Следы темной души. Паутина судьбы (СИ) - Мэй Валентина. Страница 34

Гава с нетерпением ждал от Сани новостей о девицах, не забывая спрашивать про Люси. И каждый раз Кудерский терпеливо объяснял товарищу, что девицы на днях появятся, а Люси, по словам её матери, заболела.

В принципе, одна особа женского пола есть у него на примете. Лена живёт с ребёнком, в нищете, без постоянного дохода в силу своей необразованности. Родителей давно нет, школу не закончила, ребёнка родила неизвестно от кого. Берётся за всё, что ей предлагают, выполняет любую посильную работу. Правда, дурного никто про неё не говорит. Даже если и были за ней грешки интимного плана, то об этом либо никто не знает, либо делают вид, что не знают. Человек она простой, беззлобный. Девочку свою балует, как может, да только может немного. В сад ребёнок не ходит, одежды новой вовсе не видит. Какая мать не соблазнится лёгким заработком, чтобы дитё одеть и накормить?

В общем, через недельку будет Эдику девочка. А там, глядишь, и с Люси вопрос решится.

Ещё один камень преткновения — помещение. Как оказалось, свой нынешний бордель Кирпа отдавать не собирается, пока не будут выполнены все условия (уговоры, по словам Эдика, не помогли), оставив его пока для пункта переправы, так сказать. А новый бордель состряпать дело не из простых.

Одно помещеньице есть на примете. Полуподвальное, в двух кварталах от вокзала. Однако нужно решить как-то вопрос с ЖЕКом и санстанцией. В первую очередь нужно наведаться в ЖЕК, чтобы узнать конкретный пакет документов для аренды и само помещение осмотреть. Остальное вроде не проблема — Юрий Сергеевич там уладит за один присест.

Саня как раз сидел над блокнотом, делая заметки и составляя план на неделю, куда входил и поход в ЖЕК, когда услышал лай Найды.

Гавы зашли за ним, когда Саня как раз думал над всеми вновь навалившимися проблемами и собирался ещё сегодня заскочить к Оле, но планы пришлось менять. Близнецы уже забронировали кафе на автовокзале и пригласили всех, кроме него. За ним решили лично зайти.

Небольшое уютное кафе было излюбленным местом проведения празднеств у Эдика.

Пока ждали остальных, инициатор пиршества решил обсудить встречу с Кирпой, но Саня тут же запротестовал, сказав, что уже голова кипит от работы — отдыхать, значит, отдыхать.

Собрались все уже ближе к шести. Начало было многообещающим. Стол уже был забит закуской, между наполненными тарелками выглядывали две бутылки водки, особняком, гордо, стояла бутылка с этикеткой, представляющей публике пятизвёздочный коньяк. Кто-то пожелал пива, но Эдик возразил. Подозвав молоденькую фигуристую официантку, он что-то шепнул ей и возвестил собравшимся:

— Братва, поскольку вы откликнулись и с готовностью решили вступить в дело, обещающее нам некислое будущее, хотелось бы отметить не просто громко, но и так, чтоб крепко-накрепко связать наш союз.

Пока он говорил, девушка принесла бутылку с прозрачной жидкостью цвета березового сока. Предложив первый тост, Эдик торжественно открыл её со словами:

— Мне сказали, что это убойная настойка, которая должна закрепить мои слова. Давайте рюмахи! — он начал разливать напиток, начиная с брата, сидевшего слева, и заканчивая наполнением своей рюмки. — Попробуем же силище!

— За нас! — протягивая полную стопку в сторону тостующего, провозгласил Денис. Тут же его поддержали остальные.

Саня чокнулся молча, опрокинул "убойную" жидкость в рот и приступил к закуске. Водка как водка. И вкус, как у водки, и запах. Глянул на остальных — выпили как обычную водяру. Серёга затрусил головой, как обычно, Пашка крякнул. Денис и Эдик вообще выпили и закусили, продолжая дальше беседу, как ни в чём не бывало. "Ну посмотрим," — подумал он, отрезая себе добрый кусок нежной телятины.

