Игры Боэтии (СИ) - Старк Джерри. Страница 17

— Она жаждет, — одними губами выговорил Мид на ухо Локи, вдавливая грузным телом в набитый сухими водорослями матрас и шаря ладонью промеж его широко раскинутых ног. – Всякую ночь я различаю ее шепот, напоминающий о долге, — два сложенных воедино пальца ткнулись в выемку между ягодиц Локи. Погрузились, растягивая узкое кольцо плоти и вынуждая сдавленно постанывать через сомкнутые, искусанные губы.

— Игры начнутся завтра, — с трудом выговорил он, ерзая горящей задницей по скомкавшимся простыням. Терзаемый двумя противоположными стремлениями: поскорее избавиться от раздражающего трения пальцев внутри и добиться того, чтобы оно сделалось сильнее. – Несколько дней – и все закончится. Она оставит нас в покое.

— Ты никогда не задумывался — что будет, если Игры не состоятся? – Мид уловил желание партнера, заработав кистью быстрее и настойчивее.

— Не-а, — язык Локи наотрез отказывался слушаться и порождать внятные слова. – Н-но… ничего хорошего я бы не ждал…

Мид убрал руку, мимоходом звонко шлепнув Локи по бедру и с усилием переваливаясь на спину. Лофт знал, что это означает: теперь он может расстегнуть нижние пуговицы на камзоле императора и слегка приспустить штаны, наконец-то выпустив на свободу стиснутый парадными одеяниями член – вполне таких достойных размеров член не старого еще мужчины, бодрого духом и телом. Мид обычно не настаивал, но Локи сам не возражал против того, чтобы сперва взять крепко торчащую, упругую плоть в рот, старательно облизать ее от основания до набухшей головки и ощутить на языке солоноватый привкус. Медленно, неспешно опуститься сверху, помогая себе рукой и направляя скользкую от влаги головку в нужное отверстие. Вздохнуть полной грудью, ощущая, как чужая плоть втискивается в тебя, заполняя изнутри. Мало какое ощущение в жизни могло сравниться с этим – отдаваясь, утверждать свою власть над тем, кто ошибочно полагает себя твоим повелителем. Устроить бешеную скачку за ускользающими лунами, танцевать на морских волнах, падать и взлетать в поднебесье. Стать на краткое время единым целым… и в миг наивысшего торжества украдкой вспомнить о своем маленьком секрете.

О том, что в мире живет человек, обладать которым – наслаждение куда более яркое и яростное, чем танец на императорском члене. Императору совершенно не обязательно знать об этом, а потому на время Игрищ этому человеку приказано затаиться и не высовываться. Да, Локи позаботился о том, чтобы этот человек, третий из посвященных в их общую мрачную и грозную тайну, не распускал язык. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. У императора хорошая память, на поверхность могут всплыть давно утонувшие трупы. Зачем рисковать попусту? Нет, нет и еще раз нет. Он будет покладистым и сговорчивым, не станет просить Мида не стискивать так сильно пальцы на его бедрах, чтобы потом от них оставались расплывчатые багрово-синие пятна. Он сделает все, что взбредет на ум императору: изобразит лань, пьющую из ручья, и распускающийся лотос, и игру на флейте без отверстий. Посмеиваясь про себя, ибо воистину владеет миром не тот, кто сидит на троне, издает эдикты и повелевает армиями, но тот, кому ведомо скрытое. Кто знает узкую тропку к жилищу истины, этой неприглядной, ворчливой старухи, обожающей читать наставления.

— Мы справимся, — заверил императора Локи, прежде чем покинуть опочивальню. Задница у него сладко ныла, ноги слегка подкашивались, но никто из близких знакомцев Лофта не заподозрил бы, чем он увлеченно занимался полночи напролет в императорской спальне. – Справлялись прежде, справимся и в этот год. Клянусь, это будут отличные Игры. Они войдут в историю Тамриэля. Седые деды будут рассказывать внукам, как они побывали на Скайримских игрищах.

Глава 5. Игра началась.

Заклятие немоты спало и голос вернулся, но несколько первых дней своего путешествия поневоле Тони провел, словно погрузившись в дурной сон наяву. Его жизнь, начавшую кое-как налаживаться, смело могучим ураганом непреодолимых обстоятельств. С каждой пройденной лигой хижина в Ореховом урочище оставалась все дальше. Не имело смысла протестовать или доказывать свою невиновность. Его судьба, как и судьба оказавшихся с ним в одной лодке, была предрешена. Их везли на Игрища в Солитьюд, и с этим пришлось смириться.

