Город чудес - Беннетт Роберт Джексон. Страница 12
У него есть время, дата, и он знает половину тех, кто там окажется, — Кхадсе и его команда. Скорее всего, их будет много, судя по последней фразе про «максимальную безопасность».
Он смотрит на свои руки. Покрытые шрамами, мозолистые, уродливые — в особенности левая, с ладонью, жестоко искалеченной давным-давно, во время пытки с использованием божественного артефакта. «Я всегда был предназначен только для одного, — думает Сигруд и медленно сжимает кулаки. Суставы неприятно щелкают. — Лишь одним искусством мне суждено заниматься. Именно ему я и посвящу себя сейчас, и это кажется очень справедливым».
Он ложится спать и впервые за несколько недель засыпает глубоким сном.
Склад Сувин оказывается старым угольным складом, расположенным среди доков в восточном конце Аханастана — очень малонаселенном, очень опасном, очень старом и заброшенном. Странный выбор для передачи чего-то важного: как правило, такие вещи делаются в более доступных местах.
«Значит, это не просто тайник, — думает дрейлинг. — Кто бы ни давал эти сведения Кхадсе, он хочет, чтобы ради их получения поработали».
Но если Кхадсе приходится выполнять какую-то процедуру, это означает, что под защитой находится нечто гораздо большее. Шара была всего лишь одним из аспектов происходящего, а Кхадсе — простым инструментом в более крупной игре.
«Я должен встретиться с этим нанимателем Кхадсе, — думает дрейлинг. — И задать ему много-много вопросов».
Сигруд обходит периметр. «Арбалеты, — думает он, глядя на ниши и тени. — Радио… веревки… может быть, взрывчатка». Он окидывает взглядом соседние ветшающие здания. «И мне нужно убежище. И, наверное, придется угнать автомобиль».
Надо поработать, кое-что купить, кое-что сделать. И не так уж много времени, чтобы все успеть.
Он возвращается на улицы, чтобы найти дорогу домой. Но делая это, проверяет окружение, запутывает следы и выполняет кое-какие быстрые маневры, чтобы проверить, нет ли за ним хвоста.
Хвостов нет. Но Сигруд готов поклясться, что видел знакомое лицо: бледную континентскую девушку со вздернутым носиком и глазами странного цвета.
Он встряхивается.
«Пора приниматься за дело».
3. Такая грязная работа
Глупо, но я все еще переживаю из-за чудес. Мы говорим себе, что они все мертвы, но я так до конца и не уверилась в этом.
Панъюй пишет, что в некоторых древних текстах чудеса описаны не как правила или устройства, но как организмы, как будто Чудесные Ступни Такого-то и Такого-то Святого, или как их там называли, просто рыба в огромном море себе подобных. Как будто некоторые чудеса были наделены собственным разумом.
Это меня тревожит. Это меня тревожит, потому что организмам интересна лишь одна вещь: выживание. Любыми доступными способами.
Рахул Кхадсе сердито смотрит через окно машины в ночное небо. Он дрожит. Говорит самому себе: «Это просто нервы. Только и всего». Но нельзя отрицать, что вечер предвещает недоброе.
Он вздыхает. Как же ему ненавистно это задание. Его помощники кутаются в свои пальто, сидя в машине с работающим вхолостую двигателем, как будто пытаясь отгородиться от наползающей холодной сырости. Безнадежное дело.
— Как же так получается, — бормочет Зденич, — что в этом проклятом городе лето жаркое, а зима — холодная?
— Несколько лет назад было хуже, — замечает Эмиль, их шофер. — Это…
— Заткнитесь, — перебивает Кхадсе. — И следите за другой командой!
Тишина. Кто-то неловко возится на сиденье.
Кхадсе снова дрожит, пока они сидят в авто с работающим вхолостую двигателем, но не из-за холода: он знает, что ждет его на угольном складе сегодня вечером. В точности как его пальто и туфли — те, которые он надел, отправившись разбираться с Комайд, те, что на нем сейчас, — угольный склад сопровождается странными, особенными инструкциями.
