Четыре сезона власти: Дебют (СИ) - Вольмарко Андрей. Страница 26

Наконец, Серпенте глубоко вздохнул.

— Нам нужны будут союзники. На всякий случай.

— Я займусь этим. Пока вы будете решать этот вопрос, я договорюсь с Муджелло и Лорентино.

— Как? — горько усмехнулся генерал-капитан. — Они только вышли из тени Лепорты, ваша милость, и вышли кроваво. Они не захотят даже слушать.

— Золото затыкает кровь. Мы — сердце Деллинкросио, единственного пути с Юга на Север Западных Королевств. Перекрёсток. Монополист, — судя по наморщенному лбу, после разговора он побежит узнавать, что значит это слово. — Но из всех нас, выгоду получает только Виареджио, пока и Лепорта, и Лорентино, и Муджелло тихо умирают. Даже если… — она осеклась. — Когда вам удастся разобраться с наёмниками, нам понадобиться договориться. Потому что иначе мы гордо, но жалко умрём в нищете. Час гордыни прошёл, настало время жить.

Серпенте, судя по выражению его лица, предпочитал бы гордыню и дальше.

— Я закончу с делами здесь и отправлюсь. Думаю, послезавтра.

Джейн улыбнулась ему — в этот раз абсолютно искренне.

— Спасибо, Негаре.

Он не ответил, просто молча прочь. У лестницы он нерешительно замер, судорожно вздохнул.

— Не за что, Джейн, — едва слышно проговорил он и тут же пошёл вниз, безуспешно пытаясь повернуться так, чтобы не было видно его пылающих ушей.

— А самое страшное то, что теперь всё будет зависеть от него, — отстранённо проговорила она, глядя вслед Негаре Серпенте. — Пока я буду разбираться с бюджетом, лояльностью патрициев и Лорентино с Муджелло, он будет спасать весь город.

— Фра Серпенте спасает Лепорту, — будто пробуя, произнёс Кальдо, и тут же сплюнул. — Звучит хуже, чем самый худший ночной кошмар.

— Я бы удивлялся не этому, — тихо проговорил Фреддо. — За один разговор вы, ваша милость, нашли в Серпенте то, чего Лепорта не смогла за пять лет.

— Что?

— Сердце.

Джейн грустно усмехнулась.

— Боюсь, на переговорах оно только мешает.

Сегодня был первый её день без бумажных завалов, без сидения допоздна над очередной книгой, без ворчания Джузеппе, что Рабочая Комната не должна быть библиотекой. Но если все выходные будут похожи на этот, она предпочтёт вернуться во дворец и ответить на ещё десять тысяч прошений.

Когда они уже выходили из Арсенала, в груди Джейн тоскливо скреблось неясное волнение. Оказывается, отдавать свою судьбу в руки кого-то другого неприятно, даже если ты это делаешь по своей воле.

— Час гордыни прошёл, настало время жить… — тихо повторил Фреддо, будто бы сам себе. — Знаете, ваша милость, я всё думаю. Как назвать время, в которое всё будет зависеть от людей вроде фра Серпенте?

— Не знаю, Фреддо, не знаю. Может, час отчаянья. А может, вторник. Возможно, я слишком волнуюсь, а Серпенте всё слишком драматизирует. Может быть, он вернётся, играючи уговорив всех троих или хотя бы двоих, — а может быть, он не вернётся вовсе. — Честно? Я не хочу об этом думать. Хочу прогуляться по Лепорте, вернуться домой и лечь спать, — она глубоко вдохнула воздух, пахнущий какими-то цветами. — Хочу отдохнуть в свой единственный выходной. Хотя бы немного.

Но что-то ей подсказывало, что отдохнуть не получится. В конце концов, это политика.

Здесь вообще нет выходных.

Глава 14. У меня нет мечты

Глава 14. У меня нет мечты

Прогулка напоминала Джейн её последний день в театре.

Тогда всё тоже прошло немного не так. Маэстро немного изменил сценарий, поэтому она, согласившись на роль главной героини, внезапно оказалась второстепенной злодейкой. Кто-то потерял её реквизитное платье, и поэтому то, в чём она вышла на сцену, сидело немного хуже. А реакция родителей на её письмо о том, что она получила главную роль, оказалась немного холоднее, чем она ожидала.

Так и эта прогулка — немного разочаровала Джейн.

— Какого чёрта здесь происходит? — ледяным тоном поинтересовалась она.

