Сезоны любви (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна. Страница 14

А, вообще-то, как вы в ней очутились, Глеб Анатолич?.. Я заоглядывалась.

— А где?..

— Галя?

Он сказал, как само собой разумеется:

— У Сергея. Так что…

Он пожал плечами, не договорив. Ну конечно, не на пол же ему ложиться, в собственном-то доме… Как-как! Пришел да лег — вот как. И не отдвинулся, когда к нему ночью прижалась голая женщина.

Он повернулся ко мне спиной, спуская ноги с кровати, встал. Чувствовал, что я слежу за ним, потому и не торопился — стесняться ему было нечего. Крепкий, поджарый, любо-дорого смотреть. Когда он, наконец, натянул джинсы и свитер и повернулся, я невинно увела глаза в потолок.

— Поспите еще, — посоветовал негромко. — У вас круги под глазами.

И прикрыл за собой дверь. Утренний комплимент! Сначала заставляет полночи с ним кроссворды разгадывать, а потом еще и критикует! Правда, что ли, круги? Я села, с опаской косясь на дверь, огляделась. А, вот зеркало! При-дирчиво осмотрела себя — все в пределах моей обычной нормы…

Через час все собрались на кухне — Глеб сосредоточенно разливал всем кофе, Буров, как всегда, маялся головой, Галочка мрачно молчала, я старательно ни на кого не смотрела… Прямо утро стрелецкой казни!

Допив кофе, я засобиралась домой. Глеб помог мне напялить плащ. За-сунув руки в карманы, молча наблюдал, как я запихиваю в сумку косметичку и зонтик. Сказал неожиданно, подхватывая куртку:

— Я вас провожу.

Я моргнула. Ну да, еще не выпустят без его соизволения. Мы молча съе-хали вниз, прошли мимо охранников, Глеб рассеянно им кивнул, я пробормота-ла: “здрасьте-до свидания”. Думаю, вряд ли меня приняли за девочку по вызову — скорее за бедную родственницу. Глеб открыл передо мной дверь, вышел следом. Я огляделась и вдруг поняла, что не знаю, куда идти. Приехали-то мы на Бурове, темным вечером…

— Автобусная остановка за углом, — подсказал наблюдавший за мной Глеб.

— Ага. Спасибо. До завтра.

— Подождите, я провожу.

— Да не надо!

Он мотнул головой, засунув руки в карманы куртки.

— Прогуляюсь. Дождь-то перестал…

И правда, хотя день оставался серым и хмурым, дождя не было. Ночной ветер подсушил асфальт и лениво переворачивал багровые истлевающие ли-стья.

Я молча повернулась и пошла — что я могла сказать? Ах, нет-нет — и в бега? Пусть идет. Тем более, недалеко, вон уже остановка. А дом у него удачно расположен: вписался в тихий старый двор, и не подумаешь, что рядом шумная центральная улица.

Глеб нагнал меня в два шага.

— Я бы подвез, но сами понимаете — мне сейчас за руль…

— Да все нормально!

— Может, такси?

— Спасибо, Глеб Анатольевич, — чопорно ответствовала я. — Я не спешу.

Похоже, он воспринял мои слова как предложение подождать. Подпер пле-чом столб, провожая взглядом проезжавшие мимо машины. Несколько минут мы гипнотизировали дорогу, словно пытаясь телепортировать автобус из неве-домой дали.

— Так, — наконец поставил диагноз Глеб. — У них сейчас обед.

Я взглянула с сомнением.

— Обед?

— Ну, ланч, второй завтрак, что там еще… Вы давно не гуляли по городу?

— Гуляла?

Еще пара таких переспросов — и он решит, что у меня что-то не в порядке со слухом. Или с головой.

— Ну да, гуляли — так, без цели, без походов в магазины…

Я задумалась.

— Давно.

— И я давно, — оживился Глеб. — Давайте пройдемся пару остановок. Кстати, вы проиграли!

Я перестала безнадежно пялиться вдаль.

— В смысле?

— Я сегодня проверил по словарю — как и говорил, буква “а”. — Глеб вздохнул насмешливо. — Просто не представляю, как вы выдержите неделю в одиночестве!

Я приуныла.

— Значит, конфет мне не видать как собственных ушей?

— Могу выдать утешительный приз — шоколадку.

— Ну, на безрыбье… где шоколад?

Глеб показал пальцем.

— Продержитесь сотню метров до киоска? Вы голодная или просто сладкое любите?

— Просто.

