Драконьи норы и другие ловушки (ЛП) - МакГи Шеннон. Страница 34

Люк выбрал мазь, приготовленную из чего-то под названием алоэ, и обменял горсть монет на сумку, в которую женщина все положила. Яхна также попыталась уговорить Эллу купить какой-нибудь отшелушивающий скраб, но та, насмешливо фыркнув, отказалась.

Заметив оскорбленный взгляд Яхны, Элла пренебрежительно махнула рукой.

— Это все равно что продать пустыне метлу. Это может принести пользу, но не настолько, чтобы того стоило.

— Ты пожалеешь, когда станешь старше, и твое лицо станет грубее песчаника, по которому ты ходишь, — настаивала Яхна.

Элла мило улыбнулась.

— Сомневаюсь, но если это окажется так, обещаю найти тебя. — Она вывела нас из магазинчика прежде, чем женщина успела ответить. — Честно говоря, мама не беспокоится об этом, и она выглядит прекрасно.

Настала очередь Люка фыркнуть, и она бросила на него недовольный взгляд, которого он не заметил; пока мы шли, он прикладывал мазь к щекам.

— Твоя мать чертовски хороша в бою, и она в хорошей форме, но никто никогда не спутает ее с придворной красавицей.

Он протянул мне банку, и я неуверенно взяла ее. Это было похоже на лосьоны, которые можно было купить в горах, чтобы защитить от ветра и успокоить ожог. Я осторожно нанесла средство, взяв немного на палец и массируя его по своей нежной коже. У меня перехватило дыхание. Это было круто! Жирная припарка смягчила жар, исходивший от моих щек в течение последних полутора недель, как будто я прижала к ним горсть снега. Впечатленная, я посмотрела на глиняный горшок.

— Ей не нужно быть придворной красавицей, чтобы быть красивой, — сказала Элла.

Закрыв банку крышкой, я добавила свое согласие.

— Элла права. Эдит… ну, она удивительная, и я не говорю это из семейной гордости, как Элла. То, насколько она сильна, делает ее красивой.

— Коннер, как я по тебе скучаю! Я бы все отдала, чтобы путешествовать с мужчинами моего возраста, — простонал Лукас, — а не с парочкой сварливых женщин.

— Правильные друзья-мужчины сказали бы тебе то же самое, что и мы. Конечно, Коннер. — Элла положила руку ему на плечо. — И если у него возникнет такое настроение, он пойдет к тем же девушкам, что и ты.

— Ты делаешь это чаще, чем Коннер, — возразил он, улыбаясь. — Убери с меня руку, слишком жарко.

Она подчинилась.

— Да, но когда я этого не делаю, разве я не являюсь абсолютно необходимым соучастником в романе?

Он взглянул на ее широко раскрытые невинные глаза и застонал.

— Ты хуже всех. Что ты хочешь съесть?

— Что угодно. Тайрин? Что тебе надо?

Я вернула банку Люку, который сунул ее в карман брюк.

— Что угодно. Не знаю. Я не узнаю большую часть того, что вижу или чувствую. Выбери что-нибудь, и я уверена, мне понравится.

— Выбери что-нибудь, и я уверена, мне понравится, — передразнил Лукас высоким фальцетом. — Понимаешь, о чем я? — он хмыкнул, когда Элла толкнула его локтем в бок.

— Как насчет фаршированных виноградных листьев и хумуса? — Это был почти полный набор слов, так как я не знала ни того, ни другого. Ее улыбка была широкой и зубастой.

— Конечно. Отлично, — прохрипел Лукас.

Я хихикнула и взяла Эллу за руку.

— Показывай дорогу.

Мы поужинали в небольшой тенистой гостиной у круглого фонтана, потягивая чай со специями и льдом, подающийся в запотевших колбах. Виноградные листья были набиты бараниной и травой под названием фенхель, которую я не любила, но я была слишком голодна, чтобы быть придирчивой.

Я оторвала половину дымящейся лепешки, которую принесли с хумусом, и зачерпнула ложку чесночной жижи. Жуя, я мурлыкала от удовольствия. Это было совсем не то, что я ела бы в полдень в моем доме в горах. На самом деле, это напоминало то, что сделали бы родители Най, если бы я навестила их в полдень. У нас никогда не было виноградных листьев, но они имели тот же вкус и ингредиенты, что и печенье, которое Най любила. Осознав, что делаю, я быстро отогнала эти мысли. Я хотела насладиться этим. Думая о Най, я начинала желать, чтобы она была здесь со мной.

