Туманы Серенгети (ЛП) - Аттэр Лейла. Страница 17

— Я сейчас принесу напитки. Здесь нет меню. Пожалуйста, угощайтесь в буфете, — официант указал на стол.

Я не думала о еде весь день, мой аппетит сдерживала зверской реальность того, что я узнала. Но в моём желудке заурчало, когда я подобрала остатки того, что должно было быть послеобеденным перекусом. Бутерброды с огурцом, кексы и сахарное печенье.

— Спасибо, — сказала я, когда официант принес мне чай.

Я усмехнулась, когда Джек вернулся к нашему столу, его тарелка была больше моей.

— Что? — спросил он.

— Ничего, — но даже когда я пыталась сдержаться, что-то вырвалось.

— Что?

— Это, — я подняла чашу и жестом указала в сторону кратера. — Чёртово чаепитие в колыбели Африки.

Сначала он не реагировал. Он просто посмотрел на меня, в шоке от того, что его собственные слова вернулись к нему. Затем его глаза засветились, и потребовалось ещё несколько секунд, чтобы улыбка коснулась остальной части его лица.

Было здорово посмеяться. И Джек смеялся со мной. Его настоящий смех был теплым и глубоким, как неожиданная находка в солнечный день.

— Не только колыбель Африки, — сказал он. — Вполне возможно, колыбель человечества. Одно из древнейших свидетельств существования человечества было найдено там, в Олдувайском ущелье (Прим. Олдувайское ущелье на севере Танзании, в 36 км к северо-востоку от озера Эяси. Представляет собой 40-километровую расщелину, идущую вдоль равнин Серенгети в охраняемой зоне Нгоронгоро, глубиной ок. 100 м и площадью 250 км²).

Мы смотрели на небо. Оно было темным и настолько огромным, что казалось, что оно может растянуться до бесконечности.

— Зинджантроп* — сказала я. — Щелкунчик (Прим. Зинджантроп — первоначальное название ископаемого человекообразного примата, относящегося к австралопитекам из Олдувайского ущелья; Танзания (возраст ок. 1,8 млн. лет). Почти полностью сохранившийся череп получил название «Щелкунчик» из-за массивной челюсти и больших зубов).

Джек наклонил голову, оценивая меня.

— Ты полна сюрпризов, Родел Эмерсон.

— Я учитель, — я пожала плечами. — И ты можешь называть меня Ро.

Он отпил своего напитка прямо из бутылки. Кока-кола у кратера.

— Мне нравится Родел, — сказал он. — Я никогда не встречал Родел, которая мне не нравилась.

— Это окольный способ сказать, что я тебе нравлюсь?

Мы оба знали, что он никогда раньше не встречал никого по имени Родел.

— Я не из тех людей, которые ходят вокруг да около. — Он поставил бутылку и пригвоздил меня своими кошачьими глазами. — Ты мне нравишься. Мне нравится, что ты твердо стоишь на ногах и видишь всё до мельчайших деталей. Мне нравится, что ты можешь упасть, отряхнуть с себя пыль и идти дальше. Мне нравится, что у тебя есть эта… эта врожденная вера. Не важно, насколько тьма поглощает все вокруг, ты будешь тянуться к свету. Мне нравится сидеть за этим столом вместе с тобой, вываливая на тебя своё собственное дерьмо. Прости, если я был резок раньше. Я злился из-за Джумы. На его родителей за то, что они сделали. На обстоятельства, связанные с этим. На тебя за то, что ты привела меня сюда. На себя за то, что я ничего не могу с этим поделать. Я чувствовал себя так же беспомощно, как и в тот день, когда потерял Лили.

Я откинулась назад в замешательстве. Джек Уорден был постоянно меняющейся загадкой. Он одновременно похвалил, извинился и раскрыл душу, с прямотой и искренностью, из-за которых я просто потеряла дар речи. Мои эмоции рядом с ним постоянно менялись, независимо от того, был ли он счастлив, сердит, грустен или сокрушен.

— Я поняла, — ответила я. Это всё, что я могла сделать. Я не поняла точно, что я просила его сделать, но было ясно, почему он закрылся от меня в первый раз. Последнее, что нужно было Джеку, это чтобы кто-то стучал в его дверь, прося его взять на себя ответственность за жизнь другого ребенка, когда он считал, что не справился со своим собственным. Какой человек снова охотно столкнется с реальностью своего худшего кошмара?

