О да, профессор! (СИ) - Майер Жасмин. Страница 8

— Помоги на семинаре с писакой нашим грозным.

— Нихрена не выучил?

— У меня дняра, Ритусь! — оскалился Марат. — Ну какой человек назначает семинар в такой день? Помоги, Ритк. Во век буду благодарен.

— С днем рождения, — на автомате кивнула я, а потом вдруг сказала: — А ну поцелуй меня.

— Чего-о-о? — протянул Марат и его лицо вытянулось.

— Один поцелуй. Тебе сложно, что ли, Азаров?

— Да я… Чо, ыыы… — заговорил на наречии австралопитеков Марат.

А потом вдруг прижал к себе и всосал мою нижнюю губу себе в рот, как макаронину. Звук при этом был такой же. Мягкий и вялый язык ввалился мне в рот, и вишенкой на торте стало его незабываемое скисшее дыхание с нотками выпитого коньяка.

Меня чуть прямо там не вывернуло. Я оттолкнула от себя Марата, проклиная все на свете, и себя в первую очередь, потому что это же надо было быть такой дурой, что я решила сравнить. Будто бы Мефистофель не так уж суперски целуется и вообще все так могут.

Ну, вот Азаров, например, не может. Подтверждено опытным путем.

— Все, все! Отвали, Марат! Не надо!

— Да как не надо… Ыыы, Ритк, супер. Вот это поздравление, — ныл он, лапая меня. — Могу рассчитывать на продолжение банкета вечером?

— Чего? Какого банкета? Руки свои убери, все, отвали, Марат! Серьезно! А то никакой помощи на семинаре.

Он поднял руки и сказал:

— Видишь, убрал! Только помоги, Ритк.

— Черт с тобой, золотая рыбка. Идем… Эээ, Марат. Ты меня за руку вообще-то держишь, отпусти.

Он грудь надул колесом и выдохнул:

— Я тебя даже целовал только что!

Фу, лучше бы не напоминал. Время поджимало, и пришлось мчаться, а это Марат делал куда быстрее меня, так что подорвались мы вместе. И когда влетели в аудиторию, то он так и тащил меня за руку за собой, как на буксире.

Опоздунов Мефистофель не любил. Хотя кого он вообще любит?

Мы благоразумно заняли свои места, а Марат даже тяпнул еще коньяка, нырнув под парту. Черти что! Потом полез ко мне обжиматься, я бы его матом и во всеуслышание послала, если бы преподавателем был кто-нибудь другой.

А так это был Мефистофель, гений экзистенциализма и ранней романтики. Мужчина в черном, который носит солнечные очки даже во время дождя. Зачем?

Который целуется лучше всех трех парней, с которыми я когда-либо целовалась. Ну как так? Почему он?

Мой преподаватель, которого я старательно пыталась забыть, пока зубрила его дурацкую немецкую литературу от корки до корки. И выучила! «Неужели это так сложно, Маргарита?» Нет, Матвей Александрович, это оказалось не так сложно, вы были правы. Местами было даже интересно.

Историей «Фауста» я даже прониклась по-настоящему. Прочла всевозможные обзоры, поглазела на видеоблоггеров, оказывается, те не только современные романчики читают.

Теперь вместо того, чтобы мечтать о том, как я поражу Мефисто прямо в сердце десять лет спустя, я мечтала о том, как сражу его наповал уже сейчас. На этом семинаре.

И я это сделала. Я видела по его вытянувшемуся лицу, что он не ожидал, что я действительно умею учиться, а не только ноги раздвигать ради зачета.

Но мне этого было мало. И когда он спросил о Гретхен, я выдала все то, о чем думала вчерашним вечером, пока взвешивала критические обзоры и мнения. Она просто хотела счастья. Но когда это мужчины соглашались так просто? Конечно, Мефистофель вывернул мой ответ в свою пользу!

Меня переполняла ярость. Даже Азарову не помогла как следует, да, впрочем, я бы и не смогла. Он опустошил свою фляжку во время лекции и, представить не могу, как только не спалился перед Тойфелем? Уж, конечно, он потом во время ответа и лыка не вязал, но вроде никто не догадался. Да и кто бы подумал о том, что в разгар дня один из студентов нажрался прямо на семинаре?

Я получила хорошую оценку, о какой не могла и мечтать несколько дней назад, но теперь и это не радовало. Снова приходили на ум два таких разных поцелуя. Черт возьми, он отнял у меня возможность наслаждаться поцелуями с другими. Еще и заставил учиться! И я выучила, но все равно не чувствовала удовлетворения, потому что рассчитывала на похвалу, восторг и комплименты с придыханием с его стороны. А получила только:

— Вы записались ко мне на курсовую? Значит, зайдите на кафедру после занятий, обсудим.

