Записки I-тетрамино (СИ) - Зангаста Аста. Страница 3

Поэтому выскочить в космос из шлюза станции было не так уж и тупо — во-первых, я бы мог успеть за те несколько секунд, что отводятся голому человеку в вакууме, заскочить в шлюз соседнего отсека. Был и план Б — даже если бы я не успел добраться до соседнего шлюза, автоматическая система контроля безопасности могла бы зафиксировать свободно летящее тело и выслать автоматический дрон.

В этом случае ставка делалась на то, что даже земная медицина могла реанимировать утопленника, пролежавшего до часа в ледяной воде. В моем случае, правда, ситуация была хуже — в условиях вакуума у меня очень скоро закипела бы кровь. Но хоть прыгай, хоть нет — от низкого давления кровь у меня в любом случае закипит, а в случае прыжка в ничто был шанс дождаться высокотехнологичной медицинской помощи.

Этот план также разлетелся вдребезги от удара рукояткой тазера.

Я уже почти нашел среди команд на пульте управления внешнего люка пункт "экстренное открытие", как полицаи открыли люк, ведущий на станцию. Наружный люк при этом автоматически заблокировался. После чего я получил очередную дозу живительного электричества, а сенсорный пульт управления шлюзом был вдребезги разбит.

Всё зло в мире от сенсорных пультов. Они совершенно не приспособлены для экстренных ситуаций. Если бы крышка у люка была снабжена механической системой экстренного открытия, я бы и сам пробкой со станции вылетел, и полицаев бы с собой прихватил.

Но не срослось. Больше идей не было.

Кроме, как я уже говорил, написания мемуаров. Согласитесь, что, оказавшись в тупике, полезно обдумать предшествующие события. Возможно, в них ты найдешь выход из сложившейся ситуации. Правда, рассказ о том, как я докатился до такой жизни, придется существенно урезать.

Потому что только что включился откачивающий воздух насос.

* * *

Некоторое время назад, а точнее сегодня утром, меня волновали совсем другие проблемы. У меня был план, и я его строго придерживался.

По плану я должен был запустить мозаичную торпеду в сторону форта со своего истребителя. Некоторая шероховатость в почти идеальном плане заключалась в том, что управлять космическим истребителем я не умел. Точнее, ни разу не пробовал.

Это, в общем-то, было очевидно и на момент разработки плана. Просто тогда между мной и кабиной истребителя лежало множество других, более непреодолимых препятствий, так что я решил решать задачи по мере поступления.

Но сейчас, когда я разглядывал внутренности кабины, точнее тот противоестественный гибрид из множества изогнутых медных трубок с клапанами, как у саксофона, веревочек, нескольких прикрученных проволокой к трубам дисплеев, рычагов тяги и разноцветных колб с химическими индикаторами, выполняющий функции пульта управления, я переполнялся неуверенностью и страхом.

Конечно, я разбирался во всей этой катавасии. Большая часть этого хлама была куплена и смонтирована мной и дюжиной ремонтных дроидов за прошедшие несколько часов. Но одно дело — понимать, как это работает. Уметь использовать — совершенно другое. Ты можешь сколько угодно изучать конструкцию велосипеда — ездить на нем так не научишься.

Я надел купленный на распродаже одноразовый скафандр. Настолько дешевый, что в нем даже не было шлема — его роль выполняло некое подобие капюшона, которое в расстегнутом виде болталось в виде крылышек за спиной.

Сел в обшитое белым искусственным мехом пилотское кресло. "Традиции надо соблюдать", — подумал я, погладив рукой в перчатке белый ворс. Точно такое же кресло было на моей первой машине. На ВАЗ 2107. Шикарная была машина — можно было починить найденной на обочине проволокой и пустой пластиковой бутылкой.

Этот истребитель был в какой-то степени её духовным собратом — его конструктор из всех возможных технических решений выбирал самые замысловатые и непрактичные. Потом с истребителем случился я — беднягу перебрали, выбросив кучу лишних деталей и заменив особо кондовые аналоговые узлы опережающими их на века электронными схемами. Ни красоты, ни надежности это не добавило. Но истребитель был нужен только на один вылет. На четыре часа его точно хватит.

