Жестокий роман (СИ) - Ангелос Валерия. Страница 46

Дальнейшее общение братьев выглядит довольно мило. Не понимаю язык, на котором они общаются, вообще, слов не различаю, даже примерного представления о сути беседы не имею. Однако мужчины смеются. Никакого напряжения между ними не чувствуется. Вся агрессия испаряется без следа. Будто еще пару минут назад эти двое не избивали друг друга до полусмерти, не летели вниз по лестнице, сцепившись, точно бешеные псы.

В каждой семье свои порядки и правила. Но чтобы так. Резкая перемена. Контрастная. Разгон от ожесточенных бойцов до спокойно болтающих ребят происходит за секунду. Создается впечатление, словно я пропустила несколько важных сцен, выпала из реальности на какое-то время. Поразительная смена образов и ролей.

Рустам больше не смотрит на меня. Прямо — не смотрит. Исподтишка. Краем глаза. Раз и скользнет, царапнет.

Крепче сжимаю осколок вазы в руках. Боли не чувствую. Или не замечаю?

Если тут такое происходит между родными братьями, если они друг друга ни капли не щадят, бьются всерьез, не играючи, а до разгрома. Какое же отношение к посторонним людям? К тем, кто в тесный круг и вовсе не входит?

Страшно даже представить.

Разговор подходит к концу, и прежде чем удалиться, Рустам все же одаривает меня долгим и выразительным взором, а после подмигивает.

Я почти слышу его голос: «Сука, ты еще свое получишь. Радуйся, пока можешь. Марат не будет твоим защитником вечно. Доберусь до тебя и на куски порву. Заебу насмерть».

Невольно вздрагиваю, судорожно сглатываю.

Дикий мир. Дикие нравы. Дикие они. Все. Бешеные. Без башни. Без тормозов. Самые настоящие отморозки.

А я жертва, заведомо обреченная на погибель.

Но сдаваться и уступать не собираюсь.

Марат отправляет брата куда-то, поворачивается и подходит ко мне вплотную, окидывает взглядом с головы до ног, привычно, даже с ленцой.

— Что у тебя в руках? — спрашивает холодно.

— Ничего, — отвечаю тихо.

— Показывай.

Бросаю осколок на пол. Изучаю свои изрезанные ладони, не ощущаю ровным счетом ничего: ни боли, ни ужаса, даже отчаяния нет. Кровь течет. Сильно. Однако порезы неглубокие, поверхностные, шрамов явно не останется. Отмечаю факты, как будто со стороны. Едва принимаю участие в процессе.

— Кого защищать собралась? — ухмыляется Марат.

— Себя, — роняю одними губами.

Рядом с ним жарко. До чертиков. Будто выплясываю на адских углях. Кожа покрывается испариной, кости ломит. Перед глазами мутнеет, точно незримое стекло враз запотевает. Мускулы судорогой сводит. Низ живота помимо воли содрогается.

Я смотрю вниз. Окровавленный осколок как зеркало отражает мое лицо. Дурная примета? Плевать. Я готова куда угодно смотреть. Лишь бы не на него. Не на палача.

Как так происходит? Почему?

Я реагирую. Остро. Отзываюсь. Опять. Я возбуждаюсь.

Черт раздери.

И ведь раздерет.

Что еще ему со мной делать? Только насиловать и терзать. Волю подавлять, выламывать, под себя прогибать.

Он победил. Жестоко. Уверенно. Безоговорочно. Выиграл. Не у своего чокнутого брата. У меня самой. У моего тела. У самого нутра.

Он мой хозяин. Единственный. Других не будет.

Сволочь. Ненавижу. Гад.

Урод. Ублюдок.

А кто я? Хочу его до ломоты. Хочу настолько дико и бешено, что аж внутри печет. И течет. Влага толчками выделяется между плотно сведенными бедрами.

Оголодавшая самка. Больная. Одержимая.

Я подсела на него как на иглу. Подсела на его испепеляющую похоть. На прожигающий насквозь взгляд. На громадный раскаленный член. На зверский аппетит в постели. На тяжелую хищную ауру. На энергетику урагана.

Он вырвал мою душу. Поработил разум.

Ничего не оставил. Никакого выбора.

— Моя, — припечатал к стене.

И все.

Я… его. С потрохами. С мясом и до костей. Без шансов, без вариантов. До последнего вздоха, до могильной плиты.

Что дальше? Каким станет следующий шаг?

Марат перебросит меня через плечо и отнесет обратно в спальню. А может, завалит и возьмет прямо здесь. На лестнице. Прикажет опуститься на колени, загонит огромный орган в глотку до упора. Заставит встать раком и примется за излюбленную забаву.

