Сексуальный папочка (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 9

Эбби выгибает бровь.

— Ты действительно думаешь, что это может повлиять на сделку?

Я наклоняю голову, обдумывая ее вопрос, а затем киваю.

— Да, потому что это бы их впечатлило. Я бы выделялся среди других. Это бы показало им мою готовность вложить деньги в их исключительную… — я почти сказал «кухню», но вместо этого говорю, — в их jenesaisquoi (фр., черт знает что).

Она понимающе улыбается, а затем наклоняется вперед.

— Хочешь, я помогу тебе?

Больше времени с Эбби? Мне даже не нужно об этом думать, но я притворяюсь, что размышляю над этим, поглаживая свой подбородок.

— Хм-м. Ну, смотри. Я ужасен. Ты хороша. Мой ответ очевиден.

— Хорошо. Мне нравится преподавать. И я буду очень рада, что смогу тебе помочь.

Я даже не могу объяснить, насколько я рад, что буду ее учеником. Но я должен держать это в себе. Вместо этого я сосредотачиваюсь на деталях.

— Но я настаиваю на оплате.

Она усмехается.

— А я настаиваю, что не буду брать твоих денег.

— Ты не можешь учить меня бесплатно.

— Не думай, что это бесплатно. Это поможет мне отработать свои навыки преподавания. Честная сделка?

Заключение сделок — мой конек, поэтому я наседаю.

— Я действительно хочу платить тебе. Я ценю твое время, Эбби.

Эбби улыбается мне.

— Я знаю. Но предложение действительно, только если оно будет бесплатным. — Она игриво приподнимает бровь. — Либо да, либо нет.

Я качаю головой, впечатленный ее умением вести переговоры и тем, как она меня превзошла.

— Ты специалист по заключению сделок.

— Я жестко торгуюсь.

Это абсолютная правда.

— Да. Очень жестко, — говорю я, поддразнивая, хотя кое в чем я абсолютно серьезен.

— Хочешь начать сегодня? — говорит она нетерпеливо.

— Тебе не нужно быть где-то еще? — спрашиваю я. Затем, потому что не могу сдержаться, из моего рта вылетает: — Например, на свидании?

Я так нелепо выуживаю информацию, но мое желание это узнать перевешивает желание оставаться беспристрастным. К тому же, с появлением ребенка я признал свое поражение в погоне за крутостью.

Она громко смеется.

— Никаких свиданий ни сегодня. Ни вчера. Ни завтра.

Улыбка зарождается на моих губах, а затем становится шире, когда она добавляет:

— И завтра вечером его тоже не будет.

И это, дамы и господа, новости, заслуживающие внимания. Эбби совершенно свободна, и я вскидываю в воздух воображаемый кулак.

Не то чтобы я собирался позвать ее на свидание. Но, черт возьми, если я не могу ее получить, то она не должна достаться никому. Да, я знаю, это звучит несправедливо и властно. Пусть так. Внутри меня живет пещерный человек. Большую часть времени я могу его скрывать под накрахмаленными рубашками, пока живу в своем логове в Верхнем Ист-Сайде, но он здесь, и я не хочу, чтобы кто-то еще прикасался к его женщине.

— Хорошо, — говорю я прежде, чем могу остановиться.

Следующий час мы проводим на диване, и, в данный момент, моя жизнь прекрасна. Быть рядом с ней подобно глотку эндорфинов. Добавьте к этому то, что она терпеливая, веселая и сосредоточенная все время, пока мы работаем над французским языком, и вы получите меня, довольного жизнью человека. Плюс, я узнал несколько новых фраз, в том числе и то, как правильно произнести вопрос, который я хотел задать Эдуардо: «Может, придумаем новый план завтра?».

— Voulez-vous aménager un nouveau plan demain? — говорю я, и Эбби широко улыбается и хлопает в ладоши.

— Очень хорошо, — отвечает она мне по-французски с улыбкой на губах. — А еще ты можешь использовать слово «разработаем» вместо «придумаем». В целом, это прозвучало намного лучше, чем «voulez-vous nager nu dans l’été» (фр., не хочешь ли ты поплавать голышом этим летом).

Она повторяет мою первоначальную попытку с тем же акцентом, что был у меня, так что теперь мой вопрос превратился в одну большую оплошность.

