Сыновья полков (Сборник рассказов) - Козлович Войцех. Страница 30

— Э, напились-то как средь бела дня, свиньи, шпана!

Такими их и видели люди с балконов.

Когда они дошли до угла улицы, возле них остановилась пролетка, в которую и усадили раненого. Вся операция была проделана быстро и четко.

Оставшимся же в квартире Орловских предстояло срочно перенести оружие в указанное место.

Но каким образом? Взять и разложить по сумкам? Однако после случившегося это казалось слишком рискованным. Несмотря на то что оружия очень много, решили перенести его спрятанным под одеждой. Ребята разложили гранаты по карманам, засунули каждый по нескольку пистолетов за пояс. Один из братьев Архициньских, перекинув через плечо автомат, спрятал его под пальто. Из дому они выходили по одному. В тот момент, когда Сташек, переходя улицу напротив школы, в которой немцы устроили военный госпиталь, оказался у ворот почти рядом с часовым, он вдруг почувствовал, что один из пистолетов выскользнул у него из-за пояса и через мгновение с грохотом упал из штанины на тротуар.

Сташек замер на месте: что будет дальше? Неужели их весь этот день будут преследовать одни неприятности? Он внимательно смотрел на часового.

Но как раз в тот момент, когда пистолет упал на тротуар, что трудно было не заметить, часовой круто повернулся назад и начал спокойно удаляться в глубину двора госпиталя.

Сташек поднял оружие, снова заткнул его за ремень, внимательно проследил за удалявшимся размеренным шагом часовым и только после этого, постепенно ускоряя шаг, догнал ребят. Все, что произошло, заметил только Ежи.

В условленном месте их уже ожидали связные. Ребята отдали оружие и только тогда почувствовали, как в течение последних двух часов напряжены были их нервы.

К заданиям, которые время от времени капитан Эдвард передавал через Стека членам секции, относились также диверсии против немецких военных автомашин. Стек непосредственно от капитана Эдварда получал коробки со специально подготовленными детонаторами. Ребята затем разбрасывали их на дорогах, по которым наиболее часто проходили немецкие военные автоколонны. При наезде колеса такой детонатор взрывался, разрушал покрышку и камеру, и автомашина на некоторое время выходила из строя. Детонаторы делались плоскими, серого цвета, чтобы их не было видно на асфальте либо брусчатке мостовых. Умело разложив их в определенном порядке, можно было остановить целую автоколонну. Например, следовавший сзади грузовик при объезде остановившейся перед ним машины тоже наезжал на уложенный сбоку детонатор. Таким образом блокировалась вся проезжая часть дороги.

Наибольший размах такие диверсии приняли в июле 1944 года, когда через Варшаву поспешно отступали колонны немецких войск, разгромленных на Восточном фронте. Орловские и гвардисты из их секции действовали главным образом на Гроховской и Радзыминьской улицах, Гданьской и Костюшковской набережных, а также на мостах. Это они вместе с другими товарищами создавали огромные пробки на этих улицах, вызывая среди гитлеровцев в Варшаве суету и замешательство.

Одновременно секция получила новое задание: сбор данных об отступающих войсках.

В это время вся Варшава, и особенно варшавская молодежь, жила мечтой только об одном — о вооруженном восстании. О том, чтобы ударить по отступающим деморализованным фашистам, отомстить за все преступления гитлеровцев в годы оккупации, добыть оружие, принять активное участие в освобождении Варшавы, которое казалось уже таким близким.

Однако когда через Варшаву прошел этот поток разбитых войск, через мосты над Вислой с запада на восток опять двинулись новые, отдохнувшие, отборные части гитлеровских войск. Орловские и ребята из их секции начали посылать в штаб капитану Эдварду сообщения о передвигающихся колоннах. Снова возобновились операции по разбрасыванию под колеса автомашин детонаторов, чтобы хоть как-нибудь затормозить, приостановить их продвижение.

Это были последние дни перед началом Варшавского восстания. Очень трудные дни. Уже прошло около месяца, как их квартира на улице Доброй перестала быть явочным пунктом; оружие, хранившееся в ней, перенесли в более надежное место. Сами Орловские получили указание прекратить какие-либо контакты с другими членами организации. Даже Стек не имел непосредственной связи с капитаном Эдвардом.

