Счастье любой ценой (СИ) - Лакс Айрин. Страница 40

Алина забеспокоилась. Она надеялась только на то, что больше эта дурочка не станет звонить её мужу.

Чем можно удержать мужчину, который тебя не любит? Ребёнком? Ребёнком, да?

Но тут у Алины не было козырей на руках. Владимир хотел ребёнка, но у Алины, как оказалась, была врождённая патология. Забеременеть не удавалось.

Владимир, узнав о том, что родить сама Алина не сможет, даже как будто не расстроился. Не стал предлагать суррогатное материнство, вскользь обронив, что есть ещё время подумать.

Полгода назад это было Алине на руку. Для детей было ещё рано, считала она. Успеют обзавестись кричащими младенцами.

Но сейчас она грызла ногти, с досадой думая, что надо было озадачиться этим с самого начала. Чтобы крепче привязать к себе желанного мужчину.

Алина ещё раз прокрутила разговор в голове.

Нет. Не должна эта дурында позвонить ещё раз…

Глава 57. Владимир

Ноябрь для меня — как персональное приглашение на казнь.

Мне вспоминается сразу всё: и гибель брата, и моя больная на всю голову любовь к его жене… Вдове, находящейся от меня за тысячи километров, живущей собственной жизнью с моим-не моим ребёнком.

Я даже не захотел узнать пол ребёнка.

Янина хотела отрезать меня, как ломоть, от своей жизни. А я не был уверен, что смогу сдержаться в рамках приличия и благоразумия, если узнаю о ней… о них ещё хоть что-то.

Проще было поступить так же, как она: ударить больнее и провернуть клинок в ране как можно глубже.

Вот только ударил я в первую очередь по себе. Я бы соврал, сказав, что за это время ни разу не попытался сорваться и прилететь к ней. Пытался. Даже прилетал, но не выходил дальше зала ожидания аэропорта. Тупо сидел, покупал обратный билет и улетал.

Я мог бы её найти, но это было бы против правил, верно? Против тех правил, которые мы сами написали.

Ты и я.

По разные стороны.

Давай не будем помнить друг о друге?

Но, сука, помнилось, как назло.

И ничего не помогало: ни загулы, ни работа на износ, ни даже, блядь, собственная женитьба. Может, ребёнок примирил бы меня со всем? А оказывается, что у красивой Алины есть изъян: она не может иметь детей.

Красотка хлопнула ресницами, но видно было, что она не сильно расстроилась. Ещё успеется.

Это как будто насмешка судьбы. А может, и к лучшему? Брак с нелюбимой женщиной ещё ничего не значит, но дети — это уже другое.

Навряд ли бы дети примирили меня с тем, что мне было банально похуй на свою жену. Стервозная красавица, да-а-а-а, и очень яркая… Именно такая, какую я когда-то пообещал объезжать, чтобы забыть Янину.

А по факту — мне насрать на свою жену. На всё насрать. Я передвигаюсь как какой-то механический человечек, внутри которого однажды что-то замкнуло и до сих пор не починилось.

Очередной ноябрь вывернул меня наизнанку. Прошло три года с момента гибели моего брата.

Цифра «три» гнусно ухмыляется мне в лицо: три минуты разницы между мной и братом, три года минуло с момента его смерти.

Поздним вечером мне не хотелось возвращаться в дом, не хотелось возвращаться куда-либо вообще. Хотелось только мотаться в дороге без перерыва.

Хоть куда… Ехать, идти, лететь… Но только не стоять на месте.

Я заехал в любимый трактир и немного выпил, а потом сел за руль. Я выезжал с парковки, сдавая назад. Я не сразу заметил девушку с ребёнком. Но вовремя остановился. Они не пострадали, но сильно перепугались. Мальчишке на вид было года два. Столько же, сколько моему сыну или моей дочери.

В тот момент у меня в голове перемкнуло окончательно.

Разве это жизнь? Где-то далеко у меня есть ребёнок от некогда любимой женщины, а я совсем ничего о нём не знаю.

Да, я сам не захотел, оттолкнул. Но и Янина неплохо постаралась для того, чтобы оттолкнуть меня намного раньше.

Я плюнул на своё решение не лезть в её жизнь и позвонил одному знакомому, чтобы он по своим каналам пробил, где сейчас живёт Янина. Потому что я не был уверен, что она до сих пор живёт в том же городе.

