Драконьи норы и другие ловушки (ЛП) - МакГи Шеннон. Страница 7

И это хорошо, потому что, хотя я и молилась Сларроу, богу снов, иногда я просыпалась посреди ночи в замешательстве. Бывали ночи, когда я просыпалась, не зная, где нахожусь, и даже кто я такая. Если мой разум мог собрать хоть каплю сил вечером, то во сне меня преследовали брат и пламя.

К сожалению, несмотря на все мои усилия, мне не удалось снова заставить Эллу и Белинду сосредоточиться на игре. Все закончилось, когда Белинда покинула наш ряд, чтобы присоединиться к Ито в начале процессии, и она не вернулась к нам ни в какой момент остальной части поездки.

В тот вечер, после того как мы разбили лагерь, я позволила Лукасу и Элле убедить меня, что было бы забавно присоединиться к ним в деревенской столовой, а не заниматься обычной тренировкой. Они были так взволнованы перспективой поесть в помещении, что это было заразительно. Но на самом деле меня покорила Элла. Она сжала мои плечи сзади, слегка встряхнула и прошептала в ухо: «Суп». Я была бессильна отказать ей.

Как только мы оказались в закусочной, я почувствовала мгновенное сожаление. Я никогда не была поклонницей толпы, даже до инцидента. Как оказалось, теперь люди мне нравились еще меньше. Шум, дым, люди… все это было для меня слишком. Я изо всех сил старалась улыбаться и терпеть, но в конечном счете…

— Элла? — мне пришлось наклониться к ее уху, чтобы перекричать шум. Когда она склонила голову ближе по моим указаниям, я сказала. — Я не очень себя чувствую. Я собираюсь улизнуть, хорошо?

Она положила ложку и посмотрела на меня.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет. Ты останешься и доешь.

Я оставила монету, чтобы расплатиться за недоеденный ужин, и вернулась в палатку одна. Когда я засыпала, в мою беспокойную голову легко прокрадывался самый ясный кошмар.

Я была братом, но где бы я ни была, мне казалось, что я в беспорядке настоящего и прошлого, и я не могла найти в этом особого смысла. Я была в палатке, или, может быть, это был караван, который вели наемники, потому что я не чувствовала себя лежащей на земле. Подо мной на деревянной платформе лежал тонкий матрас. Вокруг меня были тени и висели полки, полные банок, содержимое которых я могла определить только несколько.

Я была зла. Это я знала. Злость горела у меня в животе и распространялась по ногам, которые слишком болели. Но за этим гневом скрывалось другое чувство. Я тоже боялась. Снаружи послышался настойчивый голос Бенджамина. Он разговаривал с кем-то по другую сторону брезентовой стены, окружающей меня. Если он найдет меня, я знала, что убьет меня, и ничего не могла с этим поделать. У меня не было сил даже встать.

— Успокойся, — сказала женщина. Сначала я подумала, что это какая-то версия Эдит из сна, но это было неправильно. В голосе чувствовалась скрытая стальная воля, но он был слишком мягким и сочувственным, чтобы путать его с голосом командира. — Обещаю, мы найдем тех, кто несет ответственность за твою потерю, и отдадим их в руки правосудия. На моей стороне могущественные силы. Ты мне доверяешь?

Когда я проснулась в палатке Эллы, она еще не вернулась из столовой. Запах дыма стоял такой густой, что мне пришлось выползти наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

После той ночи началось что-то еще. По вечерам, когда мы приходили в лагерь слишком поздно, или когда шел дождь или снег, и никто не хотел тренироваться, то жужжание, которое я чувствовала в своих шрамах, возвращалось. Это было как внутренняя тревога, дающая мне знать, что если я не сделаю что-нибудь, чтобы отвлечься, то кошмар придет.

Это случалось не каждый раз, но достаточно часто, потому что в те времена жужжание не было небольшим дискомфортом, как в первые несколько. Оно распространялось на мою голову, пока я не чувствовала, будто шершни гнездятся в моих ушах, и не росло оттуда, проходя по венам вплоть до ног. Я не могла остановить это, и когда так случилось, мне требовались все силы, чтобы не закричать от чувства подавленности.

