Eden (ЛП) - "obsessmuch". Страница 196

Полагаю, это так и останется для меня загадкой.

Костяшки его пальцев побелели — настолько сильно он вцепился в решетку.

Впиваюсь ногтями в живот. Если бы у меня хватило сил и воли, я бы вырвала этого ребенка из себя прямо здесь и сейчас. Если бы я знала к чему приведет мое решение сохранить его, я бы не раздумывая выпила то зелье и была бы счастлива сделать это.

— Господь всемогущий, как это случилось? — шепчет Рон.

Вздохнув, Люциус отводит от меня взгляд.

— Я не обязан объяснять тебе, что было между нею и мной…

— Да я и не горю желанием слушать! — огрызается Рон. — Я имел в виду другое — как до этого дошло?

Люциус качает головой, по-прежнему глядя в пол.

— Слишком поздно, Рон, — шепчу я. — Мы уже ничего не сможем изменить.

И я не совсем уверена, что подразумеваю под своими словами: то, что мы все умрем, или то, что сразу три жизни разбиты вдребезги и выброшены на помойку.

Рон грустно улыбается.

— Я никогда не думал, что мы обязаны быть вместе, — начинает он. — Я, конечно, надеялся, но не воспринимал это как само собой разумеющееся. Если мне и суждено потерять тебя… я никогда бы не подумал, что так случится из-за этого высокородного ублюдка.

Люциус удивленно вскидывает брови и, порывисто вздохнув, потирает переносицу. Он слишком устал, чтобы спорить.

Прикусываю губу.

— Ты не потерял меня, Рон. Я все еще твоя Гермиона, и всегда ею буду.

— И его грязнокровка?

Его слова — как пощечина.

Захлебываюсь воздухом, зажимая рот ладонью. Что на это ответить?

— Мы бы не смогли так жить, — вымученно бормочет Люциус.

Вскидываюсь в удивлении. Люциус смотрит на меня пустым остекленевшим взглядом.

— И что? Хочешь сказать, что лучше умереть, чем жить, преодолевая некоторые трудности, да? — свирепеет Рон.

— Нет, — Люциус качает головой. — Я не меньше вашего хочу жить, но я всегда знал…

Он качает головой.

— Это не могло продолжаться вечно. Не после того, как мы поняли, чего хотим…

— Я знаю, чего я хотел, — убежденно произносит Рон. — Я хотел быть с Гермионой. Это все, что мне когда-либо было нужно. Я не вел себя, как тупица, и не убеждал себя, что она меня недостойна. А вот ты — да, Малфой.

Закрыв глаза, пытаюсь отгородиться от гложущего меня чувства вины — это довольно старая рана, и ее не излечат даже тысячелетия.

Когда я открываю глаза, Люциус все еще смотрит на меня.

— Я был дураком, — шепчет он. — Теперь я это понимаю.

Рон неверяще усмехается, но я знаю: Люциус говорит правду. Я знаю его, и знаю, что он никогда не солжет мне.

И он прав. Мы не смогли бы вернуться к нормальной жизни. Я не смогла бы смириться с чувством вины. Рон не смог бы смириться с моим предательством. Люциус не смог бы смириться с собственным выбором.

— Мне так жаль, — шепчу я. — Вы оба… мне так жаль…

Рон криво ухмыляется.

— А мы неплохо поимели друг друга, а? Каждый приложил руку к тому, чтобы жизнь жизнь остальных превратилась в ад.

Люциус молчит. Лишь приподнимает руку, словно хочет дотянуться до меня, но затем опускает.

Слеза катится по моей щеке. Нет, я не могу его видеть. Он разрушил мою жизнь, но хуже всего то, что я должна бы жаждать его смерти, а вместо этого надеюсь, что умру раньше, потому что я не смогу видеть, как он умирает.

Я знала, что в конце концов мы принесем друг другу лишь смерть.

Внезапно дверь резко распахивается.

Подпрыгиваю на месте, едва не откусив себе язык.

Рон отмирает первым.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Игнорируя вопрос, Драко закрывает дверь. Он выглядит бледнее, чем когда-либо.

Сглатываю.

— Драко, что… — у меня еще осталась способность шевелить языком.

— Закрой пасть, грязнокровка, и слушай, — жестко обрывает меня он. — Я оглушил Эйвери, но не знаю, надолго ли, и моя тетя скоро вернется, так что у нас нет времени на пустую болтовню.

Надежда вспыхивает во мне, и даже голова слегка кружится. Мне трудно дышать, комната сжалась вокруг меня, и все плывет перед глазами.