Пока мы ели, Элла отвечала на вопросы случайных прохожих. Наша одежда — даже легкая летняя одежда — выдавала в нас наемников с севера. В то время как путешественники не были новинкой здесь, как в Нофгрине, почти всегда было что-то новое, что мы могли сказать им. Как и везде, две группы людей, которые жили даже в разных городах, могли иметь совершенно разные новости о мире за пределами Дабскина.

Мы ответили тем же, в свою очередь допрашивая наших инквизиторов. Это потребовало от Люка и Эллы некоторой утонченности. Они не могли прямо сказать, что мы были в городе для задания… мы еще его не получили, и командир не оценит, что мы распространяем слухи.

Из того, что мы узнали, общеизвестно, что какая-то часть Дабскина испытывала проблемы с небольшим гнездом дрейков. Многие местные спрашивали, не поэтому ли мы пришли. Они привыкли к ежегодным визитам наемных компаний, ищущих работу. К сожалению, отчеты противоречили друг другу относительно того, где именно дрейки гнездились. Элла хотела знать, будем ли мы под трущобами, под Хай-Стрит, где живут аристократы, или где-то посередине.

— Может, это и неправильно, но бедные части города, как правило, меньше ремонтируются и убираются, и их меньше всего подметают после монстров, — объяснил мне Люк, когда я спросила их, почему это имеет значение. Он не смотрел на меня, слишком занятый нанесением мази. Неудивительно, что он так быстро исчерпал ее раньше… это было его третье нанесение. Не то чтобы меня шокировала его брезгливость. Люк понимал, какие преимущества дает ему его лихая внешность. Он уже сказал мне, что не собирается позволить ей исчезнуть или испортиться в ближайшее время.

— Это неправильно, — сказала я ему в ответ. Не то чтобы я была шокирована этим открытием. Лорд Барон Пейтер из Нофгрина не утруждал себя заботой о подданных. Не тогда, когда эпидемия охватила наш город, и не тогда, когда другой дворянин воспользовался людьми, которых Барон Пейтер должен был защищать. — Разве они не понимают, что те проблемы, которым они позволяют происходить для своих «менее важных» граждан, не останутся для этих людей? Они не могут игнорировать это вечно.

Пока Люк причмокивал и, казалось, обдумывал ответ, я наблюдала за толпой, проходящей мимо нас. Мой взгляд зацепился за маленькую девочку, которая отделилась от толпы и направилась в нашу сторону. Она сделала это с целеустремленной решимостью, которая заставила, по крайней мере, одного другого путника споткнуться о ее маленькую фигурку, когда она пронеслась мимо него.

Она не успела отойти далеко, когда еще одно движение заставило мой взгляд переместиться в ту сторону, откуда она пришла. Вторая фигура проталкивалась сквозь толпу, преследуя ее. Несмотря на свою дородность, женщина была проворна, а смуглая кожа ее щек горела от напряжения. Ее серо-стальные волосы, собранные в пучок на макушке, выглядели взъерошенными даже с такого расстояния, а ее глаза с полуприкрытыми веками горели яростным взглядом, который я достаточно часто видела в Нофгрине на лицах измученных родителей. Эта маленькая девочка попала в беду.

Люк понял, что мое внимание переместилось, и теперь тоже наблюдал за парой. Когда они выбрались из толпы, я увидела, что пожилая женщина тащит за руку еще более маленького ребенка. У нее было такое же личико в виде яблока, как у спешащей вперед девушки и женщины, тащившей ее за собой; черные волосы были собраны в аккуратный пучок у основания шеи.

Пошатываясь на цыпочках, чтобы не отстать, она представляла забавную картину, но не выглядела так, будто ей было все равно. Ее глаза были прикованы к девочке, которая, как я предположила, могла быть ее сестрой.

К тому времени, как первая девочка подошла к нашему столику, женщина почти преодолела расстояние между ними. Я смогла увидеть, что они имеют много общего в своих чертах, поэтому я предположила, что они были связаны. Это хорошо. Я слышала рассказы о карманниках, которые вовлекали прохожих в свои кражи и надеялись на добрую волю наивных незнакомцев, чтобы вытащить их из неприятностей, которые они заслужили по праву. Это была не та ситуация, в которой я была готова разобраться. Тем не менее, учитывая волосы пожилой женщины, глубокие морщины на ее лице и солнечные пятна на руках, я подумала, что, вероятно, она не была матерью двух девочек. Обоим детям не было и десяти, и они смотрели на меня глазами, похожими на блюдца.