Элла знала о кошмарах, я не могла скрыть их от нее, но я не стала рассказывать ей о жужжании. Я никому об этом не рассказывала. Чтобы объяснить те ночи, когда я вела себя как затворник, я утверждала, что страдаю от сильных головных болей. Это было не совсем точно, но близко к тому, что я чувствовала, как я могла описать, не показывая, что это было что-то большее.

Правда была слишком странной, и в любом случае, что еще можно было сделать, кроме того, что я уже делала? Уроки были единственным, что помогало. Я не могла просить о большем.

Избавившись от кошмаров и сблизившись с большим количеством наемников, уроки имели еще один бонус. Тренировка пробудила во мне осознание. Чувство цели.

Когда родители отдали меня на попечение наемников, это был единственный способ спасти меня от погребального костра. Они хотели, чтобы я отделилась от наемников, как только мы окажемся достаточно далеко на юге, а затем направилась на запад к столице. Там я должна была остановиться у их дальних знакомых или посмотреть, примут ли меня тетя и ее семья.

Я никогда не встречала никого из этих людей, но план был хорош. Я была опытна в работе на ферме. Вернуться к работе в полях, подобных тем, на которых я выросла, было бы так же легко, как дышать.

Но чем больше времени я проводила с Эллой, Деем и Калебом, тем больше понимала, что это не та жизнь, о которой я мечтала. По правде говоря, я начала понимать это еще тогда, когда бросилась на помощь Элле.

Было приятно спасать кого-то другого для разнообразия, и обучение изменилось с первого дня. Когда я только начала учиться, думала, что никогда не смогу стать достаточно хорошей, чтобы работа стоила того, особенно учитывая, как мало времени я провела с Двенадцатой Ротой. Но в эти дни мое отношение к тренировкам уже не было абстрактной мыслью: «может быть, я смогу выучить пару боевых приемов». Теперь я смотрела на свои боевые способности как на… что-то реальное… что-то, что я действительно могла использовать.

Я начала поспевать за Эллой. Я не била ее, эта мысль была смехотворной, но меня били не так часто. Несколько раз я даже не падала лицом вниз. Даже с Калебом.

Если я останусь с наемниками, то стану еще лучше. Я могу стать сильнее и быстрее, чем когда-либо прежде, и в следующий раз, когда кто-то попытается напасть на меня или на кого-то, кто мне дорог, мне не придется прятаться за кого-то другого.

Я знала, что скоро должна им рассказать. Первое разделение Великой Дороги приближалось. И все же мне потребовалось еще несколько дней после того, как я решила остаться с ними, чтобы обсудить эту тему с Деем и Калебом.

Мы с Эллой закончили спарринг, и она побежала наполнять флягу. Я лежала на земле рядом с двумя мужчинами постарше. Слегка туманило, и я чувствовала, как моя потная спина вдавливается в холодную грязь, но не возражала. На мне, как всегда, был запасной комплект тренировочной одежды Эллы, и, по ее словам, она была «сделана грязной». Мое лицо тоже было красным и потным. Я чувствовала, как прохладный зимний ветерок уносит тепло с тела, и наслаждалась этим ощущением.

Пока я лежала, мои мысли вернулись к Элле, а не к разговору Дея и Калеба. У меня все еще перехватывало дыхание, когда я смотрела, как она дерется с кем-то из старших. Сегодня она работала с ними обоими сразу. Чем больше я наблюдала за ней, тем меньше удивлялась, как ей удавалось сдерживать троих мужчин с гораздо меньшим боевым опытом, чем у них. Элла много тренировалась и явно любила свое дело. Она была так уверена. Представив, как ее губы изогнулись в яростной ухмылке триумфа, когда ей удалось нанести удар по более опытным противникам, я тоже улыбнулась.

— У меня вопрос, — сказала я, когда разговор мужчин затих. Это был не вопрос. Я бы уцепилась за дно их фургона, если бы они сказали, что я не смогу присоединиться к ним, но я не собиралась говорить им об этом.

Калеб приподнял голову на локте, чтобы получше рассмотреть меня.

— Ты говоришь серьезно.

Я легонько потянула одну из кос, которые стягивали мои волосы с лица.