— Хвала господу, — выдыхает Рон.

— Молодец, Драко, — едва дыша, произносит Люциус. — Очень хорошо. Моя палочка у тебя?

У Драко дергается щека.

— Нет. Тетя… Беллатрикс уничтожила ее с разрешения Темного Лорда.

Судорожно вздыхаю. Его палочка. Уничтожена. Палочка, которой были убиты мои родители. Палочка, с помощью которой меня пытали снова и снова.

Уничтожена.

Но ее хозяин все еще жив. Цел и почти невредим.

Так что это не имеет никакого значения.

У Люциуса перехватывает дыхание.

— Уничтожена?

Драко кивает.

— Моя палочка? — ошеломленно шепчет Люциус. Он выглядит так, словно лишился ноги.

Теперь он понимает, что чувствовала я, когда он сломал мою палочку.

— Да, — подтверждает Драко. — Но у меня все еще есть моя.

— Вижу, — бросает Люциус, беря себя в руки. — Ну, хоть что-то. А теперь, если сможешь нас выпустить, тогда мы…

— Нас? — грубо выплевывает Драко. — О нет, отец. Я здесь только ради тебя. Если ты думаешь, что я дам ей уйти, то глубоко ошибаешься.

У меня просто нет слов.

Рон судорожно вздыхает.

— Ах ты маленький…

— Заткнись, Уизли! Это не касается ни тебя, ни грязнокровки. Я пришел за отцом и только. А что будет с вами — мне плевать.

Люциус сжимает губы.

— Ты не отпустишь ее?

— Нет, — Драко качает головой. — Не вижу причин, почему бы я должен это делать.

Он делает несколько шагов в направлении Люциуса, но тот жестом останавливает его.

— Тогда я не пойду с тобой, — спокойно произносит он. — Прости. Если ты хочешь, чтобы я жил с тобой, ты должен отпустить и ее.

— И Рона, — быстро добавляю я. — Я не уйду без него.

Рон усмехается, а Драко скалится и рычит.

— Какого черта я должен…

— Потому что я не уйду без него, — повторяю я.

— А я не уйду без нее, — вставляет Люциус. — Уж поверь мне, Драко, если бы это зависело от меня, я бы лично убил его, но…

Он умолкает.

— Значит, либо все, либо никто, так? — уточняет Драко.

— Именно, — кивает Люциус.

Драко морщится.

— Прекрасно! — шипит он. — Просто охуеть как замечательно! Чтобы спасти своего отца, я должен еще спасти грязнокровную шлюшку и ее никчемного дружка! — В его глазах мелькает злость. — Ты ведь знаешь, что она просто использует тебя, отец. Едва вы выберетесь отсюда, эти двое смоются, и ты никогда больше ее не увидишь.

— Что ты знаешь о том, как я поступлю, Драко? — неистово отвечаю я.

Люциус пристально смотрит на сына.

— Неважно, что она выберет, я хочу, чтобы она была свободна, — тихо произносит он. — И поэтому я не уйду без нее.

Драко передергивает.

— Я отпущу ее при одном условии, — выдает он. — Только одно. И учитывая, что ты со мной сделал и чем я рискую, я не многого и прошу.

Люциус кивает.

— Хочешь поместье? Оно твое. Все состояние — твое. Сделаю все, как пожелаешь…

— Мне не нужны деньги! — Драко выходит из себя. — Я хочу… я хочу, чтобы ты расстался с ней.

— Да, конечно, — поспешно бросает Люциус. Ложь слетает с его губ поразительно легко. — А теперь не мог бы ты…

— Нет, ты должен поклясться, — жестко обрывает его Драко.

— Хорошо, я клянусь. А теперь, пожалуйста…

— Нет! — срывается Драко. — Нет. Твои клятвы и обещания не значат ровным счетом ничего. Ты лжец, отец. Я поверю тебе только тогда, когда ты дашь Нерушимую клятву.

Земля уходит у меня из-под ног.

После длительного затишья Люциус наконец обретает дар речи.

— Что, прости?

Его голос доносится будто издалека, или будто у меня в ушах вата.

Драко глубоко вздыхает, повернувшись к Рону, делает взмах палочкой, и клетка испаряется в воздухе.

Рон потирает глаза, не доверяя тому, что видит. Он свободен.

Но Драко все еще держит его на прицеле.

— Прежде чем я отпущу ее, — он обращается к своему отцу, — я хочу, чтобы ты дал Нерушимую клятву, а Уизли будет свидетелем. И ты поклянешься, что как только вы выберетесь отсюда, ты больше никогда не увидишься с грязнокровкой.