первое индивидуальное занятие и пора начинать шевелиться — вгоняла в тоску и будила дремавшую совесть. Даже на парах сидеть не мог, решили удрать с Горшком с последней. Хотелось проветриться, как-то привести мысли в порядок, и хотя погода не совсем благоволила к прогулкам — низкое тёмное небо так и норовило пролиться проливным дождём, мы всё-таки добрели до восточной набережной, и по привычке залезли на поросший пожухлой травой холм, скрытый от лишних глаз разросшейся ивой. Над водой стоял густой туман, стайка голодного воронья кружила над мусорными баками. Всё вокруг было серым и унылым, как и моё внутреннее состояние.

Оседлав поваленное дерево, за несколько лет выбеленное горячим летним солнцем, трепались о какой-то ерунде. Вернее, трепался Стас, а я рассеянно кивал, размышляя о том, какой же выбраться из глубокой задницы, в которую сам же себя и засунул.

— Слушай, а ты чего гружёный такой? Может это, малость отвлечёмся от проблем насущных? Бес подогнал, ядрёная штука, — пошуршав в кармане, Горшок извлёк спичечный коробок, осторожно оглядываясь по сторонам.

На набережной было пусто, вдалеке одинокий мужик выгуливал огромного дога, медленно шагая вдоль кромки воды.

— Не, я пас, — равнодушно взглянул на презент.

К такого рода расслабляющим штукам относился всегда прохладно. Нет, несколько раз был грешок, конечно, и здесь, и когда ещё жили в подмосковье, но особого кайфа это дело не доставляло. Нравилось всегда всё контролировать и иметь свежую голову. Хотя, странно, наверное, слышать это от человека, который наворотил дел по синей лавочке.

— Да брось ты, мы ж по чуть, — достав из рюкзака газету, Горшок вырвал лист и технично соорудил джойнт. Прикрыв глаза с силой затянулся, и протянул мне самокрутку. Не знаю зачем, но всё-таки взял, и набрал в лёгкие сладковато-пряный дым. Уже через несколько минут голова стала легче, и мысли из гнетущих словно приобрели невесомость, всё стало казаться таким простым и разложенным по полочкам. Хотя, по классике жанра, должно было быть наоборот.

И чего я загоняюсь? Ну поспорили, подумаешь, фигня какая. Так-то она не ребёнок давно, и если разведётся, то значит сама этого захотела. И вообще, почему бы и нет? Половина пацанов из класса на английский стали ходить только из-за неё, слюни пускают. Была бы на её месте какая-нибудь страшненькая — другой разговор, но тут как бы при положительном исходе я выигрываю двойной джекпот: авторитет не подмочен, ну и бонусом доступ к телу красивой женщины. А что будет потом… да какая разница? Потом и разберёмся. Всё-таки хорошо, что матушка придумала эти дополнительные занятия, вовремя она. Сама того не ведая, облегчила мне задачу. Дома мне англичанку приболать будет гораздо проще, и мудрить ничего не нужно. Может, дома её и…

Идея вдруг приобрела новый окрас: из рискованной аферы с большой вероятностью разгромного проигрыша, превратилась в интересную авантюру, сулящую незабываемое приключение.

Взглянул на часы: начало пятого, пора выдвигаться, к тому же дождь из моросящего плавно переходил в ливень, не хотелось промокнуть. Поторапливая, толкнул в бок увлеченно читающего обрывок газеты Горшка.

— Эк-зис-тен-циализм импери-ализма, — по слогам прочитал он и глупо хохотнул, а потом и вовсе неудержимо заржал. Неожиданно я заржал тоже, да так, что слёзы из глаз. Так мы и шли до остановки, покатываясь со смеху, бросая друг в друга умными словами. Хорошо, что из-за ненастной погоды на улице никого не было, иначе кто-то особо бдительный точно заподозрил что-то неладное.

Ехал я в приподнятом настроении пребывая в дурманящей лёгкой эйфории. Размышлял, как сходу начну прибалтывать англичанку. Чего тянуть? Управлюсь за неделю и дело с концом. К тому же опыт отношений с девчонкой старше уже был, на юге в прошлом году. Ну как отношений — несколько свиданий с продолжением в её номере, да и приболтал не я её, а скорее она меня… но всё равно же опыт.

Разглядывая в окно мокрые пятиэтажки и редких прохожих под мрачными черными зонтами, глупо улыбался, думая о своём. К своим почти девятнадцати годам за плечами был пусть не богатый, но всё-таки список побед на любовном фронте. Никогда замутить с понравившейся девчонкой не представляло для меня каких-то сверхъестественных трудностей, так почему в этот раз должно не получиться? Да запросто. К тому же уже имелась примерная схема соблазнения: комплимент, цветы, какая-нибудь безделушка в подарок, может, поход в кино на последний ряд. Она такая же, как и все девчонки, вон, как смущалась, когда этот старый ловелас завуч её конфетами задобрил, или тот ботаник-санитар с травмпункта, тоже шары свои подкатывал. И ведь ей было это приятно! Хотя у самой вроде бы как парень, тот, на «десятке».

Так, подбадривая сам себя подъехал к Звёздной, будучи пребывая в полной уверенности, что одержу разгромную победу. Открылись двери автобуса… а там она сидит. На остановке. Одна. В бежевом пальто, волосы убраны в косу, а глаза как у оленёнка из диснеевского мультфильма. Всю мою уверенность как ветром сдуло. Вот так, словно по щелчку невидимых пальцев.

Это было не стеснение, нет, просто какой-то внутренний протест, что это как-то неправильно всё. Не по-человечески, и уж точно не по-пацански. Захотелось забраться обратно в салон развалюхи и куда-нибудь уехать, но я вышел и сел рядом с ней.

Перекинулись парой слов, даже удалось рассмешить её, развернув демагогию о пузырьках на луже (спасибо «презенту» Беса). Она так задорно хохотала, что удержаться от смеха было просто невозможно, и тут уже смех был искренним и абсолютно чистым. В очередной раз пожалел, что вообще позволил Горшку развести себя на дурь, которая не решает проблем, а лишь больше путает карты, давая ложное ощущение свободы и вседозволенности.