Горизонты и лабиринты моей жизни - Месяцев Николай Николаевич. Страница 112

Как я убедился, эти отношения носили сугубо формально-дипломатический характер. Мало кого у нас в стране интересовал этот огромный далекий континент, по площади равный одной трети территории СССР (в границах тех лет), и всего двенадцать с половиной миллионов человек (по состоянию на 1970 год).

В МИДе мало что изменилось за почти десять лет после моего возвращения из Пекина. Перемены были заметны лишь в том, что эта система еще более бюрократизировалась и пышнее расцвели карьеризм, угодничество, подхалимаж, стремление любой ценой выехать за границу, а там «прибарахлиться», а дальше, как говорится, хоть трава не расти. Конечно, было бы ребячеством приписывать такой образ мыслей всем и каждому. На Смоленке трудилось немало и тех, кто ради авторитета, престижа, державности Отечества в мировом сообществе не щадил и живота своего.

По характеру своей прежней работы каждый из нас, отправленных, был информирован о проблемах внутренней и внешней политики нашей страны больше, чем любой из дипломатов, исключая, естественно, министра. Потому суть дипломатической подготовки состояла в нахождении и определении конкретных путей, которые способствовали бы развитию отношений между Советским Союзом и странами нашего пребывания. Конечно, ознакомление с документами, накопленными в МИДе по проблемам этих отношений, дело нужное. Но главное все-таки состоит в умении свежим глазом, на месте, дать верную оценку этим отношениям на ближайшую и обозримую перспективу и повести дело с пользой для отечества. В процессе подготовки я побывал в посольстве Австралии в Москве, в различных наших министерствах и ведомствах. Нанес прощальные визиты А.Н. Косыгину и Н.В. Подгорному, попросил «добро» на использование их имени в случае служебной необходимости, что я и раньше делал в своих заграничных командировках, а их было немало. Впечатления, наблюдения, оценки увиденного там, в «заморских» странах, конечно, являлись моим политическим багажом, моим жизненным опытом.

В разные годы, по разным поводам я побывал в Англии, Франции, Бельгии, Италии, Финляндии, Албании, Югославии, Польше, Венгрии, Австрии, Германской Демократической Республике, Румынии, Швейцарии, Чехословакии — это в Европе; в Азии — в Китае, Монголии, Бирме, Индии, Сингапуре, Японии; в Африке — в Египте и Алжире; в Латинской Америке — на Кубе. Встречался я с президентами, главами правительств, министрами, общественными деятелями, с рабочими, крестьянами, учеными, безработными, нищими, с мужчинами, женщинами, юношами и девушками — со всеми, кто населяет нашу Землю. Имел возможность сравнить образ жизни, обычаи и традиции различных этносов, взвешивал в уме притягательную силу разных культур, идеологических концепций, политических учений. И, возможно, самое главное состоит в том, что я видел, чувствовал, ощущал собственной кожей противоборство людей труда и капитала. Тот, кто знает, что такое всеобщая, общенациональная стачка рабочего класса, трудящихся — когда по всей стране фактически замирает жизнь, — тот не может не поверить в силу организованного трудового люда, в правоту социалистических идей. И наконец, не без воздействия примера социалистических стран класс капиталистов пошел на многие социальные уступки трудящимся.

Естественно, что я пребывал в разных странах не как эдакий нейтральный путешественник, а как носитель и защитник социалистических идей, исторической правильности избранного советским народом, другими народами социалистических стран, пути развития. В дружеских беседах и острых дискуссиях, с глазу на глаз и при большом стечении людей, в кабинетах, аудиториях и на митингах я славил свое социалистическое Отечество, не скрывая ошибок и трудностей, уже пройденных им, или недостатков, которые еще предстояло преодолеть.

Для меня поездки по зарубежным странам были наряду с моей Родиной чистилищем моей совести — через сравнение увиденного и услышанного. Всякий человек проходит, как правило, сквозь свой — ему данный обстоятельствами и им самим избранный — очистительный огонь совести. Не будучи мучимым совестью, невозможно прийти к Истине и Справедливости.

Я имел честь (да-да, имел честь — я не оговорился) быть знакомым со многими первыми лицами социалистических стран Европы, Азии и Латинской Америки. Читал их труды и работы о них, слышал мнения друзей и недругов, вдумывался в содержание конфиденциальной информации. Бывал у некоторых из них дома, встречался за трапезой — званой или товарищеской, вместе отдыхал, дискутировал, выслушивал их советы и добрые пожелания.

Ю. Цеденбал во время одного из приездов в Крым на отдых пригласил меня с семьей погостить у него на даче в Мухалатке под Ялтой. За неделю было о многом переговорено с этим умным человеком, большим и искренним другом нашей страны. За его плечами был немалый политический опыт. Он предостерегал меня от излишней открытости: «Не держи рубашку нараспашку. Люди вашего круга в борьбе за “кресло” могут продать так, что костей не соберешь». И Ю. Цеденбал оказался провидцем моей судьбы.

Э. Хонеккер, первое лицо в Германской Демократической Республике, стойкий коммунист, прошедший через гитлеровские застенки, строитель Магнитки, Герой Социалистического Труда. После выдачи его нашими московскими властями властям Германии — снова «судебный процесс», эмиграция в Чили. Кончина на чужбине. В одной из бесед со мной, состоявшейся в Берлине, он с гордостью рассказывал о разработке новой Конституции ГДР, которая явится своего рода программой дальнейшего строительства социализма на немецкой земле. Э. Хонеккера я знал еще по работе в юношеском коммунистическом движении. Весь его жизненный путь — беззаветное служение своему народу.

Может быть, когда-нибудь более подробно расскажу о встречах с руководящими деятелями социалистических стран…

Энвер Ходжа в Албании, Тодор Живков в Болгарии, Янош Кадар в Венгрии, Хо Ши Мин и Ле Зуан во Вьетнаме, Мао Цзэдун в Китае, Юмжагийн Цеденбал в Монголии, Болеслав Берут, Владислав Гомулка в Польше, Николае Чаушеску в Румынии, Густав Гусак в Чехословакии — все они возглавляли руководящие органы правящих коммунистических партий и в большинстве случаев занимали высшие государственные посты. Каждый из них по-своему был неординарным человеком, обладающим способностями и талантами оратора, публициста, организатора или политического стратега, тактика.

Но их борьба была исторически ограничена теми объективными условиями, которые сложились вовне и внутри их стран. Народно-демократические революции, происшедшие в странах Восточной, Юго-Восточной Европы, в Азии и в Латинской Америке, были несомненным следствием разгрома германского нацизма, итальянского фашизма, японского империализма и подъема национально-освободительного движения. Эти движения переросли или в режимы народной демократии, а затем — в диктатуры рабочего класса, или сразу стали таковыми.

Коммунистические и рабочие партии по воле народа пришли к власти как правящие. Перед их первыми лицами — вождями — был один-единственный исторический пример построения общества без эксплуатации и других видов социального и национального угнетения трудящихся.

Авторитет Страны Советов в годы Второй мировой войны настолько возрос, а его воздействие на мир в целом и его составные было столь сильно, что не учитывать накопленный опыт преобразования государства, раскинувшегося на одной шестой части земной суши и населенного более чем ста национальностями и народностями, было бы невежеством.

Однако мудрость первого лица состояла в том, чтобы, учитывая исторический опыт СССР, прокладывать путь своей стране сообразно ее историческому прошлому, национальным особенностям, прогрессивным обычаям и демократическим традициям народа. Мне представляется, что глубокое философское и политическое осмысление советского опыта с учетом специфических особенностей своих стран вождями осуществлено не было. Дух критицизма, заложенный в основу методологии марксизма, был отодвинут. И потому почти во всех странах в той или иной мере были повторены ошибки, сделанные в СССР.