Игрушка Тирана (СИ) - Эм Леди. Страница 17

Они кажутся просто огромными кусками серой ваты, клубящейся внизу. Некоторые из облаков можно принять за здание с причудливой архитектурой. другое — за огромного змея, а с левой стороны обпако напоминает воздушный катер, подобный тому, на котором мы сейчас летим. Чувствую на себе взгляд Рэмиана. Он посмотрел на меня всего один раз, но припечатал тяжелым взглядом так, что кожу начало покалывать.

— Совсем другой вид, да?

Я перевожу взгляд на Рэмиана и заставляю себя усмирить огонь, бушующий в крови, говоря:

— Жаль только, что снизу не видно ничего из этого. Развлечение для избранных.

— Наслаждайся, хамелеончик. Пока есть такая возможность.

Рэмиан…

Мысли о нём путаются. Одним движением руки он перевернул известный мне мир, показав его совершенно с другой, невероятной стороны. И всего парой слов он же перехватил ростки моего восхищения, больно дёрнув за цепь, которой я была к нему прикована. Тиран…

Глава 21. Кейтлин

Полёт прекращается так же внезапно, как начался. Рэмиан решает, что довольно развлечений на сегодня. Воздушный катер переворачивается вокруг своей оси и стремительно несётся к земле. Кажется, что острый нос воткнётся в твёрдую поверхность, и мы разобьёмся. Рэмиан выравнивает катер почти у самой земли.

Сердце дёргается от страха с толикой непрошенного восхищения.

В день основания колонизации планеты власти всегда устраивали представления.

За некоторыми из них могли себе позволить наблюдать даже такие чернорабочие, как мы. Нужно было только запрокинуть голову и наслаждаться прекрасным зрелищем, разворачивающемся высоко в небе. Тогда даже серые, гнетущие облака и пасмурная погода казались не такими давящими. Управляющие воздушными катерами показывали фигуры высшего пилотажа, и было очень волнительно наблюдать за сложными пируэтами. Но прочувствовать всё это на себе оказывается просто невероятно. Из области других впечатлений, находящихся для меня раньше за семью печатями.

Я думала, что Тиран Рэмиан Гай — брезгливый чистоплюй и высокомерный бесчувственный монстр, предпочитающий делать всё чужими руками. Оказывается, это не так. Непрошеное восхищение и уважение к Рэмиану проскальзывает во мне.

Но мне хотелось бы не испытывать к этому монстру вообще ничего. Рэмиан отщёлкивает ремни и, не дожидаясь, пока я встану, идёт на выход.

Мои ноги немного трясутся в коленях и внутри такое чувство, что меня всё ещё болтает в воздухе по спирали. Я осторожно переставляю ноги по трапу. Ступеньки пляшут перед глазами. Сердитый оклик Рэмиана, чтобы я поторапливалась, не добавляет уверенности в ногах. Они вдруг становятся нескладным, лишним элементом, пристёгнутым к моему туловищу и болтающимся против моей воли.

Рэмиану надоедает ждать, пока я сползу с высокого трапа. Он обхватывает меня за талию и ставит на землю, перекладывает тяжёлую ладонь на плечо, сжимая его.

— Едва держишься на ногах, Кейтлин. Ты всегда такая дохлая или притворяешься рядом со мной, стараясь разжалобить?

Я сердито веду плечом, хочется сбросить эту горячую, давящую тяжесть, но Рэмиан нарочно стискивает пальцы.

— Мне казалось, тебе необязательно спрашивать меня о чём-то? Можешь всё сам посмотреть вот тут, — я касаюсь пальцем лба.

— Могу. Но хочется услышать это от тебя. Интересно, будут ли такими же искренними твои слова по сравнению с чувствами и мыслями, что бродят внутри.

Я смотрю прямо в его непроницаемые глаза:

— А есть смысл пытаться солгать?

— Нет никакого смысла. Но разумные существа… Разумные, — подчёркивает Рэмиан. — Часто поступают на редкость неразумно, наплевав на здравый смысл.

Не могу не согласиться со словами Тирана, но предпочитаю ответить на его вопрос, чтобы не признавать его правоту.

— Слабость возникла от полёта.

— Тебе дурно? — холодно интересуется Рэмиан.

И мне сразу представляется, как он даёт команду своим людям поместить меня в какую-нибудь капсулу, привязать ремнями и кормить через зонд, лишая возможности двинуть даже рукой и ногой. Фантазия не из приятных. И почему-то вероятность этого кажется вполне реальной. Холодные острые блики в тёмно-синих глаз Рэмиана — прямое тому подтверждение.

