Суккуб (ЛП) - Маркам А. Дж. "A. J. Markam". Страница 52

Хорошо что Одеон не поднимал головы, сосредоточенно лобызая плечи суккубы, и я успел спрятаться так, чтобы мне было видно, что происходит, а меня с первого взгляда — нет.

Одеон прижимал руки Эларии слева и справа к её телу. Девушка чуть согнула шею в сторону, так, чтобы дядьке было сподручней её поглаживать — но с моего места было видно выражение чрезвычайного отвращения на её лице.

Её реакция — тотальное отторжение- сразу успокоила мои нервы.

— Знаешь, в прошлый раз, когда ты это делал, я не могла ответить тебе подобающим образом. — сказала она.

Одеон прекратил целовать, правда, голову не отодвинул. Хоть он и не двигался, уверен, на его харе была мина типа «Мля, чё щас было?»

— Что это ты такое говоришь, моя милая? До сей поры мы никогда не встречались.

— О-о, это не так. На самом деле, мы знали друг друга многие годы.

Одеон выпрямил спину и настороженно сделал шаг назад:

— Понятия не имею, о чём ты говоришь.

Элария повернулась к нему лицом:

— Я просто сейчас иначе выгляжу. Но ты…ты точно такой же, как тогда. Отвратительный и похотливый слизняк!

Tон дядьки ощутимо похолодел, в нём появились угрожающие нотки:

— Боюсь, вам придётся покинуть моё имение, немедля.

— Отчего же? Мы только начали наше веселье. Иэн? — позвала она, и я тут же вышел из-за угла.

Стиг пьяной походкой, как матрос на палубе во время шторма, прошёл мимо меня, бахнулся головой об стену и упал на задницу.

Не особо эпичное вступление, но оно сработало, как надо, потому что Одеон, завидев нас, видимо расслабился. С его точки зрения, мы были кучкой тупых аматоров, пытающихся выбить из богача горсть золотых монет.

— Уходите сейчас же, иначе я позову охрану, и они устроят весьма кровавое представление, чего вы, я УВЕРЕН, хотели бы избежать. — сказал он спокойным, но зловещим тоном.

— О да — мы хотим избежать кровавого представления. — сказала Элария. — Точнее, такого, какое кто-нибудь увидит.

Я сжался, как пружина, готовый к сигналу от Эларии. Она, меж тем, играла с дебилом в кошки-мышки и весьма была собой довольна. Очевидно, фразу «Любо месть к столу подать» она приняла весьма близко к сердцу.

— Уходите, прежде, чем я уничтожу вашу репутацию, выкинув вас из дому, как нашкодивших детей!

— Да плевать я хотела на сраную репутацию! Она была уничтожена сотни лет назад, задолго до тебя!

— Мадемуазелька, ты болтаешь, будто мы старые знакомые, но я тебя не знаю. — холодно произнёс Одеон. — Я ни разу в жизни тебя не видел.

— Быть может, это освежит тебе память. — сказала Элария, зажигая в ладонях два файерболла.

В тот же миг, её платье вспыхнуло ярким пламенем и сошло с её тела тлеющими лоскутами, быстро превращающимися в пепел.

Ожерелье, видимо, расплавилось или вроде того, поскольку иллюзия рассеялась. Исчезла белокожая и беловолосая французская аристократка — на её месте теперь стояла краснокожая, черноволосая суккуба с кожистыми крыльями.

Лицо Одеона было просто бесценно, хоть в рамочку цепляй. «ЕБАТЬ!!!!» — такой заголовок можно было бы ему дать.

Я сразу начал кастовать Тёмный Удар — но в те две секунды, что подготавливалось заклинание, Одеон сделал то, чего мы от него точно не ожидали.

Он повернулся к нам спиной и побежал.

Причём не в соседнюю комнату — он побежал В ЗЕРKАЛО, то самое, в тупике.

Очень сюрреалистично было наблюдать, как он приближается к своему отражению, а затем как бы сплавляется с ним воедино.

С нашей стороны зеркала ничего не осталось, но зато я видел, как он бежит по коридору — там, в зазеркалье.

Я напрягся, ожидая какой-то дикой атаки из невидимости — но Одеон просто пробежал мимо моего отражения.

«Что за херня?»

— Иэн, пошли! — крикнула Элария и заскочила в зеркало — как и Одеон, её отражения сплавились в одно, и уже через секунду она бежала по корридору на другой стороне.

