Седьмой - Грацкий Вячеслав Вениаминович. Страница 47

Он снова замолчал, в глазах его застыла ненависть.

– Они ушли, оставив меня в живых. Тогда же я поклялся, что найду и убью их. А еще, что научусь владеть клинком. Ну а потом уже, вернувшись домой, я нашел своего отца.

Они долго молчали, прежде чем девушка решилась задать вопрос:

– Ты нашел обидчиков?

– Нет. Спустя пару лет я даже не мог вспомнить их лиц. Возможно, та шайка, в которую я попал, состояла именно из них. А может, и нет. Я уже ничего не помнил!..

– Я понимаю твои чувства, мои родители тоже погибли рано. Прости, Берсень, но я не понимаю, почему ты избегаешь меня. Неужели ты зарекся встречаться с женщинами?

– Нет. Не так. Попробуй понять, я ведь все-таки маг, а значит – я должен сохранять холодный и ясный ум, не отягощенный страстями.

– Холодный, ясный… Может, лучше сказать – трусливый ум? – Ирица подскочила, закусив губу.

– Прости, Ирица. – Берсень вновь уткнулся взглядом в землю. – Я просто боюсь. Боюсь за тебя. Боюсь, что не смогу тебя защитить.

Девушка мигом подсела к нему, гнев стремительно перерос в жалость.

– Всего-то? Ну, это уж точно ерунда. Я могу защитить нас обоих.

Он выдавил из себя улыбку:

– Это неправильно. Я так не могу. Я должен…

– Ничего ты не должен. – Она придвинулась ближе. – Но если ты думаешь, что из-за твоих заумных мудростей я позволю разрушить наши чувства, ты ошибаешься.

Она говорила что-то еще, но маг почти не слушал. Он просто любовался ею, наслаждался каждым ее движением, жестом.

– Чему ты улыбаешься? – она нахмурилась. – Ты меня слышишь вообще? Берс…

Юноша больше не мог сдерживаться. Притянул ее к себе и прервал слова поцелуем.

– Да, Ирица, наверное, я все-таки люблю тебя.

– Наверное?

Она лукаво улыбнулась, сделала движение, словно хотела вырваться из его объятий, но маг, хотя и видел, что это не всерьез, удержал ее.

– Люблю, Ирица, – он вздохнул, – и ничего не могу с собой поделать.

Покончив с ужином, Воисвет огляделся и не сдержал усмешки. Велена и Булыга, Берсень и Ирица расположились в сторонке и тихонько ворковали, не сводя друг с друга глаз. Удалился и Горяй, правда пока в гордом одиночестве, однако, судя по его ожидающему взгляду, это должно было длиться недолго – солнце уже скребло брюхом по горному кряжу.

Рядом с князем остался только Дежень.

– И на что они теперь годятся? – с горечью спросил князь.

– Завидуешь?

Князь поморщился:

– Что за бред?! Где-нибудь в другом месте, может, и позавидовал бы, но здесь, в двух шагах от логова… – Он покачал головой. – Все это очень некстати.

– Не думаю. – Дежень улыбнулся. – Может статься, это окажется их лучшей добычей.

– Всему свое время! – резко отозвался князь. – Ты хоть понимаешь, что караулить придется только нам?

Дежень кивнул.

– Три-четыре часа для отдыха мне более чем достаточно, так что тревожиться не о чем. Завтра мы все будем в хорошей форме.

– Если оно будет, это завтра, – проворчал князь, укладываясь спать. – Ты будешь первый на страже.

– И все-таки ты завидуешь, – сказал Дежень едва слышно.

Но князь услышал.

– Дурень! Чему я должен завидовать? Чему? Я три раза был женат! У меня с десяток наложниц! Трое сыновей стали воинами! Чему я должен завидовать?

– Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что ты отправился сюда не за деньгами и не за славой.

Воисвет долго буравил лучника разъяренным взглядом, но потом вдруг успокоился:

– Думай что хочешь. Я не собираюсь спорить или что-либо объяснять первому встречному. И вообще, не мешай мне спать.

– Ладно, спи. Только вот не думал, что, проведя с тобой несколько недель, останусь первым встречным. Впрочем, чего еще от князя ждать. Не удивлюсь, если после этого дела ты же меня и повяжешь. А потом вздернешь на какой-нибудь сосенке.

– Заткнешься ты или нет?! – прорычал Воисвет. – По-моему, это ты завидуешь этим придуркам!