Не-на-ви-жу. Он не пробовал снимать свои солнечные очки? Чтобы видеть мир не в таких черных красках? Может, в этом все дело?

Только портит жизнь себе и другим.

С таким настроением я потопала на кафедру, хотя по дороге меня опять поймал Азаров. Вжал в стену и обдал перегаром.

— Ты же обещала помочь, Ритк, — выдохнул он.

Что я могла, если ты туп, как пробка, Марат?

— Попробуй в следующий раз выучить, — пропыхтела я, пытаясь вырваться. — Разве это сложно?

И наткнулась на хмурый взгляд Матвея Александровича, который как раз приблизился к кафедре с другой стороны длинного коридора. В сердцах закатила глаза, хотя почему-то сердце при этом рухнуло вниз и захотелось сказать: «Это не то, о чем вы подумали!»

Не все ли равно, о чем он думает? Пусть считает, что меня все зажимают по углам, плевать! Он же решил, что я готова дать ему за оценку по лектуре.

Глядя на него, сцепив зубы, взяла лицо Азарова в руки и поцеловала его в лоб. Нет, в губы все-таки не смогла. Не стоит оно того.

— Ох, Ритк, — замычал Марат, — давай вечером сегодня в «Закси».

— Не, я пас, Марат, спасибо, — кивнула я, не сводя глаз с черной фигуры Мефистофеля в конце коридора.

И тут он выдал на весь универ:

— Как это «Пас»? Ты ведь теперь моя девушка!

Оглушительно хлопнув дверью, Мефистофель скрылся в кабинете.

Я же не рассчитывала увидеть петушиные бои? А чего тогда так расстраиваюсь тому, что Мефистофель так легко ушел? Забыл, поди, уже то недоразумение.

Выпуталась из цепких рук Азарова, уверив, что вечером обязательно приду в клуб. Надо будет только поймать его после в трезвом виде и расставить все точки над «И».

На кафедре было многолюдно. Уже легче. Не придется оставаться в таком крошечном помещении один на один с Матвеем Александровичем.

— Левицкая, — процедил он, — вы уверены, что хотите писать по моему предмету?

— Да.

— Почему?

— А я его выучила, — пожала я плечами. — Вы же сами спрашивали, разве это так сложно? Оказалось, что нет, ничего сложного. Так не пропадать же знаниям, Матвей Александрович.

Он молча сверлил меня глазами. За моей спиной шныряли люди, и то и дело постоянно хлопала дверь.

— Хорошо, — кивнул он. — Мне… понравились ваши ответы на семинаре. Сразу видно, что вы готовились. Не то что в прошлый раз, — едко произнес он.

Меня окатило жаром.

— Такого больше не повторится, Матвей Александрович, — процедила я.

— Это я уже понял. У вас же теперь есть этот… Ну, хахаль из коридора. Как его? — он пощелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя.

— Азаров? — удивилась я.

— Да, он! Не смею вас задерживать, Левицкая. Ждет вас, наверное.

За спиной снова хлопнула дверь.

— Нет, сейчас не ждет, — мстительно произнесла я. — Он меня вечером в клубе ждет, Матвей Александрович. Как думаете, что такая бедная студентка, как я, могу ему подарить на день рождения?

Мефистофель уставился на меня квадратными глазами.

— У вас день рождения?

— Нет, у него. И я хочу сделать ему подарок, — с нажимом произнесла я.

Мефистофель сглотнул. Дернул ворот черной рубашки, как будто тот давил горло. Но верхние пуговицы его рубашки и так были распахнуты, я вдруг поняла, что с удовольствием вонзилась бы в его шею зубами. Жаль, что не сделала этого тогда в машине. Или во время лектуры. Теперь-то точно надеяться не на что.

— Не все люди достойны таких подарков, — хрипло заметил он. — Особенно этот ваш…

— Азаров, — снова подсказала я. — Вам виднее, Матвей Александрович. У вас опыт, которого у меня совсем нет в этом вопросе.

— Такие подарки не дарятся в клубе, Маргарита! — рявкнул он неожиданно резко, запустил пальцы в волосы и сказал уже спокойнее: — Да, у меня хватает опыта, поэтому советую прислушаться, хотя, конечно, вы не станете этого делать мне назло. Но если бы… Чисто теоретически! Если бы я оказался на месте этого… Азарова! Я бы не стал принимать такой подарок в ночном клубе. Это должно происходить иначе, Маргарита. Совсем-совсем иначе. А не второпях в какой-то подворотне.