— Нет, мне не дурно. Просто слишком много впечатлений. Я впервые поднимаюсь в воздух так, чтобы прочувствовать прелесть полёта, а не быть законсервированным грузом.

Рэмиан согласно кивает, погружаясь в какие-то свои мысли. Ловлю случайный отголосок и мутную, смазанную картинку: быстро мелькающие пейзажи за грязным, круглым окошком общественного транспорта, давка и теснота, смрад человеческих тел… Прячу её за прочими своими мыслями быстрее, чем Тиран смог бы прочувствовать её.

— Хорошо.

Тяжесть ладони исчезает, а горячее тепло остаётся на коже, даже сквозь тонкую ткань костюма.

— Штормовой фронт уже закончился. Возможность покинуть планету — идеальная.

Ты вместе с Мёрдоком отправляешься уже сегодня. В составе каравана кораблей.

— Куда? — невольно спрашиваю я.

— Туда, куда я укажу, — отвечает Рэмиан и добавляет, смеясь. — Вас выгрузят на перевалочном пункте этой системы. И не беспокойся, хамелеончик, я присоединюсь к вашей милой компании чуть позднее, как только разберусь с оставшимися делами здесь, на GI-51. Мердок сказал, что состояние твоего здоровья позволяет выдерживать нагрузки при взлёте и посадке.

Рэмиан делает паузу и машет рукой своим людям, подзывая их жестом. Чтобы спровадить ценное приобретение под неусыпный контроль. И как только я разворачиваюсь к Тирану спиной, он добавляет:

— Главное, не хлопнись в обморок от впечатлений.

Мог бы и не добавлять. Я позволяю раздражению овладеть мной, только когда удаляюсь на достаточное расстояние от Тирана. И потом выдыхаю. Это невероятно сложно — постоянно держать под контролем свои мысли и чувства, пресекать их малейшие ростки, чтобы не выдать себя глазами. Но сейчас, когда Тирана нет рядом можно расслабиться. Я сталкиваюсь нос к носу с Мёрдоком в своей комнате.

Тот изумлённо отшатывается и мягко замечает:

— Тебя не стоит так волноваться.

И на мой вопросительный взгляд Мёрдок отвечает:

— У тебя глаза сейчас кислотно-жёлтого оттенка. Зрелище.

— Не из приятных, да? Предъяви претензии Тирану Рэмиану Гаю. Он запретил мне пользоваться линзами.

Мердок вдруг конвульсивно дёргается на месте. Его лицо кривится, словно в него плеснули чем-то едким. Он тяжело дышит, говоря:

— Осторожнее, Кейт. Когда ты злишься, твоя энергия становится неподвластной контролю. А насколько я могу судить, ты не умеешь управляться с ней.

— О чём ты говоришь?

— А ты не догадываешься? — дышит уже спокойнее Мёрдок. — Ты просто ударила меня своей энергией, сама того не осознавая.

— Ноя… Я не специально… Я даже ничего не почувствовала.

— Это стихийный всплеск. Ты даже не почувствовала изменений в своём пси-поле, такими незначительными они тебе показались, — успокаивает меня Мёрдок, цепляя под локоть.

— Ты дагоррианец? — спрашиваю я.

— Нет, что ты! Во мне нет ни капли от твоей расы. Только кровь тех первых людей, что разбросали свои споры по разумной Вселенной. Но я исследователь. К тому же это теперь моя прямая обязанность. Знать о тебе всё.

— Я сама о себе ничего не знаю, — сокрушённо говорю я, понимая, что отец держал меня в неведении. И кроме обрывочных знаний о дагоррианцах, тех, что на слуху у всех, я не обладаю никакими сведениями.

— Было бы лучше, если бы знала чуть больше. Но придётся работать с имеющейся информацией. Дагоррианы всегда были малочисленной и закрытой расой. Вещью в себе, если можно так выразиться. С открытием просторов космоса мало что изменилось: к тому времени основная масса превратилась в вымирающий вид или смешалась с другими расами. С теми, с кем получилось. Так что даже имеющиеся крохи сведений разбросаны или тщательно охраняются их носителями. Но кое-что всё же удаётся узнать.

— Что же, например? — усмехаюсь я, отмечая, как успокаивающе на меня действует Мёрдок. В противовес тому что рядом с Тираном все чувства обостряются и ощетиниваются острыми иглами.