Я коснулся джойстиков системы управления. Расположенные спереди, сзади, вверху и по бокам кабины дисплеи засветились, демонстрируя мне дополненную реальность ангара. В дополненной реальности ангар ничем не отличался от ангара, видимого через стекла кокпита.

Но стоило раздвижной крыше ангара разъехаться, как картинки начали отличаться. Через стекла я видел пустое и холодное предрассветное небо, на дисплеях были видны космические корабли, выстроившиеся в очередь на взлет и посадку у транспортного узла, который поднимал их на низкую опорную орбиту тяговым лучом.

Зона работы луча в виде уходящей в небо оранжевой трубы находилась неподалеку от ангара. Я не совсем понимал физику процесса, знал только, что в отмеченной оранжевым зоне фактически отсутствует гравитация, позволяя кораблям взлетать и садиться на планету без лишних затрат энергии.

Подобный антигравитационный элемент был вмонтирован и в пол ангара. Я активировал его, щелкнув тумблером, и опасливо охнул, когда истребитель легко и плавно поднялся над полом, дрожа и покачиваясь, словно на воздушной подушке.

Работающая со мной команда ремонтных дроидов, больше всего похожих на станки на ножках, собралась у ворот и весело махала мне манипуляторами, шуруповертами и фрезами. Я помахал им в ответ — несколько минут назад я перевел на их аккаунт все оставшиеся у меня местные деньги, чем привел сообщество киберов в неописуемый восторг.

Больше причин оттягивать неизбежное не было. Поборов дрожь, я сжал джойстики и плавно потянул вверх. Истребитель послушно взлетел на пару десятков метров. У меня даже потемнело в глазах от перегрузки.

Открывшаяся передо мной картина захватывала дух. Арендованный мной ангар находился на отшибе, на самом краю подступающей к городу пустыни. К сияющему, как новогодняя елка, космопорту от меня тянулась тоненькая, видимая только в дополненной реальности струна антигравитационной дороги. Я двинулся по направлению к ней, неловко подруливая джойстиками.

Подо мной проплыло окруженное высохшими скелетами деревьев раскрытое чрево ангара. Страха высоты не было — я привык смотреть на землю с высоты птичьего полета через камеры дронов, при помощи которых проводил предварительную разметку участков под строительство.

Стоило мне достигнуть центра дороги, как джойстики синхронно дернулись, обвиснув в руках.

— Вы достигли транспортного луча, — оповестила меня диспетчерская, — активирую автопилот.

Истребитель бодро заскользил вдоль луча, влившись через несколько минут в очередь разномастных кораблей, спешащих, как и я, к космическому подъемнику. Поскольку делать было особенно нечего, я разглядывал соседей — побитых жизнью и ржавчиной космических извозчиков, стараясь определить, какие корабли принадлежат людям, а какие ксеносам.

Достигнув луча, мы по очереди вознеслись в небо, словно на невидимом лифте. Ускорение при этом было крохотным, что не могло меня не радовать. Дело в том, что после загрузки боекомплекта, сиречь подвешивания торпеды, мой истребитель стал походить на транспортную систему "Энергия — Буран" или на спаривающихся паучков. Кому что ближе.

И проблема была не в эстетике — хлипкая сцепка, при помощи которой торпеда подвешивалась к истребителю, не была рассчитана на такой вес, и вся надежда была только на хорошо знакомый мне паттерн инженерного мышления — никто и никогда не пишет на узле реальной предельной нагрузки. Инженеры любят подостлать себе соломки, оставляя запас прочности.

Или нет? Ведь узел, покинув руки инженера, попадает к менеджерам. А они способны "творчески пересмотреть в сторону увеличения" характеристики узла, просто чтоб выгоднее его продать. И их оптимизация способна перекрыть любой прочностной резерв.

Но, слава богу, обошлось без эксцессов. В том числе и потому, что создатели орбитального лифта очень умело манипулировали тягой, видимо, понимая, какие развалюхи им порой приходится поднимать со дна колодца.