«Б» – значит безнаказанность - Графтон Сью. Страница 28

– Хотите, я перезвоню попозже? Я не хотела вам мешать.

– Нет, нет. Мне куда приятнее поговорить с вами. Не кладите трубку.

Я терпеливо ждала; посторонний шум исчез, в трубке было тихо. Джулия, должно быть, бежала со всех ног. Наконец...

– Я оставила только изображение, – произнесла она, не в силах отдышаться. – Хотя с другого конца комнаты все равно ничего не видно. Как вы?

– Совсем замоталась, – ответила я. – Хочу спросить у вас про кота Элейн, Мингуса. Вы не видели его эти полгода?

– Бог мой, нет. Совсем забыла о нем. Раз ее нет, он, должно быть, исчез вместе с ней.

– Похоже на то. Здешняя управляющая говорит, что в тот вечер у Элейн было что-то наподобие клетки для транспортировки кошек, так что если она в самом деле прибыла во Флориду, кот должен быть с ней.

– Готова поклясться – его здесь не было, так же как и ее самой. Но я могу навести справки у местных ветеринаров и в питомниках. Вдруг она по какой-то причине решила его отдать.

– Если вам не трудно. Мы сэкономили бы время. Вряд ли удастся что-то узнать, но по крайней мере наша совесть будет чиста. А я тем временем попробую разыскать такси, на котором Элейн уехала, и выяснить, был ли кот при ней, когда она прибыла в аэропорт. Кстати, Пэт Ашер о нем не упоминала?

– Не припоминаю. Да ее же уже нет, знаете? Собрала пожитки и съехала.

– Что вы говорите! Впрочем, это неудивительно. Только хотелось бы знать – куда. Может, она оставила адрес у Маковски? Я вам перезвоню через день-другой, только сами не вздумайте звонить Пэт. Ей ни к чему знать, что вы имеете какое-то отношение к этому делу. Возможно, вам еще предстоит немного пошпионить, так что не стоит обнаруживать себя раньше времени. А в остальном как у вас дела?

– О, все прекрасно, Кинси. Не волнуйтесь. Ведь вы все равно не собираетесь взять меня в компаньоны после того, как мы обтяпаем это дельце?

– Я подумаю, – ответила я. – Это не самая плохая мысль.

Джулия рассмеялась:

– Хочу почитать Микки Спиллейна – просто чтобы быть в форме. А то, знаете ли, у меня не слишком большой запас ругательств.

– На этот счет можете быть спокойны – моего хватит на двоих. Если что, звоните. Я отправила контракт вам на подпись. Все должно выглядеть законно.

– Правильно сделали, – сказала она и повесила трубку.

Я оставила свой старенький "фольксваген" на стоянке за офисом и пешком отправилась на Дельгадо-стрит в таксомоторное агентство "Тип-топ", контору которого со всех сторон окружают многочисленные магазинчики и лавчонки, известные тем, что в них никогда не прекращается распродажа. Здесь можно по бросовым ценам купить обувь, мотоцикл или стереосистему для автомобиля или пообедать почти что даром; там и сям мелькают вывески салонов красоты и фотомастерских. Место не из приятных. По улице с односторонним движением каждый норовит проехать в запрещенном направлении. Поставить машину практически некуда. В самом здании облупившаяся краска на стенах и протертые до дыр ковры; видимо, хозяин не дерет с обитателей три шкуры, а по этой причине и особых удобств предложить не может.

Агентство "Тип-топ" находилось между магазином поношенной одежды гуманитарного благотворительного общества и универсамом "Богатырь", на витрине которого демонстрировались костюмы, видимо, предназначенные для энтузиастов, сидящих на стероидных препаратах. Контора агентства представляла собой длинное и узкое помещение, разделенное пополам фанерной перегородкой с врезанной дверью. Меблирована на манер детского убежища: стол с одной короткой ножкой и два дивана вообще без ножек; к стене скотчем приклеены графики и объявления; в углу куча мусора; у входной двери свалены старые журналы "Роуд энд трэк". У дальней стены автомобильное кресло с драной и заклеенной старым пластырем светло-коричневой обивкой. Диспетчер сидел, неловко притулившись на табурете и облокотившись на стол, который более смахивал на верстак из-за обилия на нем всякой всячины. Это был молодой человек лет двадцати пяти с черными курчавыми волосами и тонкими темными усиками, в летних брюках из твида и светло-синей майке с выцветшей переводной картинкой на груди. На голове у него был козырек, отчего волосы с одной стороны неестественно топорщились. Из коротковолнового передатчика донеслись пронзительные нечленораздельные звуки, и диспетчер схватил микрофон.