— Давай, Стиг! — поманил я импа и притопил вслед за ней. Стига шатало, но он старался сильно не отставать; я тем временем отчаянно надеялся, чтобы манёвр с зеркалом сработал и на мне тоже и я не вырублюсь, приложившись лбом о стекло, попутно порезав себя в кровь.

Манёвр сработал.

Миг — и я будто прошёл сквозь тонкую пелену холодной воды, оказавшись т а м.

«Жесть»

Может, это один из тех новых миров, о которых вспоминал Джон Перкинс, когда нанимал меня?

Проследовав за Эларией по коридору, я повернул за угол, а затем — в бальный зал.

На бегу, я вдруг поймал себя на мысли, что меня что-то смущает.

Я подсознательно думал, что мир в отражении будет тихим. Это ж отражение, верно? Бала ж там нет по идее.

А вот и хрен — бал таки был, потому что я услышал музыку.

Но она была н е п р а в и л ь н а я.

Скрипящая, рваная, просто ужасная — меня аж перекосило, как когда ногтями ведут по школьной доске.

С нарастающим ужасом я взирал на «гостей». Сотни присутствующих в зале существ молча остановили свои танцы и провожали меня взглядами — но они не были людьми, гномами или эльфами.

Их лица состояли из огня — рты, носы, глаза сверкают красными искрами и тлеющими углями. На них была такая же, как в другом мире, одежда, и она, внезапно, не горела.

Я чуть не споткнулся от такого поворота, но никто даже не пытался нас остановить или атаковать. Просто смотрели своими невыразительными огненными лицами, как я бегу, гулко стукая каблуками по паркету, вслед за Эларией и Одеоном; в их движениях сквозило любопытство.

Помимо жуткой музыки и гостей, само поместье также выглядело неправильно. Стены дырявые, покрытые вязью непонятной чёрной слизи, будто кружевами из ночных кошмаров. Красивые полотна с живописью и портретами неа стенах также уродливые и кривые; люди на портретах покрыты язвами, несимметричные, без многих частей тела, вместо пейзажей — сцены насилия и пыток, нарисованные в стиле Рембрандта.

Мы с Эларией выбежали в фойе здания и увидели, как Одеон в спешке скатывается со ступеней снаружи дома. Пробежав мимо лакеев — которые уже не были жабами, а акулоподобными прямоходящими демонами, с рядами острых зубов в пастях.

Оказавшись на пороге, я заметил, что и окружающий мир также очень странный. Небо густого лилового оттенка, почти чёрное, но не совсем. По нему быстро проносились, меняя форму, светящиеся зелёные облака, похожие, если не приглядываться, на Северное сияние.

На дворе вместо зелёного травяного газона теперь какие-то чёрные растения, с острыми, похожими на шипы, стеблями. Кусты роз, что были ровными рядами посажены вокруг дома, теперь имели чёрные цветы, а их стебли двигались, противно и гротескно пульсируя, словно живые.

Там, где раньше росли деревья, теперь торчали чёрные стволы, горящие тёмно-голубым пламенем. Устремив взгляд на горизонт, я увидел сотни таких же стволов, кострами горящие до самого горизонта, освещая ночь вокруг…

В нескольких милях отсюда на фоне этого однообразного и депрессивного пейзажа выделялось то, чего в «реальном» мире точно не было: гигантский замок, с одной, но очень массивной и высокой башней. Это поселение будто светилось из-за крепостной стены угрожающим оранжевым, как брусок стали, вытащенный кузнецом из горна.

Одеон запрыгнул на ездовое животное — чёрного жеребца с светящимися белым глазами и кожистыми крыльями — и понёсся по пересечённой местности в сторону укреплённого города.

— Давай, не остаём!! — крикнула Элария, начиная, словно олимпийский спринтер, бежать по чёрной траве — притом на каблуках.

— Мы где? — спросил я, стараясь не отставать от неё. — В аду?

— В одном из.

— Их что, много?

— Их семь.

— Когда ты в джунглях говорила про снег в аду, ты имела ввиду этот?

— Нет. Вообще, этот называется Асторот. Одеон черпает отсюда свою силу.

— Ты родом отсюда?

— Нет. Хотя мне пришлось провести здесь немало времени, к сожалению. — хмуро добавила она.

Я оглянулся на гротескный пандемониум тварей и повозки в стиле садо-мазо, стоящие во дворе имения плантатора. Было бы клёво просто взять одного из маунтов и догнать Одеона, но я не мог — до тех пор, пока не докачаюсь до 20-го левела и не прокачаю навык езды на животных до уровня «Ученик». Эх, тогда игра станет на порядок легче.