Дети победителей (Роман-расследование) - Асланьян Юрий Иванович. Страница 48

Ахмед появился в Кудымкаре с волной приехавших с юга чеченцев, армян, азербайджанцев и других кавказцев, хлынувших на нивы не освоенного бизнесом округа. Ахмед горел желанием построить здесь маслозавод. Он имел предпринимательскую жилку, а самое главное — деньги. В карман его никто не заглядывал, но сам он не прочь был тряхнуть мошной. И делал это щедро, напоказ.

— Я работал тогда в команде частного предприятия «Картель», — вспоминает один из кудымкарцев, — однажды в офисе появился Ахмед — и с ходу заявил, что хочет купить «уазик». А мы в то время действительно занимались пригоном машин. И как бы завершая заказ, чеченец открыл свой дипломат: похоже, там было пятьдесят тысяч баксов! Во деньги…

Строительство маслозавода началось, как и полагается, с обхода кабинетов государственных служащих. Но окружной совет народных депутатов поставил в конце этого мероприятия большую и жирную точку. Что оставалось делать огорошенному дельцу? Правильно — открывать торговую точку. В селе Пешнигорт появился магазин, на прилавках которого в талонное время были водка, мука и сахар. Цены этих продуктов превышали государственные в три раза, но жители всё-таки шли к Ахмеду.

Ну и, как водится, не сложились у коммерсанта отношения с государственной властью. Первой ласточкой было задержание его машин с товаром на менделеевской дороге по пути в Кудымкар. Груз — мешки с сахаром — был изъят. После этого арендодатель помещения для магазина потребовал деньги вперед за целый год. В конце концов, Дадаев не выдержал — и в разговоре с одним из чиновников проявил свой вспыльчивый характер. Тут же последовало задержание и взятие под стражу неблагонадежного гостя.

Из камеры Ахмед выбрался вполне законным путем — по требованию прокурора. И больше его в наших краях не видели. Земляки-чеченцы распродали последние товары из его магазина. Ничего от Ахмеда более не осталось на нашей земле, кроме кавказских легенд и слухов. Кудымкарцы до сих пор называют его аферистом и проходимцем.

Николай Сизов».

— Ну и что интересного в этом материале? — не выдержал я. — Слабый текст. Я нигде не говорил, что он родственник генерала Дудаева. Не дали человеку открыть производство, закрыли магазин да еще посадили в изолятор. Темные люди, необразованные коми-взяточники…

— Да? Вы обратили внимание на фразу — «Ничего… не осталось на нашей земле…»?

— Есть такая. Ну и что?

— На земле не осталось, зато осталось в земле… — робко улыбнулся полковник, не скрывая многозначительного взгляда.

— Что вы хотите этим сказать?

— В земле огорода, где жил Ахмед, обнаружен труп… Как выяснилось, это труп его гражданской жены, коми-пермячки по национальности. Есть версия, что он убил ее…

Наступила пауза. Я медленно соображал, что же мне ответить навязчивому стукачу. Возможно, он говорил правду. Более меня поразил тот факт, что женщина была пермячкой.

— Так почему вы, органы, не посадили его за это? — мрачно спросил я. — Зачем ждали так долго?

— Нашли недавно.

— Так добавьте ему срок!

— Его в зоне нет.

— Что? Сбежал?

— Что вы, ведь уже прошло два с половиной года… То есть половина срока. Получил условно-досрочное освобождение, по суду, за примерное поведение. Вы меня понимаете? Теперь где-то ходит по нашим темным улицам. Ищет будущих жертв, злодей наш… Мечтаю еще раз увидеть его в тюремной камере, у параши.

— Ну, это вряд ли. Если он на меня и выйдет, я вам не позвоню.

— Интересно, почему?

— Потому что меня не волнует масть бандита, — ответил я и встал, упершись в столешницу костяшками рук, — вы свободны.

— Ну-у, — угрожающе протянул Лесовский, — не прощаюсь, мы еще встретимся.

Кстати, о масти. На заборе у художественной галереи появилась надпись, сделанная голубой краской, о нетрадиционной ориентации известного пермского олигарха, моего знакомого.