— Погром, ваша милость, — меланхолично отозвался Фреддо.

Джейн зло выдохнула через нос. Она до последнего мечтала оторваться от мыслей о работе, старалась расслабиться, забыться — и вот толпа каких-то разодетых в нелепые яркие куртки идиотов отбирает у неё шанс на отдых.

Наверное, так себя чувствует умирающий от жажды, которому поднесли воды — и тут же отняли.

— Кто это такие? — она кивнула в сторону двух парней, которые со смехом пытались выволочь кого-то из дома. — И где стража, чёрт подери?!

— Стражи не будет, ваша милость, — вздохнул Кальдо, указывая на пустую улицу. — А даже если будет — толку от неё будет мало. Это младшие сыновья патрициев, ункасино.

— О нет, стража будет, — яростно прошипела Джейн, тыча пальцем в грудь Кальдо. — За стражей, сейчас же!

— И оставить вас с этими идиотами?

— Сейчас. Же.

Кальдо заглянул в глаза Джейн. Недовольно дёрнул щекой. И кивнул.

— Стражники не сунутся сюда, даже если бы ункасино начали резать людей на улицах.

— Тогда солги так, чтобы сунулись.

Кальдо страдальчески вздохнул и побежал прочь, придерживая бряцающий меч. А Джейн уже обернулась к Фреддо.

— Если дело примет плохой оборот, — она сглотнула, представив себе последствия этого «плохого оборота», — ты сделаешь что надо?

Фреддо молча пожал плечами.

— Что надо — нет. Что вы скажете — да.

Джейн удовлетворённо кивнула и быстрым шагом пошла к пьяно хохочущей толпе.

С каждым шагом она дышала спокойнее, а ярость уходила, оставляя только холодную сосредоточенность. Первое правило любого выступления — эмоциями можно пользоваться, но нельзя им поддаваться.

Особенно сейчас, когда она будет стоять одна напротив целой толпы явно пьяных и взбудораженных парней, не привыкших, чтобы им возражали. Конечно, Фреддо будет рядом…

Но он не будет говорить. А если дело дойдёт до драки, он будет на том же положении, что и она сейчас — один против всех.

Разбитое стекло витрины хрустнуло у неё под ногой, и она резко остановилась — всего в двух шагах от пахнущей вином толпы.

— Эй, вы! — хрипло крикнула она.

Она ощутила дрожь удовольствия, когда они замерли в ужасе от её окрика, вжимая головы в плечи. А затем они все, как один, начали медленно проворачиваться к ней.

Джейн видела за свою жизнь пару банд. С одной из них ей даже пришлось работать. И ни одна не выглядела настолько нелепо.

Они были разодеты так ярко, будто от наличия в костюме всех цветов сразу зависела их жизнь. Кинжалов, дубинок и ножей на них хватило бы для целого полка. А самое смешное — каждый из них носил синюю ленту на рукаве, будто без этой ленты этих клоунов можно было спутать с кем-либо.

— Так-так-так, — один из них, самоуверенно ухмыляясь, шагнул вперёд. — И кто у нас?

— Гонфалоньер Лепорты, — судя по пьяным взглядам, им всем было глубоко наплевать.

— Гонфалоньер! — издевательски хихикнул вожак и поклонился, от чего его шляпа упала на мостовую. Ункасино взорвались пронзительным смехом. — Какая честь! Вы решили присоединиться к нашей церемо…

— Нет, — холодно проговорила она, довольно отмечая дёрнувшуюся щеку парня. Делать вид, что она — хозяйка положения, вывести из себя до той самой степени, чтобы он казался смешным…

И вести себя так, будто ей действительно есть чем им угрожать.

— Нет? — он вскинулся и удивлённо поджал губы. — Тогда зачем вы здесь?

— Ты не поверишь, — Джейн указала на дом, в котором не осталось ни единого целого окна.

— Что-то не так? — нагло улыбаясь, вожак смотрел на неё сверху-вниз.

Разговор ещё даже не начался, а Джейн уже ненавидела его. Он выглядел живым воплощением патрициата — увешанный золотом, самоуверенный, наглый. И, что хуже, он был одним из тех, кто был лидером, не прикладывая к этому никаких усилий.

— «Что-то не так»? — передразнила Джейн, глядя ему прямо в глаза и пытаясь отыскать там хоть намёк на страх. Без успеха. — Ты понимаешь, какие у этого будут последствия?