Мы закончили есть в полной тишине.

Сторож с ружьем и фонарём привёл нас к нашей палатке. Это была обычная для любого кемпинга палатка средних размеров. Она размещалась на больших деревянных поддонах, с высоким потолком, поддерживаемым деревянными балками. В ней были две кровати с маленькими прикроватными тумбочками, сундук с одеялами и шкаф, чтобы повесить нашу одежду. Межкомнатная дверь привела в небольшую, но функционирующую ванную.

— Ужин через час. Посигнальте мне своим фонариком, когда вы захотите быть сопровождены в столовую, — сказал охранник.

— Не думаю, что смогу снова есть, — сказала я, когда он ушёл.

— Ты можешь передумать. Здесь нет торговых автоматов, если ты проголодаешься посреди ночи, — Джек сбросил ботинки и откинулся на кровать.

Когда они сказали нам, что осталась только одна палатка, я не думала, что это будет проблемой, но маленькое пространство, казалось, еще больше уменьшилось от присутствия здесь Джека.

— Я пойду и немного освежусь. — Я схватила сумочку и скрылась в ванной.

Но вышла оттуда через две минуты и направилась к выходу.

— Что ты делаешь? — Джек наблюдал, как я пыталась отодвинуть полотно, закрывающее вход.

— Туалет не смывается. Я дам им знать.

— Ты не могла бы просто зайти внутрь, Родел. Это место не огорожено, а это значит, что вокруг него ходят дикие животные. И это не автоматический туалет. Тебе нужно налить воду в бак, когда ты хочешь смыть.

— Ах. Ладно, — я вернулась в ванную и огляделась. — Эмм… Джек?

— Да?

Я испугалась, обнаружив его прямо позади себя.

— В раковине нет никакого крана.

— Ты берешь воду отсюда, — он поднял лоскут и указал на ряд вёдер, наполненных водой, затем снял крышку с унитазного бачка, налил в него воду и покраснел.

Если я подумала, что он занял всё пространство в палатке, то в тесной ванной я едва могла дышать. Было что-то такое в Джеке, что коснулось границ моего сознания, — как он двигался, как сжались его руки, когда он поднял ведро. Он излучал жар и тепло. Но это был просто Джек. Я была уверена, что это была реакция, которую он вызывал у большинства женщин, — случайный взгляд, за которым следовала пауза и признание чего-то столь великолепного, каким бы мимолетным оно ни было. Я смогла бы на него не реагировать только в том случае, если бы была глубоко под землей, покоилась в могиле. Дело не только в том, как он выглядел. В нем было что-то ещё. Солидность. Сдержанность. То, что луна делает с приливами, привлекая к волнам больше внимания. Джек может вызвать у вас мурашки, просто пройдя мимо. Я содрогнулась при мысли, на что это будет похоже, если он намеренно решил уничтожить тебя.

— Спасибо, — пробормотала я, возвращая пустое ведро. — Думаю, что сейчас я могу принять душ.

Я практически вытолкнула его из двери. Мне нравились мурашки, бегущие по коже, но я любила их на своих условиях. И эта ситуация была не подходящей для мурашек на коже. И это уж точно не был мужчина, от которого я должна была чувствовать мурашки на коже.

Я была на половину раздета, когда поняла, что в душе нет кранов. И насадки душа. Просто сток в полу.

Чёрт.

Я обратно натянула свой свитер и открыла дверь.

Джек стоял там, сложив руки, прислонившись к перекладине, как будто ждал меня.

— Это вёдерный душ, — объяснил он, предвосхищая мой вопрос.

— Нет горячей воды?

— Только утром. Но они нагреют для нас воду, если мы попросим об этом.

— Я могу подождать. Сегодня я просто оботрусь влажной тканью.

Я снова закрыла дверь и услышала, как удаляются его шаги.

Когда я вышла, то схватила одеяло и обернула его вокруг себя. Было здорово избавиться от въевшейся в кожу грязи и пыли, но вода была холодной, температура упала, и я замерзала.

— Всё в порядке? — Джек открыл один глаз. Он лежал на животе полностью одетый под одеялом.

— Ага.

— Холодно?

— Нет.

— Хочешь пойти на обед?

— Да. — Чтобы только согреться в нагретой столовой. — Мы можем пойти сейчас?