Разрушитель Небес и Миров. Арена (СИ) - Бард Олег. Страница 9

Во взгляде — любопытство и… кажется мне, или там еще легкая опаска? Хотя чего бояться такого здоровяку…

— Да, убийство, — говорю я. — Не хочу об этом. Сам как загремел?

Пусть думает, что я реально опасный преступник, а не лох, мотающий чужой срок.

— Да так… Боксер я. Помогал людям, когда кто-то должен денег и не хочет отдавать. Долг, там, вернуть. Или харю намылить какому уроду. В последний раз совсем борзые попались, на меня — с ножом! И с пистолетом. У одного я ствол выбил, а второй до меня ножом дотянулся, дырку в боку сделал, во! — он задирает оранжевую майку и с гордостью демонстрирует розовый шрам. — Ну а я здоровый, мне-то пох. Но злой, когда мне больно. Ну, я обоих их того-сь. Одному бошку проломил, второму в рожу врезал, он и издох. Третьего не догнал.

— Вот суки, — пытаюсь изобразить сочувствие. — Они ж виноваты, а ты за них теперь сиди.

— Ты понимаешь! Они, представляешь, девчонку на бабки развели и еще и обидели ее! Ну как тут не помочь!

Честный простак, да? Или талантливо прикидывается. Но если я прав — такие, как он, на улицах долго не выживают.

— И сколько тебе грозило?

— Дохренища.

За крошечным иллюминатором появляется белая вата облаков. Утомленные тюремным однообразием, мы с Илаем вовсю пялимся наружу, а Рио трясется, не вынимая пальца изо рта — рискует сгрызть ногти до самого локтя, хотя конвертоплан не колбасит, летим ровно.

Под нами сперва крошечные дома, поля, нитки дорог. За ними — бесконечная синь океана. Мы то ныряем в облака, то выныриваем и слепнем от синевы. Мир огромен, сейчас это особенно хорошо видно. Только теперь он не для меня…

Стараюсь глядеть либо в иллюминатор, либо на азиата с чернокожим, потому что, если смотрю на стену, перед глазами всплывает лицо Ганка и его пустые нечеловеческие глаза. Вдруг я вздрагиваю, сообразив, что означал тот его взгляд, брошенный на мою мать, и совсем легкая ухмылка, искривившая в тот момент тонкие губы. Он же показал мне, что собирается убить ее! Намекнул этим взглядом, что хочет проделать с ней то же, что сделал с семьей Кроули!

Сердце пропускает удар, у меня сбивается дыхание, и на лбу выступают бисеринки пота. Почему я не понял это раньше?! Я тупой! Меня оправдывает только то, что я ждал решение суда. Ганк убьет мать, как только выйдет на свободу! Я должен остановить этого монстра, который прячется за пустой, неподвижной половиной его лица! Чтобы спасти ее, а еще ради мести, и просто потому, что такая тварь в человеческом обличье не должна обитать на этом свете.

Я ведь готов убить его? Прислушиваюсь к своим ощущениям.

Да, кажется, готов.

мысли о Головастике, Мэг и Китти. Их больше нет — моя вторая семья исчезла, нет смысла травить себя. Но образы их все равно стоят перед глазами, в моем сознании они все еще живы. Сглатываю, застывшим взглядом пялясь перед собой. Прощайте, друзья!

Вздох испуганного Рио и взмах его руки заставляют меня вновь повернуть голову к иллюминатору. Облако, в котором мы летим, фосфоресцирует розовым, словно на него снизу светят гигантским прожектором. Конвертоплан будто проваливается в воздушную яму, мы втроем вскрикиваем от неожиданности и замираем — облако вспыхивает еще ярче, розовый свет струится по корпусу, как жидкий огонь. Конвертоплан словно затягивает мерцающей пленкой, и он замирает на месте. Мгновение — толчок, и мы снова в самом обычном облаке.

— Что это было? — восклицает Рио. — Куда вы нас везете?!

Военные сидят неподвижно и не обращают на нас внимания.