Он победитель. Захватчик. Ему виднее, как распоряжаться добычей, в какой позе иметь, как жестко и как долго.

— Пойдем, — бросает ровно.

Разворачивается, следует в неизвестном направлении. Приходится подчиниться, покорно двинуться вперед.

Теряюсь в догадках. Куда направляемся? Зачем?

Комната за комнатой. Дверь за дверью. Первый этаж дома смахивает на изощренный лабиринт. Трудно понять, где я уже успела побывать, а где нет. К тому же, активно развернувшийся ремонт путает карты.

Замираю.

Это ведь тот самый зал, где мы… впервые.

Именно здесь Марат разодрал мое свадебное платье. Разбил вдребезги мечты, разгромил, камня на камне не оставил от прошлого. Унизил, растоптал, извалял в грязи.

Закрываю глаза и открываю, перевожу сбившееся дыхание.

Комната почти не тронута изменениями. Строительная бригада сюда пока не добралась. Стол стоит на прежнем месте, покрыт черным саваном.

— Что ты… — не успеваю озвучить вопрос.

Марат легко отодвигает столь памятный предмет мебели, обнажая металлическую решетку.

Пораженно выдыхаю.

Он наклоняется, поворачивает что-то, отбрасывает резной металл в сторону, отворяет проход в полу.

— Следуй за мной, — произносит без тени эмоций.

Опускается вниз.

Помедлив, совершаю шаг. Дергано и неуверенно, однако приближаюсь к цели, заглядываю в полумрак.

— Давай, — приказывает Марат.

Он помогает мне спуститься по узким каменным ступенькам, подстраховывает, управляет движениями, придерживает за талию.

Тут холодно. Очень. И сыро. Довольно жуткое место. Смахивает на каземат, на тюремные застенки.

Мало света. Всего несколько лампочек, причем довольно слабых, скупо освещающих невероятно длинный проход.

Настоящие катакомбы.

Ощущаю приступ клаустрофобии. Вроде коридор просторный, совсем не узкий, однако сердце стрекочет, раздирая гортань.

Здесь творились страшные вещи. Жуткие, леденящие душу. Чувствую, чую, буквально кожей впитываю.

Только присутствие Марата рядом спасает от панической атаки. Его ладони на моем теле, его тяжелое дыхание, жар мощного мускулистого тела. Все это успокаивает.

Интересно, он намерен трахать меня в новом экзотическом месте или просто убьет?

Невесело усмехаюсь.

— Где мы? — спрашиваю чуть слышно.

Никакого ответа. Ноль пояснений. Пара секунд, пара шагов. Застываем возле высокой дубовой двери. Щелчок замка. Толчок. А после резкий приглашающий жест, мол, ступай, взгляни, сама всю суть поймешь.

Совсем иная атмосфера. Медленно прохожу в открывшуюся комнату, отмечаю гораздо больше уюта. Окон нет, что и понятно, ведь место располагается под землей. Однако мебель хорошая, свежий ремонт. Не роскошь, просто необходимые вещи.

Логичнее бы ожидать камеру с голыми стенами, пыточный кабинет, очередной склад оружия. Но нет. Стандартный интерьер.

Замечаю еще одну, чуть приоткрытую дверь. Похоже на ванную комнату. Всего не рассмотреть, но унитаз и раковину отмечаю моментально. Значит, даже удобства есть. Осталось понять, для чего нужна такая благоустроенная комната под землей?

Совершаю еще несколько осторожных шагов. Оглядываю предметы. Диван, несколько стульев, тумба, стол, шкаф. Освещение хорошее. И вентиляция на уровне. Воздух кажется гораздо свежее, нежели в том коридоре. Да и отопление работает.

Замечаю темную ширму.

Что там? Кровь ударяет в голову. Резко. Практически оглушая. Будто тело реагирует заранее. Осязает доселе неосязаемое.

Прохожу дальше. Кресло. Большая кровать. Простыни. Подушки и…

Господи. Спазм сводит легкие.

Бросаюсь вперед. На колени. Вцепляюсь скрюченными пальцами в край простыни, сминаю в комок.

— Олег, — не дышу. — Олег.

На моем муже живого места нет. Больно смотреть. Невыносимо. Нереально. Невозможно. Физически сложно. Его лицо фиолетово-синего цвета. Чудовищные синяки покрывают кожу целиком и полностью. Шея в похожем состоянии. На одной руке наложен гипс, другая разукрашена ужасными кровоподтеками.