– Семь-ноль, – сказал он, впившись взглядом в карту города, прикрепленную на стене над столом, на котором среди прочего я успела разглядеть забитую до краев окурками пепельницу, пузырек с аспирином, картонный календарь из церкви Скорбящей Богоматери, ремень вентилятора, пакетики с кетчупом и лист бумаги с написанным от руки крупными буквами текстом: "Кто-нибудь видел мой красный фонарик?" На стене висел адресный список клиентов, уличенных в том, что они расплачивались фальшивыми чеками или вызывали несколько машин сразу, чтобы посмотреть, какая подойдет первой.

Радио снова ожило, и диспетчер передвинул круглый магнит из одной части карты в другую. Он точно играл сам с собой в какую-то игру.

Заметив меня, он, не вставая с места, развернулся:

– Слушаю, мэм.

Я протянула ему руку:

– Меня зовут Кинси Милхоун.

Мое предложение поздороваться за руку, казалось, немного шокировало его, однако он тут же опомнился и чинно представился:

– Рон Коучелло.

Я достала бумажник и предъявила свое удостоверение.

– Хотела узнать, не могли бы вы навести кое-какие справки для меня.

У него были темные, почти черные, глаза; по его смышленому взгляду я поняла, что он может навести любые справки – если, конечно, захочет.

– На какой предмет? – спросил он.

Я сжато, в лучших традициях "Ридерз дайджест", изложила версию случившегося, указав местный адрес Элейн Болдт и примерное время прибытия такси.

– Если бы вам удалось найти записи за девятое января этого года и выяснить, принимало ли ваше агентство этот заказ, я была бы вам крайне признательна. Возможно, это была другая фирма – "Сити кеб" или "Грин страйп". Мне бы хотелось найти водителя и задать ему несколько вопросов. Рон пожал плечами:

– Пожалуйста. Только мне потребуется какое-то время. Эта макулатура у меня дома. Давайте я вам позвоню – а лучше перезвоните-ка вы мне, идет?

Зазвонил телефон, он поднял трубку и, приняв очередной заказ, взял микрофон и нажал кнопку.

– Шесть-восемь, – произнес он и со скучающим видом уставился в потолок. Передатчик что-то проскрежетал в ответ, диспетчер скороговоркой выпалил: – Четыре-ноль-два-девять "Орион", – и отключился.

Я дала ему свою визитку. Рон посмотрел на меня с нескрываемым любопытством, как будто впервые встретил женщину, у которой имеются визитные карточки. Тут передатчик снова затрещал, и он вцепился в микрофон. Я кивнула, и он рассеянно махнул мне рукой.

Я зашла в два других таксомоторных агентства, которые, на счастье, располагались неподалеку. Еще дважды оттарабанив ту же историю, я почувствовала, что у меня вот-вот отвалится язык.

Прибыв к себе в офис, я включила автоответчик; пока меня не было, звонил Джоуна Робб.

– Э-э, Кинси. Это Джоуна Робб из полиции по поводу того... э-э... вопроса, который мы обсуждали. Не могли бы вы перезвонить мне где-нибудь... э-э... днем, мы бы договорились о встрече. Сейчас двенадцать десять, пятница. Пока. Спасибо.

Он оставил номер полиции и добавочный – в отдел пропавших без вести.

Я позвонила, представившись, как только он взял трубку:

– Насколько я поняла, у вас имеется для меня какая-то информация.

– Точно, – сказал он. – Может, заедете ко мне вечерком?

– Охотно, – ответила я, и мы договорились на 8.15 вечера, после ужина. Я подумала, что на данной стадии рановато устраивать приятельские посиделки, и, поблагодарив его, повесила трубку.

Я решительно не знала, чем заняться, поэтому отправилась домой. Было только двадцать минут второго, и поскольку ничем особенным по работе в тот день не отличилась, решила посвятить себя дому. Вымыла валявшиеся в раковине чашку, блюдце и тарелку и поставила в сушилку, загрузила стиральную машину грязными полотенцами, вычистила ванну и раковину, вынесла мусор и взялась за пылесос. Время от времени я затеваю генеральную уборку, двигаю мебель, чтобы нигде не осталось ни пылинки, но в тот день лишь пару раз прошлась с пылесосом – меня ничуть не тяготил висевший в моем жилище странный запах не то машинного масла, не то слежавшейся пыли. Вообще-то я люблю чистоту. Когда живешь один, то либо зарастаешь грязью, либо привыкаешь изредка прибираться. Я предпочитаю последнее. Ничто так не угнетает, как возвращение после тяжелого дня в свинарник.