Однажды в их дверь раздался стук, но совершенно отличный от того, каким к ним стучался кто-либо из товарищей. И прежде чем отец успел открыть дверь, снаружи загрохотали прикладами автоматов.

— Немедленно открыть! Уголовная полиция!

С автоматами в руках в квартиру вломились несколько человек в форме и двое одетых в штатское. Лица их были угрюмы и перекошены злобой.

— Где есть этот бандит, Станислав Орловский?

Сташека как раз не было дома: он был на занятиях в школе. Мать с младшими детьми тоже куда-то вышла. В квартире остались только отец и Ежи.

— Где есть этот бандит, Станислав Орловский? — грозно повторил немец.

— Мой сын не бандит, — пробовал объяснить отец. — Он учащийся профессиональной школы, сегодня у него занятия. Должен скоро вернуться…

— Хорошо, мы подождем, — сказал один из немцев. — А вы быстро выкладывайте, где у вас спрятано оружие! Быстро! Где оружие? — И свой крик он сопроводил ударом кулака.

В то время, когда жандармы допрашивали отца, Ежи лихорадочно соображал: он знал, что в доме нет оружия. Но газеты! В кухне на столе под скатертью их лежало несколько штук. Он украдкой посмотрел вверх. Целая связка газет была спрятана в абажуре. Эти, возможно, не найдут, если не будут, конечно, смотреть на лампу, но в кухне!..

Тем временем немцы выбрасывали из шкафа одну вещь за другой, перевернули постели. Тот из них, который с самого начала пристал с расспросами к отцу, все еще тыкал в него стволом пистолета, допытываясь об оружии.

Ежи кое-как все же удалось на минуту выскользнуть в кухню. Выхватив из-под скатерти газеты, он скомкал их и одним движением руки выбросил в окно, выходящее во двор. И в тот же момент застыл в оцепенении: а что, если дом окружен? Если другие жандармы стоят на улице? Только позднее оказалось, что газеты упали на кучу кокса и остались никем не замеченными.

Один из двух гестаповцев в штатском начал допрос отца. По-польски он говорил очень неплохо.

— Скажи нам, отец, где у вас спрятаны, к примеру, «яйца»? Скажешь, будешь жить! Не скажешь, умрешь вместе с твоим сыном-бандитом и всей своей семьей!..

Орловский-старший старался сделать вид, будто не понимает, что речь идет о гранатах.

— Надо было сразу так и спросить, а не драться, — сказал он и проводил немцев на кухню. Затем, открыв ящик, пристроенный под подоконником, вытащил из него большой глиняный горшок.

В тот же момент один из немцев вырвал горшок из рук отца, и на пол посыпались какие-то завернутые в газету круглые предметы. Немцы с криком отпрянули в сторону, а на полу… лежало несколько разбитых яиц.

Гестаповец побагровел от злости. Он с размаху ударил старого Орловского рукояткой пистолета по голове. Удар был настолько сильным, что отец свалился с ног.

— Я тебя спрашивал не об этих яйцах! — заорал немец. — А ты нас за дураков принимаешь! А ну показывай!

Орловский-старший, по-прежнему делая вид, что он не понял, чего от него хотят, показал еще один горшок. Один из немцев сунул в него руку и вытащил ее, вымазанную яичным желтком. Все запасы продовольствия, которые так старательно делала хозяйка, были испорчены.

— Говоришь, что сын в школе? Проверим. Проверим также, почему он еще не вернулся. Соседи тоже кое-что скажут.

Один из немцев возвратился от ближайшей соседки Орловских, которая сказала, что семья эта очень порядочная, спокойная, дети учатся и работают…

— А где работает Станислав? — поинтересовался один из гестаповцев.

— У вас. — Отец показал на немецкие мундиры. — У вас на Жолибоже, у таких, которые носят черепа на фуражках, наверное, в СС…

Эти слова вызвали среди немцев смятение. Они посовещались и, в конце концов, собрались уходить.