Волки в городе (СИ) - Шаффер Антон. Страница 27

Совещание перенесли на два часа, но встреча затягивалась, и пришлось в третий раз менять время на двенадцать по московскому времени.

Зал совещаний подмосковной резиденции главы государства постепенно заполнялся. Кто-то из участников находился здесь с пол девятого никуда не уезжая. Другие же, узнав о переносе мероприятия, решили уехать, чтобы вернуться через пару часов.

Министры разбились на небольшие группки и перешептывались, стараясь быть не услышанными соседями, а так же всевидящей и всеслышащей личной службой безопасности Вождя.

Начальник этой самой службы, меж тем, расхаживал по залу, лавируя между кучками людей и, как обычно, делая вид, что все происходящее его нисколько не волнует и не имеет к нему ни малейшего отношения. Он, пожалуй, сейчас был единственным (ну, может, за исключением трех ключевых министров), кто точно знал, о чем будет говорить глава государства.

О произошедшем ночью стало известно лишь рано утром. Начальник службы безопасности спал в своей теплой постели, обнимая грудастую брюнетку, с которой накануне неплохо провел время, получив обслуживание по высшей категории. Проснулся он даже не от звонка, а от практически неслышимого щелчка, который предварял этот самый звонок. Нормальному человеческому уху этот звук неподвластен, но начальнику личной охраны Вождя было подвластно все. И даже больше.

Он моментально схватил трубку, бросив взгляд на часы, циферблат которых был уже отлично виден в рассветный час. Звонил министр национальной безопасности, который сбивчиво объяснил, что недалеко от Москвы произошло ЧП, которые подтверждает худшие предположения.

Через пятнадцать минут начальник службы безопасности уже выезжал из своего загородного дома. Заспанный водитель устало вглядывался в пустую дорогу, что-то бормоча себе под нос.

— Заткнись, — прорычал пассажир.

— Извините, — стушевался водитель. — Этого больше не повторится.

«Естественно, — усмехнулся про себя начальник. — Завтра будешь уже под Мурманском подводные лодки охранять».

Он уже давно был этим водителем. И почему-то именно сегодня решил от него, наконец, избавиться. Видимо, из-за плохого настроения и недосыпа.

Место происшествия осматривали уже втроем — к министру и начальнику присоединился министр народной милиции. К этому времени барак, территория посекла полностью была оцеплена. Жителям строго настрого было запрещено покидать свои жилища. За нарушение запрета следовал расстрел на месте.

Первое, что увидели три высокопоставленных товарища — жуткую картину на неширокой улочке, ведущей к бараку. Недалеко от милицейского «Коммунизма» в неестественных позах лежало четыре трупа — три мужских и один женский. У всех трех мертвых народных милиционеров отсутствовал части шеи, а у одного голова вообще была практически оторвана.

Начальник службы безопасности скользнул взглядом по изуродованным телам и отвернулся. Его замутило.

— Надо срочно докладывать, — борясь с очередным спазмом, выдавил он из себя. — Похоже, рано мы обрадовались.

Сейчас, ходя по залу для совещаний, руководитель личной охраны первого лица государства старался не вспоминать о кусках человеческой плоти, облепленных мухами — он только что пообедал, а потому, подобные мысли могли очень и очень плохо закончиться.

Завибрировал телефон спецсвязи. На экране был номер полковника Шанина, который сегодня был на оперативном дежурстве на всем пути следования Вождя.

— Слушаю, — недовольно буркнул в трубку начальник.

— Кортеж въехал на территорию объекта, — коротко сообщил Шанин. — Будут минут через шесть.

— Понял.

Шанин всегда был слишком пунктуален, что несколько раздражало начальника охраны, так как сам он, сколько не старался, не мог достичь такой точности. Но это был и главный плюс полковника — если он говорил, что через шесть минут Вождь будет на месте, значит ровно через шесть минут он действительно войдет в этот зал.

— Товарищи, — громко обратился начальник к собравшимся. — Прошу занять свои места.

Дважды никому просьбу повторять не пришлось — все тут же поняли, что с минуту на минуту в зале появится сам Вождь. Как знали и то, что в его присутствии лучше не устраивать суеты и вообще не делать лишних движений. Вождь этого не любил.

