Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав. Страница 7

Даже компанию выделенных ему в помощь и для обучения двойняшек - брата и сестры восьми или семи "дождей" от роду  - тагириец, судя по всему, просто терпел, как неизбежное зло. Я предварительно провёл с ребятишками разъяснительную работу, чтобы они робкого чужака никаким образом не обижали, да и выбрал, по совету Ванимуя, самих по себе детишек незлобивых и не склонных к жестоким приколам, свойственным нежному возрасту. Благо подвернулась вдова, потерявшая год назад мужа, и согласившаяся отдать младшеньких в услужение, так сказать, за еду и жильё. А уж, когда ей было сказано, что Туни и Охиу станут учиться новому делу, которое в ближайшем будущем станет весьма почётным и уважаемым, то бедная женщина готова была ноги Сонаваралинге-таки целовать.

Угостив телят, я почесал обоих за ушами. Они стояли, уткнувшись в меня с боков "сопливыми" носами. Ньёнгно робко переминался с ноги на ногу рядом. Я вновь ободряюще ему улыбнулся и, спросив: "Всё хорошо?",  удалился прочь, удовлетворившись  тихим: "Да".

Общение с живой природой подействовало на меня умиротворяюще, и, вернувшись в своё жилище, я уже мог думать о завтрашнем разговоре с тенхорабитским Вестником вполне спокойно и рационально: наехать, напугать посильнее, чтобы потом требуемое мной возмещение ущерба было самым мягким вариантом для них.

Сколько я крутил в голове разные варианты беседы, не знаю, но в итоге вырубился, так и не составив до конца конспект своей завтрашней речи.

Проснувшись утром, ещё  в полной темноте, мало того, что чувствовал себя вполне бодрым, так к тому же в голове окончательно сложилось как построить разговор с предводителем тенхорабитов.  Так что Сектант с Тагором застали меня подготовленным и в достаточной мере "заведённым" для разговора по душам.

"Пойдёмте" - бросил я вохейцу с тузтцем, и направился к хижине, выделенной Шонеку со спутниками, шлёпая по не успевшим высохнуть после вчерашнего дождя лужам. Провинившийся и его конвоир едва поспевали за мной.

Вежливо покашляв у входа, я вошёл в обиталище проповедника. Глубокоуважаемый Вестник Шонек, судя по всему, уже давно бодрствовал - видно возраст сказывался.

"Сейчас ты, Тунаки, расскажешь о том, как обманул  и меня, и своих собратьев по вашей вере" - приказал я - "А ты, Тагор, будешь слушать, чтобы он опять ничего не наврал". От моих последних слов Сектант дёрнулся, словно от пощёчины. Мне опять стало неудобно и противно.

Вестник отстранённо наблюдал за этой сценой. Если у него и возникли какие-то опасения, вида не подавал: как стоял, прямой яко шест, так и стоял, на лице никаких эмоций - полное спокойствие, величавость и готовность внимать словам собеседника. Железный дедок, чем-то Темануя напоминает.

Тунаки заговорил - неуверенно и сбивчиво. Я переводил взгляд с него на бывшего наёмника, а с того на Шонека. Тузтец внимательно слушал. Тенхорабитский патриарх же, быстро справившись с растерянностью, мельком проскользнувшей у него на лице, овладел собой и теперь внимал проштрафившемуся подчинённому (или подопечному?) с каменным выражением, которое с каждой минутой приобретало вид готовой обрушиться на несчастного горной лавины.

Но вот чистосердечное признание, наконец, закончилось. Вестник некоторое время молчал, переваривая услышанное. А потом разразился длинной тирадой. Голос он повышал не очень сильно, по крайней мере, сказать, что кричал, нельзя. Но даже в такой спокойной манере чувствовалось негодование и презрение, направленное на Сектанта. На короткий миг мы встретились с Шонеком глазами: да, не похоже, что это игра на публику. Пожилой вохеец стоял меж тем, втянув голову в плечи, по щекам его стекали слёзы.

-О чём говорит? - спросил я Тагора в паузе между тирадами.

-Шонек говорит, что Шущхук поступил нехорошо - начал переводить тузтец - Что он обманул и правителя этой страны, то есть тебя, Сонаваралинга, и своих братьев по вере. И что ему, Шонеку, сейчас стыдно, что жители Пеу теперь по нехорошим делам одного будут судить обо всех.

