Попаданка для ректора или Звездная невеста (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 18

Конечно, это было слабое утешение. Но Анна посмотрела на Сергея, и тусклая печаль в ее глазах стала утекать прочь.

— Хорошо, если так, — вздохнула она. Сергей ободряюще улыбнулся, но почти сразу же стал серьезным и сказал:

— Вообще, дамы, у меня есть к вам разговор. По поводу наших индивидуальных с Лаверном.

Несмотря на то, что прошла уже неделя учебы, Сергей ни разу не рассказывал о том, что делает на индивидуальных. Если остальные студенты хвалились успехами на каждом углу или громко сокрушались по поводу неудач, то Сергей сохранял таинственное молчание. Анна иногда хотела спросить его об этом, но передумывала. Порой она ловила себя на мысли, что просто боится.

— Тебе честно сказать? — спросила Лиза. — Из меня он готовит щит. Потому что собирается на войну с Царем-Вороном. Будет отвоевывать старые владения.

Это было сказано настолько прямо и с такой неприкрытой откровенностью, что Анна окончательно поняла: все, что делает Лаверн — не шутка, не сон, не какая-то затянувшаяся пакость. Он готовится сражаться, он создает свою личную армию и в один прекрасный день отправит ее на штурм цитадели Царя-Ворона.

Кто успеет вернуться из сражения — вот вопрос.

— Я не знаю, кого он готовит из меня, — сказала Анна. — Но, судя по превращению Ангелины в кошку… — она вздохнула и махнула рукой: — Не знаю. И я не ожидала всего этого. Даже подумать не могла.

На какой-то миг Анна испугалась, что ее обвинят в том, что Лаверн подался в академию именно за ней, и теперь она разделяет ответственность за все его дела. Но Лиза будто бы прочла ее мысли, потому что села рядом и сказала:

— Да ладно тебе, Ань, ты тут не при чем. Ты за него не отвечаешь.

Сергей сделал резкий выдох и вдох, словно пытался собраться с силами, и произнес:

— Вы видели Царя-Ворона? Сами, своими глазами.

— Я видела, — откликнулась Анна. Сейчас она отчетливо понимала, что Сергею страшно, он всеми силами пробует скрыть свой страх, и ему стыдно от того, что он не может с этим справиться.

Лиза только руками развела.

— Я ничего не вижу, Сереж. Сижу, жду, когда дракон вылупится.

Что Лаверн имел в виду, говоря о яйце с драконом, так и осталось невыясненным. Фейери обожал говорить загадками.

— Я тоже его увидел, — признался Сергей. — Сразу, на первом занятии. А сегодня… сегодня Царь-Ворон увидел меня. Обернулся, моргнул, и я вдруг понял, что он меня видит. И знаете, — Сергей поежился и неожиданно обхватил себя за плечи таким болезненным жестом, которого Анна никак не ожидала, — это было жутко. Как будто там не просто смерть, а что-то намного хуже. Существо, которое не знает ни жалости, ни любви, ни сочувствия — оно просто не мыслит такими категориями. А потом…

Староста полез в карман и вынул клочок бумаги, исписанный с обеих сторон.

— «Как упал ты с неба, денница, сын зари! — прочел он. — Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своём: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней». Я услышал это у себя в голове. Словно Царь-Ворон принял меня за Лаверна и говорил с ним.

Некоторое время все настороженно молчали, затем Лиза вздохнула и с привычной прямотой сказала:

— Хреново, Сереж. А вдруг не мы к нему отправимся, а он к нам?

Сергей вздохнул и устало признался:

— Именно этого я и боюсь.

Это был сон — но настолько реальный, что Лиза никак не могла убедить себя в том, что все происходит не на самом деле. Во сне были запахи — тонкий, едва уловимый аромат цветущей сливы и свежей зелени, умытой весенним дождем. Во сне было яркое, солнечное утро, легкие шторы наполнялись морским ветром с открытого балкона, вскипая, словно паруса корабля, готового к отплытию.

Лаверн стоял рядом — то есть, этот человек был тем самым фейери, который захватил первую базу, и в то же время совсем другим. Лицо покинуло привычное высокомерие, улыбка была не язвительной, как обычно, а мягкой и почти добродушной. Сейчас фейери был очень открытым и очень человечным.

