Eden (ЛП) - "obsessmuch". Страница 96
Коротко киваю.
Красные глаза-щелочки изучающе скользят по мне, но я пока не чувствую, что он применяет легиллименцию.
— Вы вздрогнули, — он констатирует факт, — когда я назвал вас по имени, — тут же поясняет он. — Почему?
Глубоко вдыхаю. Теперь я точно уверена, что ему нужен ответ.
— Никто больше не обращается ко мне по имени, — я говорю чистую правду. — Грязнокровка, маггла, но никогда Гермиона.
Он удивленно приподнимает брови — или же, скорее, некое их подобие.
— Что, совсем никто не зовет тебя Гермионой? — Тихим голосом спрашивает он. — Даже Люциус?
Сердце пропускает удар. Смотрю ему прямо в глаза и моргаю, на всякий случай.
— Нет. Никогда.
Улыбка гаснет на его лице. Меня начинает трясти, но я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.
— Хочешь знать, зачем я позвал тебя сюда? — Он снова задает вопрос.
Так. Думай. Как бы я ответила, если бы приняла сыворотку правды?
— Только, если вы не собираетесь снова пытать меня, — шепчу я.
Он заклинанием переносит Омут памяти с конца стола поближе к нам.
— Не хотела бы прогуляться по воспоминаниям?
— И что я там увижу? — Нерешительно осмеливаюсь спросить его.
Его безгубый рот растягивается в улыбке.
— Коснись Омута, и ты узнаешь ответ на свой вопрос, — в мгновение ока улыбка сползает с его лица. — Я подожду тебя здесь.
Подаюсь вперед, глядя на него. У меня нет выбора. Я вижу это в его глазах.
Наклоняюсь еще ближе и, поколебавшись, протягиваю руку, нерешительно дотрагиваясь кончиками пальцев до серебристой дымки.
Меня затягивает в омут призрачного тумана. Это воспоминания Волдеморта, и я чувствую, будто погружаюсь в болото. Одному Богу известно, сколько всего это чудовище повидало на своем веку. Я не должна быть здесь. Действительно не должна…
Внезапно перед глазами предстает помещение, в котором я уже давно не была.
Я уже и забыла, каким ужасным было это место. От одного присутствия здесь меня бросает в дрожь.
Это воспоминание. Только и всего. Просто картинка. Сосредоточься. Ты здесь не просто так.
Волдеморт сидит на большом троне, спинка которого украшена вырезанной из камня змеей. Рядом с ним еще около десяти Пожирателей Смерти, и все они без масок. Люциус тоже здесь, и Беллатрикс с Драко и Нарциссой Малфой. Но я не вижу Долохова. К счастью, кажется, его нет.
— Итак, всем нам понятно, что это должен быть не мальчишка Уизли, — нахмурив белесые брови, произносит Волдеморт. — Слишком рискованно. Его дом под магической защитой, а в связи со свадьбой одного из Уизли она наверняка усилится да и большая часть Ордена будет присутствовать на празднестве. У нас не хватит людей, зато грязнокровка Грэйнджер — отличный вариант.
Он замолкает и обводит взглядом собравшихся. Люциус откровенно скучает. Драко, наоборот, воодушевлен, как никогда, бледные щеки раскраснелись от мысли о моем надвигающемся похищении.
— Тем более, ее некому будет защитить, кроме нее в доме больше не будет волшебников, — продолжает Волдеморт. — Один Пожиратель Смерти с легкостью справится с ней и доставит сюда. Вопрос только в том, кто это будет?
Люциус переводит взгляд на Драко, который уже открыл было рот, но внезапно передумал, и его лицо слегка краснеет. Волдеморт это замечает, и его губы трогает зловещая улыбка.
— Драко, кажется, тебя это заинтересовало.
Глаза Драко загораются в предвкушении, но тут в разговор вмешивается Нарцисса.
— Прошу простить меня, милорд, но я бы предпочла, чтобы кто-то другой позаботился о девчонке. Мой сын еще слишком молод…
— Я не ребенок, мама! — Шипит Драко, заливаясь краской, потому что в толпе Пожирателей раздаются смешки.
— Хорошо, Нарцисса. Кто я такой, чтобы идти против желания матери? — Произносит Волдеморт. — И я понимаю твою точку зрения. Драко действительно слишком юн для этого задания. Из девчонки нужно будет пытками вытаскивать информацию, а для этого больше подойдет человек… с опытом. Тем более Драко давно знаком с Грэйнджер, поэтому не исключено, что он не сможет приложить достаточно усилий в выпытывании того, что нам нужно. Здесь требуется абсолютное хладнокровие и голый расчет.