Я кусаю губы и вытягиваю руки.

— Что посоветуешь?

— Никаких больше приглашений поплавать голышом, — говорит она, указывая на меня пальцем. — Кроме того, купание голышом слишком переоценено.

Мой слух обостряется. Так же, как напрягается другая часть тела, которая приподнимается под влиянием разговора о наготе.

— Почему ты так говоришь?

— Из-за… воды.

Я хмурюсь.

— Тебе не нравится вода?

Она смеется.

— Уверяю тебя, я обожаю воду. Просто я думаю, что это что-то вроде, ну, ты знаешь… — Ее тон внезапно становится застенчивым.

— Прелюдии? — подсказываю я, и я действительно не должен затрагивать это. Но все равно это делаю.

Эбби краснеет.

— Да.

— Так, значит, купание голышом, как прелюдия, слишком переоценена? Почему это? — спрашиваю я, потому что она уже пошла в том направлении, а я просто следую за ней.

Она приподнимает подбородок и говорит без стеснения:

— Потому что вода — не смазка.

Мои брови взлетают до линии роста волос. У нее есть греховная сторона. Святой ад, я так сильно хочу узнать получше эту ее сторону.

— Вероятно, ты права. Но есть и другие способы промокнуть в воде, — говорю я, прежде чем позволяю здравому смыслу взять под контроль свой язык. И мне лучше вернуть контроль, пока я, черт возьми, не дофлиртовался до страны «Пошлых и двусмысленных намеков», потому что не знаю, как вернуться оттуда, и захочу ли вообще возвращаться.

— Я не сомневаюсь, что есть способы получше, — говорит она с озорной улыбкой, и в ее тоне есть что-то дразнящее и соблазнительное. Я начинаю думать о том, что ей тоже нравится это танго. Я хотел бы вернуться во времени на час назад и поблагодарить себя за неправильное использование французского глагола «плавать» во время разговора по телефону.

— Но если купание голышом переоценено, то как насчет душа? — В моем голосе больше хрипотцы, чем прежде. Она должна это услышать. Она должна понимать, что мы играем в опасную игру.

Эбби прикусывает уголок своей нижней губы.

— Я думаю, что душ и некоторые виды деятельности в нем могут получить самый высокий рейтинг, — говорит она, ее глаза сфокусированы на мне. Моя кровь закипает, и я не могу думать ни о чем другом, кроме картинок, мелькающих в моей голове. Она в моем душе, вода стекает по ее обнаженному телу. Я присоединяюсь к ней в заполненной паром кабинке, прижимаю ее руки к стене, хватаю за бедра и делаю с ней все, что хочу.

— Я тоже так думаю, — хриплю я, и несколько слов, которые хочу добавить к своему заявлению, готовы сорваться с кончика моего языка.

С тобой.

Сейчас.

Давай проверим эту теорию.

Я с трудом сглатываю, сгораемый желанием сказать что-то двусмысленное. Каким-то образом я хватаюсь за нить реальности и вытаскиваю себя со скользкого пути.

— И, спасибо. Я благодарен тебе за урок, — говорю я по-французски.

Это срабатывает. Принуждение мозга к переводу слов вернуло меня к реальности.

Она тоже с легкостью возвращается.

— Отлично. Твои навыки французского намного лучше, чем навыки плетения французской косы, — дразнит она, закрывая свой iPad.

Я притворяюсь оскорбленным.

— Неправда. Я могу заплести французскую косу с закрытыми глазами.

Эбби качает головой.

— Почему-то я в этом сомневаюсь.

Каким-то образом я вызвал ее на дуэль, не понимая, что творю. У меня остается единственная возможность в этом случае — идти до конца.

— У тебя есть одна из тех ленточек для волос?

Она медленно кивает.

— Да, но… — Ее голос затихает. Затем она продолжает свою мысль: — Ты действительно научился плести французскую косу?

Я киваю.

— Хейден настаивала, — объясняю я, изучая ее лицо. Ее зрачки расширяются, и она моргает. Ах, черт возьми, своим комментарием я заставил ее насторожиться. — Мне не нужно это доказывать. Я просто пошутил, — говорю я, давая ей возможность выйти из игры. Мягкие и кокетливые комментарии — это одно, а вот руки в волосах — уже совсем другое дело.