Лиза вдруг поймала себя на мысли о том, что таким Лаверн ей нравится. Это понимание было неожиданным и даже немного пугающим. Лиза и предположить не могла, что ей придется по душе такой, как Лаверн — наглая, самолюбивая и абсолютно бессовестная дрянь. Но сейчас он был другим, и Лиза окончательно поняла, что это сон.

Где-то совсем рядом шумело море. Лаверн стоял настолько близко, что Лиза слышала, как бьется его сердце. Прикосновение его пальцев к лицу было легким, почти невесомым, словно бабочка коснулась краем крыла — и в то же время в нем таилась такая уверенность и сила, что Лиза послушно потянулась навстречу. И поцелуй оказался именно таким, как Лиза и представляла — сперва осторожным, трепетным и почти невинным, а после — с нарастающей страстью и напором, таким, что оставалось только закрыть глаза и отдаться чужой воле.

И пусть все идет так, как идет. Пусть ладони Лаверна тяжело лежат на спине Лизы, привлекая ее к фейери, пусть от волнения у нее подкашиваются ноги, пусть…

— Гав! — радостно сказал Комета, проскакал по кровати, и комнату озарило россыпью звезд.

Сон оборвался. Лиза села на кровати, задумчиво потерла глаз и покосилась в сторону Колючки: соседка свернулась под одеялом и крепко спала. И ей наверняка не снилось, что она целуется с ректором и получает от этого невероятное удовольствие.

Как вообще можно получать удовольствие, целуясь с такой сволочью? Сейчас, когда сон закончился, Лиза испытывала какую-то странную брезгливость. Наверняка, Лаверн в очередной раз над ней поглумился и теперь наверняка похохатывает над ее смущением.

Ощущение поцелуя и объятий не проходило. Лиза энергично потерла щеки ладонями, по старой, еще школьной привычке потянула себя за волосы — сон ушел, а сладкое и неуместное наяву чувство осталось. Сейчас, в полумраке комнаты, среди ночи, Лизе хотелось, чтобы все повторилось уже наяву.

И ей было невыносимо стыдно за это желание.

Бесшумно соскользнув с кровати, она подошла к окну. Первая база, превращенная в белостенную крепость, спала. Лиза вспомнила, как Лаверн говорил о городах в небесах, которыми когда-то правил — теперь первая база академии звездного флота стала таким городом: сказочным, светлым, воздушным.

Как упал ты с неба, денница, сын зари…

Постояв еще немного, Лиза отошла от окна и, накинув поверх пижамы кофту, вышла из комнаты. Ей захотелось чуть-чуть прогуляться, стряхнуть наваждение.

Первая база была погружена в сон. Светильники на стенах едва теплились, вспыхивая ярче, когда Лиза приближалась к ним, и угасая, когда она проходила. Покрытие пола, которое имитировало мраморные плиты, полностью поглощало звук шагов, и Лиза самой себе казалась привидением. Пришел нужный час, и она поднялась, чтоб блуждать здесь до зари.

Преображение едва затронуло лифты, украсив кабины рисунком золотых пчелиных сот. Поднявшись на последний этаж, Лиза вышла на прогулочную площадку и замерла, словно наткнулась на незримую преграду. Лаверн стоял на балконе, облокотившись на серебряные витые перильца, в его руке дымилась изящная трубка, и весь вид фейери так и кричал о том, что ректор как минимум озадачен.

Лиза попятилась, надеясь скользнуть обратно в лифт и уехать, пока ее не заметили, но Лаверн негромко произнес:

— Не уходи.

Лиза остановилась. Лаверн помолчал, потом добавил:

— Проходи. Не стоит там топтаться.

Медленно, словно преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, Лиза подошла к Лаверну и встала рядом. Некоторое время они молчали. Лиза смотрела, как по каменной стене карабкается плеть нежно-зеленого вьюнка, украшенная розовыми колокольцами с золотыми язычками, а затем спросила:

— Не спится?

— Смотрю, тебе тоже, — Лаверн ушел от ответа. Трубка в его руке растопырила влажные перепончатые крылья, стала крошечным драконом, который выплюнул язычок огня и взлетел из раскрывшейся ладони. Проводив его задумчивым взглядом, фейери добавил: — И мне не спится.