Ведьма в маске (СИ) - Железнова Мария. Страница 41

-Это я понимаю. Но вот что я действительно не понимаю, так это твою преданность лорду Жабе. Ты – красивая женщина, лицензированная ведьма, ты даже фехтовать умеешь лучше многих знатных дворян…

-Ты преувеличиваешь…

-А ты, Латиса, недооцениваешь.

-А ты не знаешь, что такое любовь и преданность.

Сьян поднялся, подошел к камину, кинул туда последний кубик замороженного некропламени. Добавил в висящий котелок воды и, стоя спиной к Латисе, тихо произнес:

-Поверь мне, я очень хорошо знаю, что такое любовь. И, когда тебя стегают плеткой и превращают в безропотную рабыню – это нелюбовь, а фальшивка.

-Молодость категорична, Сьян. Когда мне было двадцать, я тоже была полна нелепой гордыни, надежд, которым не суждено было сбыться, магии, которая била из меня фонтаном. О, сколько у меня было поклонников! Даже за страшненькими ведьмами увиваются. Все знают, что ведьма любому мужчине принесет успех, удачу, здоровых детишек, из пекаря сделает королевского повара, из сапожника- хозяина артели. А я была очень красивой! И мужчины слетались, как мухи на мед. А он…никогда не приближался, но однажды его слуги пришли и отвели меня к нему. Он был моим первым и единственным мужчиной. Все остальные…я отдавалась им лишь по его приказанию…

Латиса замолчала. Он продолжала сидеть на полу, расправляя белоснежные кружева нижней юбки. Языки пламени танцевали на ее высокой груди, голова чуть склонена на бок. Она была похожа на лебедя, которому подрезали крылья.

-Латиса, но он же инквизитор, а они…не имеют отношений с женщинами.

-Отношения с женщинами дозволяются, если…это происходит, как с мужчинами.

-Э…это как?

-Сьян, ты такой невинный. У мужчин и женщин некоторые интимные части тела одинаковы. Инквизиторам дозволяется использовать именно их.

-То есть он использует тебя, как мужчину, ты выполняешь любую его прихоть. Тогда почему он тебя бьет?

-Инквизиторам запрещается любить. А он любит меня – поэтому бьет сам или позволяет бить другим.

-Не понимаю.

-Лорд Сервентус в тебе не ошибся. Ты действительно рассуждаешь, как женщина. Для сильного мужчины любовь унизительна, Сьян. И такому мужчине всегда хочется ударить ту, которая сделала его слабым.

Сьян вздрогнул. Он вспомнил перекошенное от злости лицо князя Мирвана и хлесткую плетку в его руках.

-Жестокая какая-то эта любовь…- тихо произнес Сьян, насыпая в чашку травку, купленную у эльфов за безумные деньги. Но травка имела проверенный эффект – она проясняла ум, возвращала силы и в несколько раз увеличивала, как физические, так и все другие способности – ровно на 5 часов.

-Сьян, мальчик, настоящая любовь всегда жестока. Если ты думаешь, что любовь – это цветочки, луна и бабочки, значит ты никогда не любил. Или ты думаешь, что любовь – это жаркие объятия той девушки с необъятной грудью?

-А по-твоему, любовь – это унижение и боль?

-Боль бывает разной, Сьян. Что больней, когда тот, кого ты любишь стегает тебя плеткой? Или когда он сладко целует другую на твоих глазах?

Латиса посмотрела на Сьяна своими янтарными глазами с яркими синими вкраплениями, будто в янтаре застыли кусочки ясного неба. Сияна вспомнила, как Мирван улыбался эльфийке. Как держал ее за руку. Он знал правильный ответ, но промолчал.

-Я бы могла уйти. Сбежать – от него, от самой себя. Не думай, что я вот сразу решила покориться. Но в какой-то момент я поняла – он не сможет без меня.

-Конечно, какого же тогда он будет мучить? Бедный! Придется самого себя шлепать по тому самому месту, которое у всех одинаково.

-Ты не понимаешь, Сьян. Любовь для такого мужчины, как лорд Сервентус, единственная человеческая слабость, и, если я лишу его этой слабости, он перестанет быть человеком.

-Мужчина, поднявший руку на любимую женщину, уже не человек. – ответил Сьян, некстати вспоминая обросшее шерстью тело Мирвана.

-А он не мужчина, он – инквизитор и должен принадлежать вечности. Но он встретил меня и завис между двух миров. Пока он не преодолеет себя, я должны быть с ним, иначе…

-Он превратится в монстра? – тихо спросил Сьян, представляя, как лорд Сервентус зеленеет, встает на четвереньки и начинает квакать. Картинка получилась смешной, но Сьяну смеяться почему-то не хотелось. Сияна почувствовала, как внутри пробуждалось очень неприятное чувство вины и одновременно очень сладкая мысль о том, что Мирван ее все-таки любил. «Мирван, я хотела от тебя убежать, но ты снишься мне ночью. Я думаю о тебе днем. Разве о такой свободе я мечтала? Может быть, если меня сегодня убью, проклятие исчезнет. И…будет лучше всем.»