Мятные пряники (СИ) - Енодина Анастасия. Страница 45

— Ты сам себя изуродовал?

— Ну да, — Лисмус прищурился и весело усмехнулся: — Ты же совсем недавно говорила, что он меня не уродует.

Я прикрыла глаза, ругая себя и думая о том, что мной принято верное решение: я хочу домой. Красивых интересных мужчин там тоже хватает, и у них зачастую нет в голове бредовых идей. А Ивар, полагающий, что я бы осталась здесь, влюбившись в Лисмуса, может выкусить, поскольку уж ради Лиса я точно не останусь здесь.

— Я говорила, что не уродует, пока думала, что он появился естественным образом, — объяснила я, высвобождая свою руку из его. — Знаешь, Юрий был прав на счёт вас — вы опасны и лучше с вами не разговаривать, — я резко развернулась и побежала обратно к двери, благо, уйти далеко от дома мы не успели.

— Постой! — окликнул меня мужчина, но останавливаться я не намеревалась. — Ведь теперь Доктор так не думает, он говорил так потому… — Лис вздохнул и не стал продолжать — через закрытую дверь я его всё равно бы не услышала.

Всё утро Квинт пытался найти общий язык с кондором. Радостный флак вызывал у Нертося противоречивые чувства, но всё же птица смотрела на него своим левым глазом и не препятствовала общению.

Юрий заказал мятные пряники, которые я так не любила в своём измерении и которые теперь мне предстояло отведать. Доктор иногда был романтиком и подумал, что будет символично для меня отправиться домой с участием этого кулинарного творения, учитывая, что и попала она сюда некоторым образом из-за них. Я не стала уточнять, что, вообще-то, из-за них сюда переместился Тима, а мне просто не повезло почистить зубы мятной пастой. Пряник получился красивым и даже аппетитным на вид. В форме сердечка. Юрий сказал, что он ни на что не намекает, просто по его мнению все настоящие мятные пряники должны быть именно такой формы. Сердечко напомнило мне о Лисе, которого со вчерашнего вечера я не видела. Наверно, и хорошо, а то ещё дрогнет что-нибудь во мне, да решу остаться. А этого допускать нельзя.

Погода располагала к путешествию домой и не было пока ничего, что могло бы заставить меня передумать: Лис вчера напомнил мне о том, что странные и притягательные люди не всегда оказываются такими, как хотелось бы. Странные — не всегда хорошо. Загадочные — не всегда романтично.

Я всё время, необходимое для приготовлений к перемещению, держалась возле вампира, так как знала, что он с удовольствием не позволит Лисмусу ко мне приблизиться. Я бросила взгляд на вошедшего в гостиную Лиса, прихода которого в глубине души ждала, и дождавшись, отвернулась к Квинту. Всё-таки приятно, что он пришёл. Опасно для моего возвращения домой, но всё равно очень здорово!

— Можно с тобой поговорить? — спокойно обратился ко мне Лис, словно вчера я на него не обиделась и не убежала.

— Нет уж, наговорились уже, — отрезала я, не оборачиваясь: смотреть на Лиса нельзя, а то можно увидеть его глаза и потерять уверенность.

— А ты говори при нас, или тебе есть, что скрывать? — прищурился вампир. — Говори, но не обещаю, что удержусь от комментариев…

Юрий сочувственно посмотрел на Лисмуса. Доктор был единственным в этой комнате, кто знал, что Лису есть, что рассказать, и знал так же, что при моём сегодняшнем настроении и присутствии Ивара лучше было бы помолчать.

— Чего молчишь? — продолжал вампир. — Другого случая может не представиться — облака обещают быть перистыми!

Я совладала с собой и всё-таки взглянула на Лисмуса. Ничего не произошло. Никакая искра не пробежала, никакие струны души не натянулись, хоть взгляды наши и встретились. Почувствовала, что сейчас в выигрышном положении я: у меня есть отличный язвительный заступник Ивар и уверенность, что я всё делаю правильно. В связи с этим выжидающе смотрела на Лиса с какой-то ядерной смесью чувств во взгляде: очень хотелось и не хотелось, чтобы он поговорил со мной. Лисмус тяжело сглотнул. Ивар был, как ни крути, прав, и потому мужчина, дотронувшись кончиками пальцев до злосчастного шрама, начал:

— Мы на самом деле не такие, как вы думаете. Да, мы отличаемся от вас, но не намного. Мы не слепо следуем логике — мы стремимся поступать логично, так же как и вы стремитесь поступать по зову сердца. И у вас, и у нас зачастую это не получается. Но действовать, опираясь на здравый смысл, не преступно…

— Напомни-ка мне, как ты познакомился с Юрой и Тимой? А как ты нажил себе врага в моём лице, тоже позабыл? — не упустил возможности напомнить Ивар, но Лисмус собирался высказаться до конца — и ничто не могло ему помешать:

— У вас любое действие можно оправдать словами «так подсказало мне сердце», «душа лежала к этому варианту». Почему ты вышел на тропу войны? — Так велело сердце! — Почему ты ненавидишь этого человека? — Мне он не по душе. Стоит так сказать — и тебе обеспечено если не понимание, то сочувствие. Все глупости, все ошибки у вас считается хорошим тоном оправдывать случайными порывами, а те, кто попытается оправдаться логикой, кажутся вам неудачниками. У нас — наоборот. Поэтому многие вещи мы воспринимаем по-разному… Например, для нас любить так как вы — неправильно!

То, что он говорил, вроде как, даже имело смысл. То есть, можно было бы поразмышлять над его словами на досуге, но в данный момент мне было не до философий. Я снова отвернулась, поскольку Лис говорил слишком искренно, и это меня пугало. Что ещё он выскажет? Не стоит позволять себе задумываться над его словами, надо, наоборот, уличить его в неверном восприятии мира.

— Всё-таки вы ничего не понимаете, — снизошла до комментария я, не глядя на говорившего. — Что значит, любить, как мы, — неправильно? Слово «неправильно» к понятию «любовь» имеет бесконечно далёкое отношение! Либо любовь есть и она такая, какая есть, либо её нет, и ничего с этим не поделаешь! Так же, как и все остальные чувства! Пусть все они могут меняться во времени, но в конкретный момент: либо да, либо нет — середины не бывает! А у вас вообще невесть что в головах творится!

Но Лис тоже не собирался задумываться сейчас над моими словами — нужно было успеть высказать побольше, а уж потом будет время на раздумья. И потому, стоило мне закончить последнюю фразу, как он продолжил свою речь:

— Вы считаете, что мы опасны для вас, но вы для нас опасней! Мы интересны вам, пока мы мало знакомы. Вы слишком влюбчивы, и вы ищите «от добра добра», а мы нет! Мы хотим вернуться в своё подпространство, потому что здесь мы перестали быть самими собой. Я захотел остаться с вами не ради поиска Пути и не из нежелания платить выкуп — вы… — он обвёл взглядом всех и ненадолго задержал его на вампире. — … и даже ты, Ивар… напомнили мне моих сородичей, которые остались в семёрке. Когда-то давно те люди, что попали в нулевое измерение, просто были лучше, вернее, логичнее и честнее вас, но потом нам пришлось придумывать о себе небылицы, разные истории — только для вас, чтобы вы держались от нас подальше, потому что вы непредсказуемей, хитрее, импульсивней нас, и многие из ваших сородичей умеют отлично использовать и причинять боль… Мы должны были защититься от этого… Просто защититься, но со своими оставаться прежними… Только потом от этого люди из остальных измерений вовсе отреклись от нас, и мы сами так привыкли казаться холодными и расчётливыми, что действительно стали такими и, сами видели, без колебаний могли бы бросить своего сгорать во дворце, — он ненадолго замолк и кончики пальцев снова сами потянулись к шраму. — Да, я хотел бы, чтобы это они мне помогли, а не вы. И то, что я убеждал вас, что они правы — это дань традиции, и многое из того, что я говорил — тоже… Так было нужно, чтобы обезопасить себя от вас… я не так давно в этом измерении, и мне трудно свыкнуться со здешней реальностью до сих пор. Прошло два года, как я здесь, но я не проникся нынешними понятиями моих сородичей, я просто поддерживаю то, что должен: мы логичные, скучные и с нами лучше не связываться, и надо врать об этом всем и всегда, даже самому себе, чтобы поверить и врать ещё лучше… — он вздохнул и посмотрел на меня, я краем глаза следила за ним: — Хотя про шрам был перебор, прости, Варя. Я не думал, что кажусь настолько сумасшедшим, что ты поверишь… Я пошутил, забыв, что вы полагаете, шутки нам недоступны… — он сказал это с чувством, и я закрыла глаза, стараясь отогнать приятные воспоминания о моей руке в его.