Жестокий роман (СИ) - Ангелос Валерия. Страница 32

— Вкусно, — улыбается. — Мне нравится твой выбор.

— Я рад.

Впервые жалею, что не употребляю алкоголь.

Интересно. Сколько в ней градусов?

— Ты, — осекается, опять нижнюю губу кусает. — Хм, ты разрешишь выбрать кое-что? Для тебя.

— Что?

— Сюрприз.

Игривая. Веселая. Взаперти она совсем другая. Но так ей гораздо лучше. На воле. На людях. Искрится вся.

— Валяй.

Любопытно, как далеко зайдет. Куда. Когда придется ей когти обломать.

— Хорошо, — плечами ведет, прячет улыбку. — Договорились.

Продолжает поедать свой обед. Ловко орудует приборами. До нутра без проблем доберется. Хитрая баба. Осознает силу и власть. Вроде ничего особенного не делает. А мужикам шеи сворачивает. И кровь.

Покончив с едой, она берет меня за руку и ведет за собой. Уверенно. Рулит ситуацией. Понимает же, раз пообещал, обратно не отмотаю, не соскочу.

Заводит в магазин. Дешевое барахло. Для подростков. Яркие принты. Дурацкие надписи. Качество паршивое. Зато народу тьма. Музыка грохочет как в ночном клубе. Не отдел, а блядский цирк.

— Чего выбирать-то собралась?

— Пойдем.

Хватает пару футболок. Даже не смотрит. Наугад из кучи вытаскивает. Тянет меня в примерочную. Швыряет шмотки на пуфик в углу и запирает засов.

— Хочешь купить эту хрень? — хмыкаю.

— Нет.

Сдергивает галстук с талии. Резко. В одно движение развязывает. Расстегивает рубашку, отбрасывает в сторону. Теперь только красные кружева покрывают тело.

Ничего нового. Вроде. Она раз десять передо мной раздевалась. За сегодня. Пока подбирали гардероб. В одиночестве бы ее не оставил. Мало ли какая шальная идея стукнет в эту бедовую башку. Поэтому примерки проходили под надзором. Но вот гребаный поворот. Теперь все по-другому. Острее, что ли?

Девчонка подходит вплотную. Смотрит. Глаза в глаза.

— Трахни меня, — говорит, будто нож в горло втыкает.

— Заигралась, — скалюсь.

Прижимается грудью к моей груди. Как железом прожигает. Пальцами за плечи цепляется, когтями карябает. Встает на носочки. Шепчет на ухо:

— Значит, сама тебя трахну.

Я хочу рассмеяться. Оттолкнуть ее. Послать к дьяволу, на родину, в пекло. А не выходит. Ни черта не выходит, когда эта сука рядом.

Она берется за пояс брюк, справляется с ремнем в два счета и выпускает разбухший хер на волю. Опускается на колени. Открывает рот. Опять смотрит. Держит взглядом. И тут же смыкает свои губы вокруг моей плоти. Втягивает вглубь.

Блядь. Что вытворяет? Сосет и смотрит. Откуда только берутся такие глаза. Долбануться. Омут. Вязкий. Грязный. Развязный.

Она выпускает хуй изо рта. Причмокивает. Накрывает ствол ладонью. Сдавливает и дрочит. Вылизывает яйца. Долго. Старательно. Дрочит. Наяривает как шалава. Всю мордаху в паху прячет.

Кровь бьет в живот. Толчок за толчком. Дурею. Ну, нет. Так не пойдет.

— Размечталась.

Оттаскиваю ее за волосы. Вздергиваю наверх. Впечатываю в зеркало. Животом, чтоб грудь вдавить и распластать. Гребаные кружева мешают. Сдираю их, рву, оставляя красные следы на коже. Вбиваю в поверхность. Жестче. Чтоб соски размазать.

Стонет. Как же она стонет.

— Марат, — выдает протяжно.

Зажимаю ее рот ладонью. Срываю трусы. Усаживаю на член. Не вхожу. Именно присаживаю сверху. Трусь о лоно. Вжимаюсь сильнее. Рывками.

Дергается. Извивается.

Голое белое тело отражается в зеркале. Скрученное моими руками. Изломанное судорогами. Темный хер маячит между сочными бедрами. Раздувается.

Пускай глядит. Пускай любуется.

Что-то оглушает меня. Не музыка. Что-то другое. Горячей волной обдает. От затылка до пят. Как кувалдой по башке. Раз за разом.

Подхватываю девчонку, разворачиваю к себе лицом и вламываюсь внутрь. Вгоняю ей с размаху. Долблю как одичалый.

Она даже отвечать не успевает. Не может подмахивать. Просто выгибается. Течет в руках как ртуть. Ядовитая.

— Марат, — рваный выдох. — Марат, Марат…

Вгрызться бы в ее рот. Губами губы запечатать. Но нет. Такой рот только чтобы члены сосать. Яйца вылизывать. Обрабатывать языком все, что прикажут. Для поцелуев не создан. Не предназначен.

Я кончаю ей на живот. Достаю и спускаю семя. Часть попадает на грудь, на бедра.

Отхожу. Наслаждаюсь картиной.

Девчонка дрожит. Прижимается спиной к зеркалу. Ладонями шарит, будто пытается найти защиту. Еле на ногах держится. Никак бедра свести не может.

Такая блядски невинная.

— Вычисти хуй.

Сползает вниз, подползает ближе. Выполняет приказ. Не пропускает ни капли. Все слизывает. Даже с моих волосатых яиц.

— Жду на выходе.

Поправляю брюки, убираюсь из примерочной. Если останусь на секунду дольше, снова буду ее трахать. Член уже подергивается. Жаль, нельзя забить на семейный бизнес. Отменить на хрен встречи и часами пялить эту проклятую шлюху.

Что на нее нашло? В штаны полезла. Ртом насадилась. Прямо сказка. Может, благодарит? За целую жопу. За шмотки.

Все бабы одинаковые. Бабло. Цацки. Барахло. Вот их главный интерес. Надо немного времени дать. Как милая зад свой подставит. Конечно, я могу без согласия засадить. В любую дырку. Но так приятнее. Когда сама. Без слез.

Всякое в жизни бывало. Только как вчера подо мной никто не рыдал. Никогда. Ломались, выкручивались, цену набивали. А такой истерики не закатывали.

Я не насилую девок. Сами на хер запрыгивают. Эта не станет исключением.

Глава 23

Адреналин ударяет по глазам. Ослепляет и без того истерзанное сознание яркими всполохами. Рваные толчки крови оглушают, жар затапливает изнутри, вынуждая задрожать, затрепетать от пугающей безысходности.

Я стою на коленях посреди примерочной кабины. Абсолютно обнаженная. Покорно глотаю слизанную сперму. И запах. Тяжелый, пряный, мускусный. Его неповторимый аромат, въедающийся кислотой под кожу, как дикий зверь вгрызающийся до самого нутра. Запах настоящего самца, подавляющий и порабощающий остатки воли.

Разве можно унизиться больше? Зайти еще дальше? Да. Еще как. С этим мужчиной любой кошмар обретает очертания реальности, воплощается в жизнь покадрово.

Марат уходит и захлопывает дверь.

Выжидаю лишь миг. Вскакиваю на ноги, задвигаю засов, оборачиваюсь к зеркалу, прислоняюсь вплотную, проталкиваю под него ладонь, изучаю стену.

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Только бы сработало. Только бы я все поняла правильно.

Сердце колотится бешено, совсем немного и ребра пробьет, вылетит из грудной клетки, вырвется на свободу. Пальцы отбивают барабанную дробь. Нагое тело прошибает пот, липкий и ледяной.

Боже, прошу.

— Мама, — вырывается невольно. — Мамочка…

Натыкаюсь на что-то и захлебываюсь от безумной радости. Пара секунд уходит на извлечение моей находки. Стискиваю крепче, вытягиваю из-за зеркала.

Серая папка. Пластиковая. Довольно пухлая и объемная.

Нервно поглаживаю гладкую поверхность пальцами. Беззвучно смеюсь, чуть в истерию не впадаю от пьянящих эмоций.

Да! Да!.. Угадала.

Хочется орать. Выть в голос. Прислоняюсь влажным лбом к зеркалу, в упор взираю на собственное отражение, медленно сползаю вниз. Обратно на колени. Возвращаюсь в прежнюю позу, сгибаюсь пополам.

Приходится закрыть рот кулаком. Меня трясет как в тропической лихорадке. Чувства оголены точно высоковольтные провода.

А если здесь есть камеры?

Затравленно озираюсь по сторонам, отчаянно пробую обнаружить ответ на вопрос, безжалостно полосующий разум.

Это же примерочная. Камер быть не должно. Хотя…

Быстро заталкиваю папку в сумку, застегиваю на замок. Хорошо, я догадалась прикупить столь важный предмет гардероба заранее. Иначе куда бы подевала свою находку?

Егор рисковал ради меня. Жизнью. Все на карту поставил. Лишь бы передать, где искать спасение. Лишь бы подарить тончайшую нить надежды, показать путь к свободе.

Господи. До сих пор не верится, что он и правда сделал это. Не уверена, заслуживаю ли подобного отношения.