Я не поверил информации об УДО Дадаева. Но что-то меня задело, когда я услышал о трупе в огороде… И только вечером, с сигаретой на кухне, я понял: меня задело то, что я не удивился этому факту.

Капитан военной разведки: «Каждый день самолеты чеченским добром загружаются. И все — МВД».

Омоновец: «Ну вычистим мы их с кровью из села, и что? Боевики как ртуть: выдавим из одного села, они в другое».

Ополченец: «Чего нам переживать? Устал воевать, поезжай в город — отдохни. Сюда никто не доберется. Еды хватает. Пока в Чечне российские войска, недостатка в ней не будет. В оружии тем более».

«Общая газета», май 1995 года.

На следующий день «Паша — 200 процентов» вышел с красными глазами.

Работа Ирины Каслинской…

Даже я содрогнулся, когда увидел его лысую голову, светившуюся изнутри пламенем чеченского Аида. Как на неудачной цветной фотографии. Или удачной… В зависимости от того, кто рассматривал этот портрет — в популярной пермской газете «Централ». Голубоватый снимок с красными вампирскими глазами.

А тут еще охранник рассказал мне, что минувшей ночью неизвестный попытался отодрать от стены позолоченную металлическую рамку, которая обрамляла вывеску «Общественная приемная депутата Законодательного Собрания области Павла Владимировича Алохина». Попытался, но ничего не успел сделать, охрана помешала — неизвестный вскочил в машину, объехал офис и метнул камень в окно. Злодей…

Я принюхался, но охранник показался трезвым. Значит, это Валентина перебрала — на 200 процентов. Конечно, она не сама отдирала рамку, но идею выносила, как женщина. Уровень выдавал Валентину Павловну — с головой и глазами, похожими на свежемороженую клюкву. Началась путина, пошел черный пиар, имитация гражданского мужества.

«Идут по Украине солдаты группы “Центр”», — напевал я песенку Высоцкого, разглядывая завалы из последнего номера газеты, которую выпускали конкуренты, да что конкуренты — бандиты, проводившие в депутаты бывшего министра Шапиро.

На первой полосе слева была помещена цветная фотография: золотые империалы в мужских ладонях, выше — горящая нефть, ниже — труп убитого солдата.

И заголовок 48-м кеглем:

«НЕФТЬ, ДЕНЬГИ, КРОВЬ».

И текст:

«Пусть пермская фирма «ДАНАЯ» уже семь лет проводит скупку силовиков оптом и в розницу. Но настоящие люди в органах милиции еще остались. И вот что они нам сообщили…»

Итак, «настоящие» люди утверждали:

«Еще с 1993 года компания «ДАНАЯ» регулярно закупает продукцию Грозненского нефтеперерабатывающего завода — мазут Республики Ичкерия. Интересы кавказского криминала в Перми представлял некто Ахмед Дадаев, чеченский авторитет, экономист по образованию и уголовник по душевным склонностям. Три года назад он был нейтрализован органами правопорядка и после суда препровожден под конвоем в кунгурскую зону общего режима.

(Этот абзац я перечитал пять раз).

В нынешнем году сотрудничество вышло на новый уровень: в сентябре компанию посетило трое чеченцев, которые представляли интересы господина БАБа. Говорили о серьезных инвестициях, которые бы обеспечили «ДАНАЕ» прямой доступ к прикамской нефти. Уже через месяц из Москвы была доставлена сумма, которую планировалось вложить в добычу минеральных запасов области. Часть этих денег пошла на проведение нынешней предвыборной кампании Алохина.

С этого времени «ДАНАЯ» становится надежным и глубоко законспирированным источником финансирования преступного режима Республики Ичкерия.

(Последнее предложение было выделено полужирным шрифтом).

Одновременно чеченцы проявили интерес к месторождению алмазов на севере нашей области, в районе реки Вишеры, и к возможности его освоения.

(Это абзац я перечитал три раза — речь шла о моей Вишере, Территории Бога, но не о моих алмазах — что правда, то правда).

В Чечню Алохиным уже отправлены огромные деньги, на которые закупается оружие. А из тех стройматериалов, которые он посылал туда по бартерным сделкам, боевики строят укрепрайоны.