Первую часть пути, от Рифтена до Виндхельма, они проделали по воде. Лайла наняла баржу, вместительную и неторопливую, под названием «Ивовый лист». Игрокам отвели просторную часть грузового трюма, позволив располагаться, как угодно, и даже сняли с них цепи. Со всех, кроме альтмера – ярл полагала его слишком ценным призом и опасалась, что он изыщет самый неожиданный путь к бегству.

Надо отдать Лайле должное. Ярл заботилась о своих подопечных, решив, что раз их путь все едино пролегает в один конец, совершенно незачем причинять им лишние страдания. Будущих игроков пристойно кормили и даже снабжали недурной выпивкой.

Фендал, по чьей вине они здесь оказались и который теперь разделял заключение со своими былыми пленниками, никак не желал смириться с поражением. На второй же день пути босмер попытался сбежать, взяв в компанию юнца-воришку, страшно тосковавшего по родному Рифтену. Ночью, воспользовавшись тем, что караульный задремал, им удалось взломать замки и оглушить одного из стражников, однако на палубе их заметили. Пацана, успевшего спрыгнуть в воды Белой реки, выловили и втащили обратно на борт. Оравшему и плевавшемуся слюной босмеру телохранитель ярла Лайлы навалял по шее – без излишней злобы, но сильно, умело и деловито.

Ярл лично спустилась в трюм, где содержались игроки. Тридцать пар глаз со всех сторон уставились на нее – злобно, с ненавистью, с усталой обреченностью и безнадежным равнодушием.

— Слушайте, не я это придумала и не я затеяла, — в ее голосе равно смешивались горечь и раздражение. – По мне, отправить вас в рудники или приставить к какому делу было бы куда полезнее. Но так решил император. Я не буду оспаривать его законы. Как многие из вас, я пережила войну и вдоволь насмотрелась, к чему приводят споры с Империей. Поэтому я говорю вам: примите свою судьбу. Может, вам повезет. В любом случае, я сделаю все, чтобы притащить вас в Солитьюд. Всех до единого, живыми и невредимыми. А дальше – будь что будет. Мой холд и мой город куда ценнее ваших никчёмных шкур.

Пришедший в сознание Рингилл хранил высокомерное молчание, не удостаивая собратьев по заточению ни единым словом. Тони утешало хотя бы то, что альтмера держали вместе со всеми. Можно было присесть рядом. Вообразить, что они разговаривают. Присутствие Корноухого подтверждало, что все это было – затерянная в лесах деревушка Горькие Воды, охотничья хижина, алхимическая мастерская. Уходя в Рифтен – как он думал, до весны – Тони тщательно убрался в доме, перенес инструменты в погреб и заколотил дверь. Кому теперь достанется его дом? Увидит ли он когда-нибудь Ореховое урочище?

Тони опасался, что мир снова подернется серой пеленой. Спасительная головоломка осталась в фургоне и теперь угодила невесть в чьи руки. Но паники не было, было лишь усиливающееся с каждым днем тягостное ощущение множества бессонных ночей и бесконечной усталости. Все, что ему оставалось — ждать и надеяться на лучшее. Хотя это было глупо. Так глупо.

Покачиваясь, баржа шла вверх по реке, поднимаясь от истока к устью. В один из дней остойчивый корабль с силой закачало на волнах. Снаружи о борта с вкрадчивым шорохом терлись льдины, в узкие окна просачивался холодный, пронзительный ветер. «Ивовый лист» приткнулась широким боком к причалу. Грохнули перекидываемые сходни, явившиеся в трюм солдаты ярла погнали игроков на выход.

В своих странствиях Тони предпочел обойти этот город стороной, однако много читал и слышал о нем. Рифтен-на-озере мог похвалиться навеки загостившейся в окрестностях теплой осенью, Виндхельм же избрала своей постоянной резиденцией зима. С пасмурного неба сыпалась мокрая пороша, по черным волнам гавани мотались туда-сюда расколотые льдины, под ногами чавкала перемешанная со снегом грязь. Некогда Виндхельм был велик и славен – первая, древняя столица империи нордов, созданная по слову Исграмора Воителя, но, как и многие из скайримских городов, за время войны он пришел в упадок. Город жался к скальным террасам, карабкаясь вверх, туда, где громоздился массив королевского замка, заложенного еще во времена Исграмора и его соратников.