Драко открывает было рот, но Люциус кладет руку ему на плечо, призывая сына к молчанию. Тот с обидой смотрит на мать, но она не отрывает взгляда от Волдеморта.
Темный Лорд переводит взгляд на Люциуса, который уже отпустил сына и вновь стоит со скучающим видом. И будь я проклята, если в его взгляде не горит желание, чтобы это собрание поскорее закончилось.
— Люциус? — С улыбкой обращается лорд к одному из своих слуг.
— Да, мой лорд? — Бесстрастно отвечает Малфой-старший.
Волдеморт улыбается еще шире, словно ему в голову только что пришла гениальная идея.
— Я хочу, чтобы ты доставил ко мне Гермиону Грэйнджер в ближайшие двадцать четыре часа. И она должна быть жива и в достаточно здравом уме, чтобы ответить на мои вопросы. Я запрещаю тебе наносить ей слишком большой вред. Все ясно?
Брови Люциуса взлетают вверх, выдавая его удивление, но он лишь кивает.
— Да, мой господин, я сделаю все, что в моих силах, и приведу девчонку.
Перед глазами плывет туман, и меня крутит в вихре серебристой дымки. Когда все проясняется, я оказываюсь в другой комнате — она очень похожа на ту, в которой я только что была, но немного меньше.
Люциус стоит на пороге, а Волдеморт сидит в большом кресле у камина.
— Как тебе грязнокровка? — Спрашивает Темный Лорд.
— Заносчивая, дерзкая и утомительная до безобразия, — усмехается Люциус.
Волдеморт тоже смеется.
— Так что, совсем никаких положительных моментов?
— Только один — ее очень легко сломить. Я уверен, что мне не потребуется много времени, чтобы узнать у нее всё, что нам нужно.
— Хорошо, — произносит Волдеморт. — Но не останавливайся, пока не вытрясешь из нее все.
— Конечно, милорд. Всегда приятно ставить на место зазнавшуюся грязнокровку. И клянусь Мерлином, этой девчонке определенно нужно знать свое место…
Картинка вновь сменяется другой — я опять в большом зале.
Но на этот раз я тоже здесь, я имею в виду воспоминание. И другая я сейчас укачивает Рона в объятьях, мы сидим на полу, окруженные Пожирателями Смерти.
Лицо Рона раскраснелось, и на нем кровавые подтеки, но он смотрит на Люциуса снизу вверх с такой ненавистью.
— Если он умрет… если он умрет, клянусь, я…
— Что? — Обрывает его Люциус. — Что ты можешь сделать, глупый мальчишка?
Я не смотрю на Рона и себя; на то, как он встает, пошатываясь и спотыкаясь, а я поддерживаю его, не давая упасть. Нет. Мой взгляд прикован к Люциусу, который смотрит на Рона с откровенной ненавистью и смеется. Зловещий издевательский смех Волдеморта эхом вторит ему.
Люциус ненавидел Рона уже тогда, когда тот был похищен. И тогда я не понимала, почему.
— ЗАМОЛЧИТЕ! — Кричит Рон. — Если мой отец умрет, я порву вас на куски, клянусь…
— Не смей говорить без разрешения, — Люциус поднимает палочку. — Круцио!
Нет. Сейчас не время сходить с ума. Все ведь уже позади. С Роном все хорошо, и это лишь воспоминание.
— ОН НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ, — другая я бьется на грани истерики, а Люциус спокойно наблюдает за тем, как Рон катается по полу, содрогаясь от боли. — ПРЕКРАТИТЕ! НЕ НАДО!
— Хватит! — Приказывает Волдеморт.
— Как прикажете, мой лорд.
Другая я бросается утешать Рона, Волдеморт поворачивается к Люциусу.
— Если кому и позволено наказывать мальчишку за его длинный язык в моем присутствии, то это только мне, Люциус.
— Простите, милорд. Я просто больше не мог терпеть его наглость.
— Хммм, — Волдеморт, нахмурившись, смотрит на Люциуса, и в этот миг обстановка снова меняется. Впрочем, комнаты почти все похожи друг на друга. Вот и сейчас я оказываюсь в полутемной комнате, но другой меня здесь уже нет.
Волдеморт сидит в большом кресле с задумчивым выражением лица, и — о, Боже! — мое сердце уходит в пятки. Долохов стоит перед ним, монотонно рассказывая: