Амброзия (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone". Страница 26

— Я знал, что ты быстро сообразишь, — раздаётся голос позади меня.

Оборачиваясь, вижу взрослого Девона, расположившегося на скамейке, скрытой как шатром — одеялом из плюща. Он выглядит задумчивым, вертит в руках сорванный цветок. Братья уходят от нас, скрываясь в туманной дымке.

— Что я здесь делаю, Девон? — спрашиваю, не смея подойти ближе. Он дракон, мне страшно даже смотреть на него, не представляя какими ещё талантами может обладать.

— Ты надышалась дурманом, ядом для драконов, его называют амброз. Это растение растёт только в одном мире и его невозможно культивировать в иных местах. Мир сов — мир туманов, долгой ночи и множества лун. Только под их сиренево-зелёным светом, амброз расцветает и насыщается ядовитым соком. От него драконы впадают в спячку, замедляется метаболизм, разум засыпает.

— Но ведь я не дракон.

— Вопрос селекции. Вопрос ДНК, РНК или как люди называют гены? В тебе течёт кровь Мэ’а’ли. А тот, кто создал тебя, усилил кровь, смешивая предков моего брата с людьми, среди предков которых были драконы. И родилась ты.

Дракон смял цветок, безжалостно обрывая лепестки и бросая его под ноги, размазывая подошвой по каменной плитке. Он срывает ещё один, и ещё, и ещё, пока не набрал все цвета радуги от красного до фиолетового. Сжав бутоны в кулаки с силой, что даже сок просочился сквозь пальцы, падая на землю крупными бурыми, как кровь, каплями. А раскрыв ладони, вынес один-единственный, полностью чёрный цветок с крупными лепестками и алой сердцевиной.

— Почему ты говоришь, что кто-то создал меня? Это звучит невероятно, — дракон протянул цветок мне и я подошла, принимая подарок, подивившись тяжёлому как саван аромату, идущему из центра диковинного растения.

— Не думай об этом. Слишком рано, — он предлагает присесть рядом с ним и я опускаюсь вниз, на самый краешек небольшой скамейки, в противоположном от него углу.

Здесь время течёт неторопливо. Словно его и нет. Ветер встал, ни дуновения, ни пения птиц, мир замер в своей неподвижности, только мы тревожим его покой. Это место соткано из воспоминаний дракона, мы в его фантазиях, и что будет, если дракон уйдёт?

— Я знаю, что ты боишься меня. Знаю, что считаешь монстром, забравшим твоих друзей. Но это не так. Я твой друг. Я помог тебе справиться с болью от утраты возлюбленного. Вытащил из состояния зверя, а ты спасла меня.

Удивлённо уставилась на него, не понимая, о чём речь.

— Твой отчаянный зов разбудил меня, победив амброз. Я проснулся и закричал, отвечая на твой зов. Ты спасла меня, вытащив из клетки сновидений, в которой медленно умирал, не в силах противиться яду, что регулярно восполняли враги.

— Почему тебя заточили в клетке?

— Страх, — дракон удручённо опускает голову вниз, проводя рукой по волосам. — Ты хочешь узнать истинную историю происхождения нашего рода? Хочешь узнать, почему род Демьяновых особенный? Узнать, что будет дальше?

Я подаюсь навстречу, и он улыбается, а мир вокруг меняется вновь.

* * *

Эта история началась с беременности Мэ’а’ли. Девушка, которая пострадала от рук волка, которая чудом выжила, оказалась в положении и никто не знал, от кого именно. Вопреки ожиданиям, её возлюбленный, Делос, выжил, заполучив сотни ран от когтей волка. Его лицо обезображено, тело утратило гибкость, он больше никогда не поднимался в воздух. Но он выжил и был рядом с Мэ’а’ли, когда она рожала дитя. Их оказалось двое. Братья, получившие схожие имена. А мать умерла, драконы не смогли спасти принцессу, волчья кровь разъела плоть дракона. Дети получились похожими. Но только один был больше волком, а другой драконом.

Драконы решили разъединить малышей, чтобы одного растил отец, а второго опытные воспитатели, чтобы мальчик после смог вернуться в отчий дом и навести порядок. Драконы не собирались мстить за гибель матери, они руководствовались недостижимыми идеалами и слишком отличались от кровожадных волков. В отличии от Девона. Мальчик, хоть и был драконом, но нёс в себе пламя волка. Он рос щуплым и слабым, но слишком эмоциональным.

И хоть братьев разъединили, мальчишки тянулись друг к другу. И Девон научил брата прокладывать тропы, а Дэмион подсказал, как управлять силой, чтобы двигать предметы и управлять волками.

Отец Девона, Делос, порицал эту связь, он всеми силами пытался оградить сына от влияния волчьего брата, но и сам не был в ладах с собой. Он боялся признаться даже себе, как сильно ненавидел собственное дитя, видя в нём чужое лицо.

Шли годы. Мальчики крепли, один был гордостью учителей, умным и справедливым, будущим правителем волчьего племени, другой оказался неумёхой, не способным в полной мере овладеть магией драконов. Его пламя гасло, его трансформации никогда не доходили до конца, он рос неуклюжим, ему с трудом удавалось управлять своим телом. Словом, он совсем не походил на своих родителей. И так нелюдимый, вскоре он превратился в изгоя.

По меркам драконов, детёныш становится взрослым не раньше чем через сто, а то и больше лет. Волки наоборот взрослеют рано. Дэмион не достиг и двадцатилетнего возраста, как его отпустили в родной мир, чтобы он начал его восстанавливать после того, что сотворил его отец. Девон рвался за братом, но отец воспротивился, встал намертво и буквально запер мальчишку среди скалистых замков, чтобы он не сбежал в ночи. Как прокладывать порталы между мирами Девон не знал. Он не знал дороги в мир брата, а к общим порталам его не подпускали.

Так началась новая страница его жизни.

Однажды, Девон почувствовал влечение. Как юноша он следил за молодыми особями противоположного пола, но привлёк его яркий и смешливый Пи’ли’он, чья чешуя переливалась всеми цветами радуги. Молодой Девон не понимал, но догадывался, что его чувства не такие, как у всех, но ничего поделать с собой не мог. Он тянулся к пареньку, а тот был добрым и жалостливым, он пытался помочь нелюдимому черноволосому дракону стать частью семьи.

Разумеется, такая идиллия не могла продлиться вечно. Однажды, во время грозы, среди горных вершин и крутых каньонов, молодые драконы играли в прятки. Они не боялись молний, ведь электричество — это тоже вид огня. Они взмывали высоко вверх, бросались в крутые пучины горных рек, прятались среди скользких скал и скрытых за водопадами пещер. Это была любимая забава молодняка. Всё шло, как обычно, а Девону везло, как никогда. Всё удавалось, и салить задиру Кро’мэ’ли, и увернуться меж лап быстрого Кронби, а когда в водных брызгах на него налетел смеющийся Пи’ли’он, не отпрянул, а ринулся догонять, устремляясь к самым звёздам. Они летели вертикально вверх, а после стрелами падали вниз, всё дальше и дальше уходя от резвящейся компании, забираясь в лесистую местность, где измождённые, рухнули в траву возле широкого озера. От их чешуи поднимался пар и они быстро сменили форму.

Пи’ли’он восторженно отзывался о талантах Девона, говорил, какой он молодец, так быстро и высоко летать, и жаль, что этого не видели наставники, а Девон смотрел на него и, не выдержав, притянул к себе, целуя в губы.

Мгновение и всё было разрушено. Пи’ли’он оттолкнул мальчишку, с брезгливостью глядя на него. В нём было столько отвращения и ненависти, что Девон испугано замер, боясь хоть слово молвить. А когда Пи’ли’он заговорил, вспоминая со злости все мерзости и обидные слова, что говорили все эти годы про Девона, парень впервые почувствовал волчью ярость.

Как змея, кольцами поднимавшейся из глубины его нутра, он ощутил двойственность своей природы. Она вылетела из него так, как учил брат, и впечатала в дерево ненавистного возлюбленного, выжигая все светлые чувства к нему.

В тот ненастный день Девон вернулся домой один. Он ни словом не обмолвился о случившемся с отцом, но Пи’ли’он молчать не стал. Тогда драконы открыто заговорили о генах своего собрата. Для Делоса это стало последней каплей. Не смотря на результаты тогдашних учёных, не смотря на все заверения врачей, он сказал себе: «Это существо — не мой сын, а его. Он мерзость, оскорбление расы драконов и его не должно быть».