Он до сих пор помнит, как растерялся в первый раз, когда наниматель организовал «передачу». В свое время, если кто-то хотел передать информацию, Кхадсе просто устраивал тайник или мимолетную публичную встречу в точно назначенное время. Но его наниматель, конечно, был из другого теста. Кхадсе прислали серебряный ножичек и старый деревянный коробок, заполненный спичками с желтыми головками. Вещицы сопровождались указанием отнести их в определенное помещение на определенном складе, соблюдая наивысшую осторожность, а затем он должен был…
Кхадсе снова бросает в дрожь от одной лишь мысли о том, что ему предстоит. «Может, сегодня последний раз, когда я это делаю? Или я буду заниматься этим всю оставшуюся жизнь, сколько бы она ни продлилась?»
Наконец прибывает второй автомобиль. Они наблюдают, как он останавливается у входа в переулок по другую сторону дороги. Фары моргают, потом гаснут.
— Все чисто, — говорит Эмиль. — Начнем?
Кхадсе кивает. Эмиль переключает передачи, трогается и едет к восточной окраине Аханастана, следуя заданным маршрутом из переулков и узких улочек, а один раз пересекает пустырь.
Старый угольный склад вырастает из тумана. Он похож на какой-нибудь древний призрачный замок и напоминает Кхадсе развалины, которые он видел давным-давно в Мирграде, — фрагменты давно исчезнувшей цивилизации.
Они паркуются. Кхадсе сидит молча, изучая окрестности.
— Матруск проторчал тут весь день, — говорит Зденич. — Никто не входил, не выходил и даже не приближался.
— Если бы у этого придурка не была самая странная система передачи в мире, будь она проклята, — бормочет Кхадсе, — мы не имели бы проблем. — Он тихонько хмыкает. — Ладно, провались оно все. Пойдем.
Кхадсе выходит из машины. Звучит симфония щелчков: остальные делают то же самое, одновременно открывая двери. Он приближается к складу с видом человека, который пришел забрать долг, его темное пальто развевается, деревянные подошвы туфель звонко хлопают об асфальт.
Команда следует за ним. Глупо тащить с собой столько людей просто ради получения чего-то из тайника, но ведь наниматель велел проявить максимальную предосторожность. Кхадсе сразу не понравилось, что наниматель — параноик и предъявляет такие требования, словно за ними постоянно следят. Тут и призадуматься недолго.
У самого входа Кхадсе делает движение рукой. Члены его команды вытаскивают пистолеты и идут вперед, проверяя комнату за комнатой. Кхадсе знает, какая из них важна — она на верхнем этаже, где раньше находилась главная контора. Их ждет долгий путь.
Они входят в складские отсеки. Помещения огромные, зловещие, словно просторные моря теней. Команда Кхадсе включает фонари, и лучи света рассекают тьму, выявляя высокие бетонные стены и потолки, громоздкие кучи угля и кокса по углам.
Лучи фонарей пляшут над грудами угля. «Какая же грязная у нас работа», — думает Кхадсе.
Никого. Ничего.
— Чисто, — говорит Зденич.
Они оставляют двух охранников у входа, затем поднимаются по шаткой деревянной лестнице на следующий этаж. Пересекают весь склад, чтобы забраться по металлической винтовой лестнице на третий этаж. Вокруг темно и сыро, все покрыто копотью и пеплом, как будто это место выстроили из обломков, уцелевших после ужасного пожара.
Четвертый этаж. На третьем они оставили еще троих охранников, и теперь Зденич, Альжбета и Кхадсе идут туда, где раньше был кабинет начальника склада.
Они шагают по коридору, затем через офисы в комнаты отдыха, где, наверное, давным-давно лопнула водопроводная труба, оставив потеки плесени на стенах и полу. Они поворачивают и подходят к кабинету в самом дальнем углу здания. Кхадсе взмахивает рукой, и два оставшихся помощника занимают позиции: Зденич — у двери в кабинет начальника склада, Альжбета — у входа в коридор.
— Не больше минуты, — говорит Кхадсе. Затем он открывает дверь и входит в кабинет начальника склада.