Интересно, в каких точно выражениях пастырь распекает провинившегося прихожанина. Бывший наёмник, судя по всему, сделал краткий перевод - что и неудивительно, учитывая скорость речи Вестника и по-прежнему  не очень твёрдое знание туземного языка Тагором.

Покончив с Сектантом, почтенный старец переключился на меня, выстрелив парой фраз.

"Скажи ему, что передавать его речь будешь ты" - распорядился  я тузтцу.

Тагор произнёс несколько слов. Шонек в ответ кивнул.

-Он согласен - сказал лучник - Он говорит, что ему очень стыдно за неблаговидный поступок Услышавшего Шущхука. Это бросает тень на всех Идущих Путём Света и Истины. И потому Вестник поймёт, если Шущхук понесёт самое суровое наказание.

-Скажи ему, что вина Тунаки очень серьёзная - произнёс я - Он не только обманул меня и Вестника. Тунаки также потратил не по назначению много ракушек, доверенных ему. Но и это не самое главное. Тонопу были собраны по воле Тобу-Нокоре, и по воле Морского Владыки я вручил их Тунаки, чтобы тот смог сделать несколько дел ради блага Пеу и его народа. И этот старый дурак, обманывая меня, совершил  святотатство и оскорбил нашего бога, который является моим покровителем. Не знаю, сможет ли  даже смерть преступника смягчить гнев Тобу-Нокоре.

Тагор принялся переводить: медленно, тщательно подбирая слова. Сектант же испуганно встрепенулся и беспомощно посмотрел на меня, потом на Вестника.

Шонек, выслушав тузтца, тяжело вздохнул и мрачным и тусклым голосом ответил несколькими словами. Виновник сегодняшней беседы вдруг упал на колени перед ним, и рыдая, начал причитать, хватая того за ноги. Хиштта что-то в запале крикнул, непонятно к кому обращаясь. Из всей тенхорабитской братии только Ищущий Шивой сохранял подобие спокойствия, хотя на лице его отражалась сложная гамма чувств: от ярости до горя.

-Что он сказал? - спросил я бывшего "солдата удачи" - Чего все остальные так переполошились?

Тагор не успел ответить, как почтенный Вестник раздражённо рявкнул. Да так, что все его подчинённые разом замолчали. Потом он, наклонившись к Сектанту, поднял того с земли и, приобняв, что-то начал говорить.

-Шонек говорил, что если твой бог согласится взять его, Шонека, жизнь вместо жизни Шущхука, то пусть тот живёт, а умрёт лучше он сам.

-А остальные?

-Хиштта кричал, что Идущим Путём Света и Истины не страшны несуществующие боги каких-то дикарей. А главный ответил ему, что боги действуют руками людей -- даже если на самом деле никаких богов нет.

-А Тунаки что говорил?

-Что пусть лучше убьют его, раз он виноват, но не Шонека.

-Скажи Вестнику, что он прав: боги карают святотатцев руками людей. И что пока о кощунстве Тунаки знают только те, кто находятся сейчас в этих стенах. Но мне, Сонаваралинге-таки, не нравится, когда меня пытаются обмануть, да ещё таким глупым образом.

Тагор зашипел по-вохейски. Тенхорабитский проповедник внимательно его слушал. Что дед при этом думал, оставалось не понятным. Ответ Вестника был достаточно коротким

-Шонек спрашивает: пусть правитель прямо скажет, чего он хочет -- перевёл тузтец несколько смущённо -- Умным людям не зачем вилять, как... свинья хвостом -- в конце переводчик наш сбился, видимо подыскивая эквивалент упомянутому тенхорабитом животному, отсутствующего на Пеу. Тем более, мне что-то не попадались хрюшки, виляющие хвостом. Интересно, про кого там старик в оригинале сказал: про собаку может быть? Не удивлюсь, коль цхвитукхи оказались обыкновенными коровами.

-Он считает меня умным человеком? - улыбнулся я -- Или это попытка польстить тому, от кого зависит судьба его и остальных?

-Шонек ценит твоё остроумие, Сонаваралингатаки -- перевёл Тагор ответ -- Но, всё же, предлагает перейти к делу.

-Хорошо -- согласился я -- На перевозку этих троих Тунаки потратил двадцать десятков связок тонопу. И остался должен почтенному Кушме-Чике пятнадцать десятков связок. А мне пришлось отдать из-за этого целых семнадцать десятков связок.