Рыжая племянница лекаря. Книга 3 (СИ) - Заболотская Мария. Страница 7

— Да с чего это вам в голову взбрело? — начала было я, пользуясь задумчивым молчанием Хорвека. — Коли вам уж вздумалось скормить кого-то вашей родовой нечисти, — так начинайте с местных жителей, а не с нас, простых путников. Раз она на клочки изорвала того пьяницу и не угомонилась, то с чего бы ей успокаиваться после того, как она сожрет нас? Да и, к тому же, покойный ваш батюшка ясно сказал, что переночевать на мельнице должен кто-то из вас. Что ему за прок от Хорвека?

— Мы знать не знаем, зачем духу с мельницы понадобился твой дружок, красотка, — хмыкнул Хобб, развязно ухватив меня за подбородок. — Но на вопрос, как справиться с проклятием, три ведьмы указали нам на него, и в этом нет никаких сомнений. Мы с братьями разыскали самых мерзких старух-колдовок — одну в Гримоле, другую — в Дьерском лесу, а за третьей Доннем отправился в Корнат. И каждый из нас спрашивал, как победить проклятие отца. Гримольская ведьма гадала мне на картах — она знала в них толк!.. Я вытащил три из них. На одной из них был изображен чародей, на другой — путник, а на третьей, перевернутой — демон. Старухе не понравился этот расклад, и она сказала, чтобы я вытянул другие карты из этой же колоды. Я послушал ее, но когда открыл их — оказалось, что в моих руках все те же чародей, путник и перевернутый демон! Тогда ведьма расквохталась, как заполошная курица, и выбросила свою колоду в огонь. «Уходи! — крикнула она. — Тебе на роду написана встреча с настоящим колдуном — он-то тебе и поможет, если захочет!».

— А я побывал у лесной колдуньи, — подал голос доселе молчавший Тартин. — Для меня она достала лучшую свою доску, натертую черным воском. Вдвоем мы водили над ней руками, пока воск не затрещал и не начал капать на пол. Буквы сложились в слова: «Ищи в Асмалло», и я, признаться честно, поколотил старуху, посчитав, что этот совет не стоил и медяка. Но она клялась, что мертвые не врут, и ответ на мои вопросы ждет меня в родном городе.

— Мое гадание было куда интереснее! Ведьма из Корната не сразу приняла меня, — продолжил за ним Доннем. — Говорила, что изредка видит будущее, и не имеет дела с духами. Только когда я пообещал, что сожгу ее хижину вместе с ней самой, она согласилась погадать мне. Я купил черного петуха, как она приказала. В полночь корнатская вещунья отрубила ему голову, и посчитала, сколько раз открылся клюв. «Четыре дня, четыре месяца или четыре года — вот срок ответа на твои вопросы», — сказала она. Затем она распотрошила желудок и нашла там старую монету с изображением какого-то короля, длинный черный волос и чей-то коготь. Все это она завернула в тряпку и отдала мне, сказав, что я узнаю нужного мне человека по этим приметам. «Благородный черноволосый господин, при котором будет что-то, напоминающее когти!» — так она истолковала гадание. Я до сих пор ношу все это с собой! — тут он положил на стол сверток, а Хобб бросил туда же три потертые карты.

— Собравшись вместе, мы сложили воедино все советы и поняли, что в Асмалло вскоре прибудет путник, умеющий колдовать, — сказал он. — И никто, кроме него, не снимет проклятие с мельницы. Который день мы обыскиваем все гостиницы и постоялые дворы в округе — и вот, наконец-то, встретили тебя — благородного господина, у которого из оружия — только один кинжал, похожий на коготь. Не вздумай отпираться, мы хорошенько расспросили здешнюю прислугу. Ты убьешь чудовище или пойдешь ему на корм — кто знает, в чем твой прок?.. Быть может, ему на роду написано подавиться колдуном! После этого кто-то из нас исполнит волю отца, и старый хрыч отдаст золото. А чтобы ты не вздумал мошенничать — девчонка останется с нами. Говорят, ты в ней души не чаешь.

В лице Хорвека не дрогнула ни одна черточка, но я заметила, как глаза его посветлели, и вспомнила, как светились они, когда мы путешествовали вместе с разбойниками мастера Глааса.