Дежень рассмеялся:

– Да, я завидую. Немного. Самую малую малость. Но в отличие от тебя, раздувшегося от самомнения и ощущения собственной непогрешимости, я не стыжусь это признать.

Воисвет выхватил меч.

– Ты умоешься кровью, вор! – процедил он. Но Дежень даже не коснулся оружия.

– Прошу прощения, я не хотел тебя оскорбить, – спокойно сказал он. – Я погорячился. Зато теперь я вижу, что ты все-таки человек, а не ходячий истукан.

– Если ты думаешь, что меня можно оскорбить и отделаться извинениями, ты ошибаешься! И если ты не возьмешь оружия, я заколю тебя как свинью!

Он шагнул вперед, но на его плечи легли тяжелые ладони Булыги. Рядом выросли Берсень и Ирица.

– Что с вами? Воисвет? Дежень? – Берсень заглянул в лицо каждому. – Что стряслось?

– Возможно, это магия Кощея? – заметила Ирица, ловко выдернув меч из рук Воисвета, безуспешно пытавшегося разомкнуть объятия Булыги.

– Очень может быть. – Берсень задумался.

– Какая, к демону, магия! – заорал Воисвет. – Что, Кощей тянул за язык этого придурка?.. И отпустите меня, наконец! Не стану я об него руки марать.

Дежень отошел в сторону. Невдалеке, облитые лунным светом, молчали каменные воины. Лучник усмехнулся. Вот уж кто идеальные собеседники, Вот уж у кого стальные нервы, кто не хватается за меч при каждом удобном случае!

Задумка Деженя в общем-то удалась. Теперь, после удачно разыгранной ссоры, наедине с князем его не оставят. И хотя бы на сегодняшнюю ночь их бдительность не будет притуплена любовными утехами.

Так что Воисвет был прав. Сейчас не самое удачное время для чувств. Завтра их ждал очень тяжелый день, а значит, встретить его надлежало во всеоружии.

Несмотря на удавшийся замысел, радости он не испытывал. Это его не удивило. Уже давно его не посещали какие-либо сильные чувства. Ни страх, ни ненависть, ни уж, тем более, любовь. И жизнь, и смерть в равной степени перестали его волновать.

Он не мог с точностью сказать, когда это произошло. Но сильно подозревал, что все началось с того памятного случая в храме много лет назад. Тот день выдался тяжелым: он едва не потерял сестру, узрел живого бога – впрочем, а бывают ли они мертвые? – и получил от него кое-что в дар. Возможно, именно с этого все и началось. Возможно, именно тогда он стал терять ощущение жизни.

Но было еще что-то. Дежень вдруг ясно понял, что ссору с князем он затеял не только чтобы поднять их бдительность. Было что-то еще, что-то внутри него. Какое-то странное чувство. Он настолько забыл о том, как это – чувствовать, что никак не мог осознать, что именно его беспокоит.

Он понимал только, что это как-то связано с сестрой, с Ирицей, забота о которой, пожалуй, и составляла смысл его жизни последние годы.

Это было как-то связано с Ирицей и Берсенем. Их отношения почему-то раздражали его. И это было странно. Маг, конечно, не был подходящей парой сестре, однако Дежень не собирался вмешиваться в ее жизнь. Если Ирица счастлива с этим магом-недоучкой, совет им да любовь.

Так почему же и что грызло его изнутри? Что наполняло его сердце странным, полузабытым чувством? Чувством, имени которому все еще не мог подобрать.

Дежень обвел взглядом каменные фигуры и улыбнулся. У них, пожалуй, много общего с ним. Холодные и равнодушные, они почти такие же, как и он.

А затем улыбка медленно сползла с его лица. Ему показалось, что положение каменных истуканов несколько изменилось. Он двинулся вперед, вглядываясь в сумерки, и остолбенел. Фигуры и впрямь шевелились! Каменная плоть таяла, и сквозь нее все отчетливей проступали человеческие черты.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

– К оружию! – закричал Дежень. Рука по привычке нырнула за спину, но верного лука, с которым он обычно не расставался и ночью, на месте не оказалось. Дежень чертыхнулся – если уже лук забывает, похоже, в голове у него и впрямь начались серьезные неполадки. Он метнулся к вещам.

Кладбище окаменелых воинов стремительно превращалось в огромную армию. Армию героев, ибо здесь не было простых воинов. Большинство не уступало Булыге ни ростом, ни шириной плеч, но были и настоящие гиганты, возвышавшиеся над остальными как взрослые над детьми.