К тому времени, как принесли шашлыки, наливали по третьему кругу, но Саня решил перейти на коньяк. Что-то ему настойка неизвестного происхождения не внушала доверия. К тому же, Эдика не обманули — жидкость убойная. Подняли всего два тоста, а уже было ощущение явного опьянения. Ел он, конечно, часа за три до принятия этой сомнительной гадости, но, похоже, организм ослаб. Нужно завязывать.

Сергей и Пашка, кажется, ещё не отошли после Старого Нового года — складывалось впечатление, что за сорок минут им влили стакан водки без закуски. Эд тоже заметил действие напитка на брата и хотел миновать его рюмку при разлитии "по-третьей", но тот настоятельно требовал своей доли. Зная, что будет только хуже, если он не получит своего, налили и ему.

В общем, вопреки ожиданиям, пьянка вышла скомканная, довольно сумбурная и непродолжительная, поскольку часа через два Серёга, уйдя сначала в себя и не реагируя почти на окружающую действительность, отрубился прямо за столом. Его так вырубило, что Эд с Денисом были вынуждены тащить его сонного на себе.

***

Время текло, очередные волны болезненных душевных ран утихали, обволакивая сознание обманчивым штилем. Люси охотно проводила день за днём дома, без всех этих волнующих приключений, играя с сестрёнками и рисуя эскизы, которые, возможно, так и останутся лежать среди кипы множества рисунков и таких же набросков и вполне оформленных задумок. Порой мысли упорно тянули её в дебри печальных рассуждений и воспоминаний, где нет места свету и надежде, однако она всеми силами старалась выбраться из сети ненавистной среды. В тех редких случаях, когда ей не удавалось вылезти из болота тьмы, она просто засыпала, забываясь крепким спасительным сном.

Сколько прошло времени с её очередного заточения, она не могла точно сказать. Где-то с месяц, может, полтора или два. Время тянется однотонными серыми днями, один напоминая другой. И вот её сердце, наконец, затрепетало, душа запела, когда мама зашла в комнату со словами:

— К тебе пришли. Может, выйдешь?

— Мама, — спросила взволнованная девушка. Она понятия не имела, кто это, но в этот раз так хотелось верить, что это он. — А кто меня спрашивает?

Раз за разом один и тот же вопрос. Люси задавала его каждый раз, когда её кто-нибудь спрашивал. Поначалу мать просто отмахивалась и уходила. Тогда девушка ходила за ней до тех пор, пока не узнает, кто пришёл. Даже то, что гости ждут за дверью, её не смущало.

А потом ещё просьбы сказать, что ей плохо, что она занята и пр. Это было тяжелее всего, поскольку Марина Алексеевна несколько раз всерьёз рассердилась на дочь и не разговаривала в первый раз пару часов, а последующие раз или два и вовсе до утра следующего дня. В этот раз, как видно уже привыкнув, она спокойно ответила:

— Парень. Кто — не спрашивай, я его не видела раньше. Говорит, что забыл у тебя зажигалку какую-то.

Дверь в комнату закрылась.

Это правда он! Сердце сильно забилось. Люси продолжала сидеть на кровати, не понимая, что происходит с ней. Почему она не идёт к нему? Зачем заставляет ждать того, кто дал ей надежду на нормальную жизнь? В конце-концов, заставила себя встать, медленно прошагала к двери, остановилась. Решила что-нибудь накинуть. Рука механически потянулась за Валеркиной кофтой, но девушка тут же отдёрнула её и вышла из комнаты. В коридоре она накинула куртку, прежде чем открыть дверь.

Это был действительно он. Саня стоял у перил в кожаной коричневой куртке с овчинным воротником.

— Привет, — поприветствовал он. Люси лишь кивнула в ответ, а Кудерский, окинув взглядом её с головы до ног, сказал: — Может, оденешься? Нужно пройтись.

Она стояла и молча смотрела на него, постепенно ощущая какую-то тяжесть в ногах и оцепенение во всём теле. Медленно, но уверенно, её окутывал страх.

— Ты чего? — спросил Саня.

— А, — она усилием воли заставила себя улыбнуться, и открывая дверь в квартиру, сказала: — Хорошо, я сейчас.

Мысленно ругая себя, она быстро переодевалась. Что одеть? Куда они идут? Мысли метались, как блохи от дуста, больно кусая в самые больные места. Всё не то. О чём она только думает. Единственный парень, который относится к ней, как к человеку. Откуда мрачные предположения?