— Конечно, фигура позволяет…

Чувствуя, что начинаю краснеть, я поспешно наклонилась — убрать при-липший к каблуку лист. Да уж, мою фигуру он знает теперь не только в пригляд, но и на ощупь! Выпрямилась и обнаружила, что Глеб задумчиво изучает витрину обувного магазина.

— Зайдем? — и, не дожидаясь ответа, толкнул зеркальную дверь. К нам тут же устремилась здешняя “пиранья”, приветственно оскалив цепкие белые зубы.

— Добрый день, что вас интересует?

Глеб с любопытством озирался.

— Нас интересуют женские осенние туфли, — он рассеянно взглянул на меня. — Размер тридцать седьмой, удобные и…

— Гле-еб!.. — прошипела я, дергая его за рукав.

— А?.. модель обговорите сами.

— Присаживайтесь, — пиранья мигом смекнула, кого из нас ей слушаться. Затравленно поглядывая на шефа, я опустилась на банкетку. Мне уже волокли коробки.

— Примерьте эту пару…

— Да я на них даже не встану!

— Ну хотя бы модель попробуйте.

Господи, сроду не вставала на такие каблучищи — разве что в ранней юности! Как бы голова не закружилась от высотной болезни. Глеб с интересом наблюдал за моими мучениями. Развлекался. Ах ты…

Мне не подходило решительно ничего — ни цвет, ни каблук, ни размер; пятка терла, взъем хлюпал, палец жало… Я вовсю вошла в роль избалованной дамочки, которую хлебом не корми, а дай показать ее изысканный вкус и не менее изысканную стервозность. Притомившаяся пиранья улыбалась уже с явным усилием. Я все ждала, когда же кончится ее безграничное терпение, но единственное, что она себе позволила, притаскивая очередную партию коробок, было:

— Сложная нога у вашей…

Она кинула на меня оценивающий взгляд, не зная, какой статус мне присвоить. Выкрутилась:

— …вашей дамы.

Глеб, склонив голову набок, рассматривал очередную пару туфель.

— Красивые у нее ноги… Вот!

Я и сама видела, что “вот”. Никогда бы не подумала, что нога на таком каблуке может просто “спать”. Я подтянула подол юбки, любуясь красотой и длиной своих ног. Перехватила одобрительный взгляд Глеба.

— Сколько? — спросил он, не сводя с меня глаз. Пиранья дала ответ, и я мгновенно спустилась с небес на землю. Стала грустно разуваться. Душа пла-кала. Мельком глянула на зрителей и не поверила своим глазам — Глеб нетороп-ливо отсчитывал деньги. Я махом нырнула в свои старые туфли и подлетела к ним.

— Девушка, мы подумаем… Глеб!

— Думайте, — с досадой сказала пиранья, отступая под моим напором. — Но учтите — модель эксклюзивная, осталась последняя пара…

— Пошли! — я буквально вытолкала Глеба на улицу.

— Так эксклюзивная или последняя пара? — озадаченно спросил меня Глеб. — Я что-то не понял…

Я отмахнулась.

— Да они всегда так говорят! Вы что, с ума сошли?

— Почему?

— Вы представляете, сколько времени я бы отдавала вам долг? Да спрячьте вы, наконец, деньги! Вы что, каждое утро прогуливаетесь с такой сумасшедшей суммой?

Серьезно приглядываясь ко мне, Глеб засовывал кошелек во внутренний карман куртки. Вдруг усмехнулся:

— Другой вариант вам, конечно, и в голову не мог придти… Хоть шоколадку вы от меня не откажетесь принять?

— Причем не шоколадку, а шоколадищу!

Глеб кивнул и отошел к киоску. Я наблюдала за ним. Какой-такой другой вариант? Подарок? Ну ни фига себе подарочек в несколько штук от практически постороннего мужчины — не могла же я его принять? Я задумалась. Или могла?

Глеб вернулся с шоколадкой и двумя морожеными.

— Спасибо… да куда мне столько?

— Кроссвордистам нужны мозги, а мозгам нужна глюкоза, — наставительно сказал Глеб. — Ешьте.

Мы брели по улице. Народу было немного — то ли отсыпались в выходной, то ли не доверяли прояснившейся ненадолго погоде. Глеб, откусив мороженое, вдруг перестал жевать, заворачивая голову на очередную витрину. Я увидела фигуристый манекен, наряженный в обалденное женское белье, и мгновенно представила, как шеф врывается в магазин с радостным: “Нам, пожалуйста, трусики сорок шестого размера, бюстгальтер 70Б!” И уцепив его пальцем за карман куртки, настойчиво потянула прочь. Глеб обернулся, улыбаясь с притворной невинностью — похоже, и у него перед глазами стояла такая же картина.