Начальник личной охраны посмотрел на часы. По его прикидкам до появления Самого было еще секунд сорок. В зале установилась тишина: министры и прочие высшие чиновники сидели замерев, сосредоточенно глядя куда угодно, только не в сторону входной двери. Атмосфера накалилась до предела.

Росно через сорок секунд Вождь вошел в зал. К удивлению присутствующих, которые синхронно встали в знак приветствия, он был не один. Рядом с ним шел невысокий старичок такого древнего вида, что казалось, еще немного, и он помрет прямо здесь.

Властным жестом Вождь показал, что старичку требуется место во главе стола, рядом с ним. В ту же секунду один из помощников поставил в указанное место дополнительное кресло. Только после этого глава государства позволил всем сесть, первым опустившись в массивное кресло.

— Говоров Иван Иванович, — коротко произнес Вождь, как оказалось, представляя старика.

Старец, тряся сухими руками, с трудом поднялся и сделал небольшой кивок непослушной головой, которая ходила ходуном на тоненькой куриной шее.

Дождавшись, пока старик снова усядется, Вождь продолжил, останавливая свой взгляд то на одном, то на другом участнике совещания:

— Материалы раздайте, — распорядился он.

Юркий помощник бесшумно проскользил вокруг стола, аккуратно положив перед каждым из сидевших за ним папку с документами.

— Ознакомьтесь, — Вождь первым открыл папку, но, впрочем, ничего оттуда не извлек, продолжая наблюдать за нервными движениями своих подчиненных, которые принялись раскрывать свои папки и неловкими движениями, пихая друг друга локтями, доставать из них бумажки.

В каждой папке лежал краткий отчет о произошедшем накануне ночью, а также фотографии с места происшествия. Лица чиновников медленно вытягивались. Они обменивались недоуменными взглядами, словно пытаясь найти ответ в глазах друг друга.

— Ситуация приняла самый неблагожелательный для нас поворот, — мрачно сообщил Вождь и коротко добавил: Проект «В».

По залу пробежала волна удивленных возгласов. Все вновь схватились за фотографии и, словно не веря своим глазам, начали всматриваться в изображенное на них.

— Все в этом зале знают это название — Проект «В», — неспешно продолжил Вождь. — Но не все знают, в чем конкретно он заключался, в чем была его суть. Я надеялся, что вся эта история осталась в прошлом, но, судя по тем фотографиям, которые вы сейчас держите в руках, все не только не закончилось, но начинается снова… Но для начала про Проект «В». Товарищ Говоров сейчас сделает небольшой доклад. Да, товарищ Говоров, занимался Проектом «В» с тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Послушаем его доклад.

Старик попытался снова встать, но Вождь заботливо положил ему руку на плечо, давая понять, что доклад можно делать сидя. Старик благодарно кивнул в ответ, прокашлялся и дребезжащим голосом, шамкая и причмокивая, приступил к выполнению своих обязанностей…

Проект «В» брал свое начало в далеком тысяча девятьсот тридцатом году. Именно в тот год в Ленинграде, при Академии наук СССР была образована Лаборатория генетики под руководством Юрия Филипченко. Филипченко на должности руководителя Лаборатории продержался недолго, как-то неожиданно умерев. Молва шепталась, что смерть эта была неслучайной…

Филипченко, специалист с дореволюционным стажем, еще в тысяча девятьсот тринадцатом году читал в Петербургском университете лекции по генетике, а в тысяча девятьсот двадцатом организовал так называемую Лабораторию генетики и экспериментальной зоологии в Петергофском естественно — научном институте все при том же Петроградском университете, которая стала первым научным заведением, где проводилась исследовательская работа по генетике.

Интересы Филипченко были сосредоточены на проблеме наследственности. Для своих исследования он выбрал мягкую пшеницу, на которой и ставил эксперименты. Советская власть с интересом наблюдала за опытами талантливого ученого, присматриваясь к результатам его работы. С пшеницей все получалось великолепно, но молодому государству было нечто большее, чем просто новый сорт злаковых. Ей был нужен новый человек. Вот тут-то Филипченко и дал слабину, забуксовав и, фактически, отказавшись переходить на человеческий материал. Большее, на что его удалось склонить — начать исследования в области евгеники. Но и тут ученый пытался ограничиться лишь теоретическими исследованиями, подсовывая подопытным какие-то анкеты и давая рекомендации абстрактного характера, касательно выбора будущего супруга или супруги.