Оказывается, что жила там же до сих пор.

На следующий же день мне предоставили сведения о месте проживания Янины и… её сына.

Русаков И. Игорь? Илья? Иван? Каким именем она его назвала?

Можно было попросить узнать подробнее. Но я твёрдо решил выяснить подробности на месте. Я так торопился, что едва не сорвался с места без телефона. Но вовремя вернулся, торопливо попрощавшись с женой.

Я не стал ставить её в известность ни о чём. Я просто хотел увидеть Янину и своего сына. Но не только увидеть. Мне нужно было от неё кое-что ещё. Я хотел от неё ребёнка. Её и моего ребёнка…

Я прилетел в город, но не стал сразу бросаться по известному адресу. Остановился в отеле. Меня раздирали на части тревога, смятение и предвкушение.

Я покинул пределы отеля ненадолго, чтобы просто прогуляться по городу. В первый раз я толком не успел разглядеть этот городок.

Конечно, в нём не было ничего примечательного. Но для меня он особенный тем, что здесь живёт Янина. Возможно, гуляет тем же маршрутом, что и я сейчас, дышит тем же воздухом…

Я гулял до тех, пор, пока не замёрз, а мозги в голове не начали напоминать студень.

Зачем я приехал? Просто посмотреть и растравить себе душу ещё больше?

У Янины есть ребёнок, которого она хотела. Я как приложение к нему на хрен ей не сдался даже даром.

А что, если попросить взамен того же, что и она от меня когда-то?

Мысль промелькнула, но не давала покоя.

Я понимал — опять ищу повод для того, чтобы стать ближе хотя бы так. Моя просьба будет кощунственной. Какое право я имею требовать от Янины хотя бы капельку внимания?

Вернувшись в отель, я решил, что погулял достаточно. Начало дня — нужно выдвигаться. Сначала навещу Янину на дому, если не застану, буду искать дальше. Я автоматически проверил карманы: телефон был на месте, а кошелька с наличностью и карточками не оказалось.

Я нахмурился, вспомнив, что снял пиджак с кошельком во внутреннем кармане, а когда ушёл гулять, оставил пиджак на стуле. Он и сейчас висит там же. Но уже без кошелька.

Сам виноват, болван. Я сразу же позвонил на администрации, чтобы узнать, кто был в номере в моё отсутствие.

Я поставил в известность администрацию, предоставив им возможность самим разобраться с воришками. Наличности у меня достаточно, но не критично. Карточки без пин-кодов бесполезны, я заблокирую их по одному звонку.

Гораздо больше меня злила вынужденная задержка.

— Господин Русаков, в ваше отсутствие в номере была только уборщица. Но она отрицает свою вину.

Отрицает?

— Позвольте взглянуть на вашу уборщицу? — хмыкнул я.

— Хорошо. Сейчас охранник приведёт её к вам. Позвонить в полицию?

— Сначала посмотрю на вашу воровку, потом решим, что с ней делать. Может, совестно станет, и признается? — немного раздражённо отвечаю я, желая поскорее разобраться с этой нелепой задержкой.

В дверь номера постучали через несколько минут. За дверью послышался низкий мужской голос, успокаивающий:

— Да я-то верю, что это не ты, но Любовь Николаевна сказала тебя привести. Из девок тебя кто-то подставил. Они ушлые, ничего не боятся! Я по камерам посмотрю, вдруг чего увижу.

Мужчине ответили. Едва слышно, но мне был знаком этот голос. Я узнал бы его даже по шёпоту.

Я пересёк комнату за несколько шагов и распахнул дверь, жадно вглядываясь в девушку и не веря своим глазам:

— Янина?

Я обвёл взглядом её фигурку и личико. Чертовка. Ни хрена не изменилась. Только вид смертельно уставший, как намертво прилипший. И глаза огромные-огромные, полные слёз и обиды. Янина нахмурилась и сердито взглянула на меня.

Я схватил её за запястье и потащил в номер.

Охранник, пожилой мужчина, нахмурился:

— Мужчина, вы руки-то не распускайте! Может быть, у вас и пропал кошелёк, но вина Янины не доказана. Это всё досужие домыслы! Моё мнение — так вообще надо полицию вызывать и снимать отпечатки пальцев! — закончил он гневную тираду.