Давай никому не скажем (СИ) - Лель Агата. Страница 77

И действительно, спустя пять минут распахнулась дверь, и Инна Михайловна торопливо засеменила к автобусной остановке. Едва она скрылась с глаз, я покинул своё убежище и, не привлекая внимания, юркнул в подъезд.

— Инна, это ты? Ты что, ключи забыла? — раздался голос Яны и, дважды повернув вертушку замка, она открыла дверь. — Ян? Но… ты что тут делаешь? — округлила глаза и, выглянув на площадку, быстро затащила меня за руку в прихожую. — Ты почему тут?

Я не мог сдержаться. Сгрёб её в охапку, такую тёплую, в коротком халате, с соблазнительными голыми коленками. Прижал к стене, впился в губы, не давая что-то сказать, что-то предпринять. Хотя она и не пыталась: обмякла, не оказывая никакого сопротивления, скорее наоборот, с жаром отвечала на поцелуи, исследуя под расстёгнутой курткой мою напряжённую спину.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, но противный свист чайника испортил всю малину.

— Чай… будешь? — приходя в чувства прошептала она, одёргивая полы халата.

— То есть, мне официально можно не ходить на пару?

— Как будто если я скажу, что нельзя, ты послушаешься, — улыбнулась, скрываясь на маленькой кухне.

Зазвенели чашки, на стол посыпались разносолы: какие-то бутерброды, печенье, а я сидел и как озабоченный смотрел на её стройные ноги. Тонкий шелк едва прикрывал бёдра, и я материл себя последними словами, заставляя перевести взгляд и сконцентрироваться на чём-то другом.

Мы пили чай, а я продолжал думать только о том, как снимаю с неё этот халат.

Разговор не клеился, оба говорили что-то невпопад, смущаясь и перекидываясь мимолетными улыбками.

Она явно нервничала: краснея и покусывая губы, то и дело предлагала то одно, то другое — пододвигала сахарницу, подливала кипяток.

Я тоже совсем потерялся, чего раньше за собой не наблюдал. Эротический накал напряжения витал в воздухе, забиваясь в каждую пору, туманя разум и призывая инстинкты ринуться в бой.

Дабы не сорваться — к чему я был опасно близок — и не пойти на поводу своих озабоченных желаний, быстро допил чай и засобирался.

— Тебе ко второй? — надевая куртку зачем-то спросил я, хотя уже наизусть знал её расписание. Она задумчиво кивнула, облокотившись о дверной косяк. — Да, вот, чуть не забыл, — достал из кармана предварительно переложенные в конверт деньги. — В шарагу не понёс, мало ли…

— Что это? — нахмурилась она, заглядывая в конверт. Едва увидев что там, быстро всучила обратно. Замотала головой. — Нет, нет! Я не возьму!

— Я никого не обокрал, честное слово.

— Нет и ещё раз нет! Забери это! Я рассказала тебе о своей проблеме не для того, чтобы ты…

— Послушай, — прервал на полуслове, сжав её хрупкие ладони. — Ты сейчас возьмёшь эти деньги, отнесешь в свою комнату — которую ты мне, кстати, не показала — и спрячешь как можно лучше. Не доверяю я этой Инне Михайловне.

Она непонимающе уставилась на меня, несколько раз выразительно моргнула, затем улыбнулась, а через секунду и вовсе рассмеялась, вытирая набежавшие слёзы тыльной стороной ладони.

Повисла у меня на шее, целуя подбородок, губы, щёки…

— Так, полегче, иначе я останусь. — И это не было шуткой. Я же не железный. Мягко отстранил её от себя, стараясь не глазеть на соски, провоцирующе торчащие сквозь тонкую ткань халата. — А, вот ещё, — извлёк из кармана куртки слегка помятую розу с коротким обломанным стеблем. — Это тоже в гербарий. Всё, пока, иначе точно останусь, — сунул ей в руки цветок и, открыв дверь, через ступеньку побежал вниз. — Увидимся в техникуме, Яна Альбертовна.

Часть 58. Ника

Ника

Вернувшись из колледжа, зашла в свою комнату и бросила грустный взгляд на сиротливо опустевшую половину Яны. Прошло уже десять дней, как она тут не жила, съехала к Селивановой и по ходу не собиралась возвращаться.

Раньше я об этом могла только мечтать — что снова буду жить одна, уберу эту чёртову перегородку, не буду видеть каждое утро её идеально красивое лицо. И вот моя мечта сбылась, она уехала, и ни черта я не счастлива. И мне даже её не хватало.