— Так и быть, — сказал он медленно, словно раздумывая над каждым словом, чтоб ни одно не оказалось произнесенным зря. — Я проведу ночь на мельнице, хоть это не обернется для вас добром. Кажется, я знаю, что за существо там поселилось, и раз уж ваш отец когда-то призвал его — разойтись полюбовно ваше семейство с ним не сможет, с моей помощью или же без нее. Но Йель пойдет со мной. Не стоит делать ее предметом торга. Иначе вам, господа Орвильны, придется убедиться, что старая мельница — не худшая неприятность, случившаяся в вашей жизни.

Братья переглянулись, враз окаменев лицами — такой отповеди, высказанной прямо и спокойно, они не ожидали, и, по всей видимости, хладнокровие Хорвека произвело на них впечатление. Демон смотрел на них, не моргая, и зрачки его превратились в две крошечные точки, словно у опасного безумца.

— Не в твоем положении грозить нам… — начал было Хобб, но Хорвек расхохотался и перебил его:

— И не в вашем, любезные Орвильны. Вам еще невдомек, что за беду вы призываете свои головы. Но не мне спасать их, тем более, что вы сами выпрашиваете свое проклятие у судьбы.

— Нас не напугать дешевыми угрозами, в которых нет ни одного ясного слова, — огрызнулся Хобб, в глазах которого, несмотря на все его усилия, плескалась тревога. — Добрый клинок, быстрая стрела, пеньковая петля — в это мы верим, а рассказы о темных силах за нашими спинами оставь при себе.

— Не я пришел сюда с тремя картами из ведьмовской колоды, и не мои карманы набиты сором, который достали из потрохов черного петуха, — Хорвек пожал плечами. — К чему отмахиваться от дьявольщины, если при этом выпрашиваешь у нее золота и советов? Кликните служанку — пусть принесет еще бутылку вина, хлеба… и, пожалуй, вот это сгодится… — тут он протянул руку, затянутую в черную перчатку, к миске с яблоками, стоявшей на подоконнике.

— Никак полоумный колдун решил, что ночь на мельнице — развеселая забава, — пробурчал Доннем, наклонившись к уху Хобба. — Вино, еда… Да еще и девчонку с собой тащит! Лучше бы попросил хоть какое-то оружие, чтоб совсем уж глупо не пропасть.

— У каждого из вас при себе полно оружия, но ночевать на мельнице вам отчего-то не хочется, — насмешливо отозвался Хорвек, обладавший исключительно острым слухом. — Должно быть, проку от него меньше, чем вам хотелось бы, не так ли?

Служанка, от испуга спотыкаясь и лепеча какую-то несуразицу, поднесла к нашему столу вино в оплетенной бутылке, краюху хлеба и полотенце, годное на то, чтобы завернуть в него скудную пищу, отчего-то понадобившуюся постояльцу к ночи. Я знала куда лучше прочих, что о еде Хорвек вспоминает в последнюю очередь, и с опаской смотрела на темно-алое яблоко, поблескивавшее в руках демона — он перебрасывал его из ладони в ладонь, рассеянно рассматривая.

Другой слуга торопливо принес нам дорожные плащи, не дожидаясь указаний, и я поняла, что вся гостиница знает, зачем сюда пожаловали Орвильны, и какой разговор велся за нашим столом.

«Что ж, это приключение ничем не лучше и не хуже прочих», — сказала я себе, но и в собственных мыслях я чуяла фальшь.

— Ладно, бери свою девчонку на мельницу, если тебе ее не жаль, — Хобб Орвильн, посомневавшись, решил не ссориться с тем, кто и так согласился на сделку. — Хотя мы с братцами ее бы не обидели, останься она с нами. Слышишь, рыжая? Сама-то что думаешь? Неужто пойдешь со своим колдуном на проклятую мельницу?

— Пойду, — мрачно сказала я, уже зная, что услышу в ответ.

— Ишь ты, кошка влюбленная! — расхохотались они дружно, а затем Хобб обратился ко мне, тщетно попытавшись придать своему злодейскому лицу добросердечное выражение. — Видать, последний ум тебе отшибло, девка, или околдовал он тебя... Не глупи, рыжуха. Если твой дружок выберется поутру с мельницы — вернешься к нему. А нет — так и тебе ведь головы не сносить! Держится-то он гордо, да только ведь ведьмы ничего не говорили — жить ему или умереть…

— Я пойду с ним! — громко повторила я, скривившись, точно на зуб мне попался жгучий перец: слова о влюбленности не пришлись мне по душе, ведь то же самое когда-то говаривал и мастер Глаас, а ведь даже самая очевидная глупость, повторенная дважды, начинает походить на правду.