Вошла на её половину, села на кровать. В комнате чисто, не так, как в тот день, когда всё было вывернуто из шкафов. Видимо, приходила, когда дома никого не было, всё убрала. На письменном столе сиротливо высилась аккуратная стопка покрывшихся пылью книг, на полу — ни соринки.

Я до сих пор не знала наверняка, что произошло, почему она так резко сорвалась. В колледже её видела, конечно, она обмолвилась, что просто всё достало и что скоро переедет в квартиру какой-то бабки, и хочет, чтобы я жила с ней.

Не знаю. Хотелось бы, конечно, свалить отсюда, тем более мать со своим Николашей совсем спилась, но с другой стороны уже как-то привыкла к этому всему. Зато никто не лезет, никто не следит, во сколько я прихожу и ухожу. А то, что они там пьяные валяются бубнят — да и хрен с ними. У меня против синяков уже иммунитет выработался. Это Янка из Москвы приехала изнеженная, в шоке была, а я эту картину уже несколько лет наблюдаю и было откровенно пофиг, главное, чтоб меня не трогали.

Недавно мать раздобрилась, дала денег. Много — двести тысяч рублей. Не знаю, откуда у неё столько, ведь толком не работает даже, одни прогулы с этой пьянкой. Но я конечно же взяла, как раз видела на толкучке классные джинсы-клёш. Будет в чём в школу ходить, да и…

В соседнее окно негромко постучали, и я быстро перебежала на свою половину комнаты.

— Ник, ну ты где там застряла? — Игорёк заулыбался, зазывая рукой сквозь давно не мытое мутное стекло.

— Я сейчас, — задёрнула занавеску и торопливо скинула блузку. Я же переодеться забежала на минуту, и расселась тут.

Странно всё так. Если бы мне кто-то раньше сказал, что я буду встречаться с Загорским, я бы у виска покрутила, настолько это казалось невероятным. Но вон как оно бывает, Игорёк на самом деле оказался классным парнем, и совсем не ботаником! Ну… если только чуть-чуть. Хотя, после того, как я его переодела, убрав в дальний ящик все жилетки и дурацкие подтяжки, он стал выглядеть очень даже ничего. Ничуть не хуже того же Набиева! Тот вообще странный какой-то стал: ни с кем из группы не гуляет больше, ходит что-то, улыбается, счастливый какой-то.

Девчонки шептались, что кого-то подцепил из соседнего города, по-любому дочку какой-то шишки. А Лосева уверена, что это Софа, дочка начальника ГАИ. А мне наплевать. Как отрезало. Он красивый, конечно, но наглый и невоспитанный. Поверить не могла, что повелась когда-то на внешнюю оболочку. Игорёк гораздо лучше и, главное, я ему по-настоящему нравлюсь.

Минаева, разумеется, пыталась его обсмеять со своими шестёрками, но на них мне тоже теперь было глубоко наплевать, особенно на Полину — пусть подавится своим ядом и злостью. Набиев на неё окончательно болт забил, вот она и психует. Так ей и надо! Ходит нервная, злая, на всех орёт. Сильно жалела, не сказала тогда Янке, что Минаева что-то там против неё замышляла. Дура, променяла сестру на какую-то идиотку и пацана, которому я сто лет не нужна! Надо бы собраться с духом и извиниться за своё поведение…

— Ника! — снова раздался нетерпеливый стук за окном.

— Иду-у-у, — прокричала погромче. Стены картонные, точно услышит.

Намотав бирюзовый шарф, придирчиво изучила себя в зеркало. Очень даже ничего — подарок Игорька. Мой первый подарок от мальчишки!

Выбежала в погожий октябрьский день, пиная по пути жёлтые кленовые листья. Тощие коты повскакивали со своих мест — кинулись врассыпную, недовольно уступая дорогу.

Игорёк скучал на лавочке, а увидев меня, широко улыбнулся. Фетровая кепка набекрень, коричневые брюки в тонкую полоску, огромная кожанка словно с чужого плеча… На душе сразу стало так тепло-тепло.

С ума сойти. Я втюрилась в Загорского!

Часть 59. Яна

Яна

Лариса Сергеевна — полностью седая улыбчивая старушка, опираясь на трость расхаживала по своей маленькой квартирке, рассказывая, что у неё где находится, любовно отзываясь о каждой, даже незначительной мелочи.