Облака заканчиваются, и под нами появляется большой остров. Он вытянутый, по периметру ощетинилась острыми пиками горная гряда, в середине зеленеет долина, кое-где на ней виднеются то ли скалы диковинной формы, то ли развалины. Ближе к нам на гряде темнеет циклопическое сооружение. Издали его толком не разглядеть, но мы приближаемся к нему, и вот уже видна плоская бетонная крыша с башенками, серые стены. Здание круглое — эдакий мрачный Колизей, я видел его по телеку.

Конвертоплан опускается на бетонную площадку, и из пилотского отсека выходит Зара. На ней камуфляжные штаны, куртка защитного цвета, волосы собраны на затылке в аккуратный пучок.

— Мы в Институте, так называется это место, — с нами она разговаривает по-прежнему из-за решетки. — Это — Остров, давно находящийся в распоряжение военных, сбежать не получится.

Решетчатая дверь отъезжает в сторону. Солдаты выпрямляются, подняв карабины, но Зара вскидывает руку:

— Понимаю, что это сложно, однако мне хотелось бы, чтобы вы хоть немного мне доверяли. Отныне никаких наручников. Но — до первой глупости с вашей стороны.

— Что это была за фигня? — кривится Илай. — Ну, розовая. Я чуть не обделался!

Зара поводит плечом:

— Понятия не имею. Наверное, шаровая молния. Есть другие вопросы?

Рио вскакивает с кресла и начинает тараторить:

— Я не поняр, что со мной дерают эти двое? С ними страшно рядом находиться!

Илай сжимает кулаки, поворачивается к нему всем корпусом:

— Эй, ты не охренел ли, Брюс Ли?!

— Вы научитесь находить общий язык с разными людьми. Кому-то придется учиться разговаривать, а не махать кулаками, кому-то — наоборот. Чем скорее вы поймете это и найдете союзников, тем лучше справитесь с испытанием.

Рио первым покидает клетку, подходит к Заре, словно ищет у нее защиту, и снова принимается грызть свой несчастный ноготь:

— Расскажите подробнее, что с нами будут дерать!

— Посредством электромагнитной нейротрансмиссии вам в мозг инсталлируют нейросеть.

— Ага! — радостно восклицает Рио. — Примерно как софт на комп?

— Да, примерно так, — сухо подтверждает она. — Проект создан несколько лет назад нейробиологом Анатолем Крыловым, кстати, нобелевским лауреатом. Вам бояться нечего, первые испытания прошли успешно. Вот первопроходцам было действительно страшно.

— И что, прямо вообще никаких рисков? — прищуривается Илай. — Это прямо приятно и полезно?

— Риск минимален. Это неприятно, но дискомфорт продлится недолго — от нескольких часов до суток. Из множества волонтеров лишь у единиц происходят сбои. Ник, Илай, вы так и будете там сидеть? Неужели не хочется на свободу?

Мы переглядываемся, я встаю первым и направляюсь к выходу, все еще ожидая, что вояки либо наденут на меня наручники, либо приставят стволы, но люди в камуфляже остаются неподвижными. Зара поворачивается спиной, как бы намекая, что доверяет нам. Рио забегает вперед, прячется за ней — боится. Н-да, такой сам никогда не решился бы на подобную авантюру.

— Что с нами станет, когда нам это… эту хрень запихают в мозги? — спрашивает Илай на ходу.

Мы спускаемся по трапу на бетонную площадку, напоминающую дно огромного колодца, окруженную темно-серыми стенами. Кое-где проступает странная кладка: камни входят друг в друга, будто кусочки пазла, в других местах видны привычные глазу кирпичи, будто военные приспособили под базу какое-то древнее сооружение. Порывистый ветер пахнет морем и цветами, я запрокидываю голову и гляжу на ползущие по небу облака, за которыми плывет холодный солнечный диск. Никаких наручников, никаких решеток! Только ради этого мгновения стоило подписаться на эксперимент.

А еще ради того, чтобы появился шанс снова встретить Ганка.

Стены высотой с пятиэтажный дом напоминают крепостные, вот только непонятно, кого воякам опасаться на острове, где нет никого, кроме них самих и подопытных. Наверное, вечная паранойя армейских.

Перед Зарой распахивается дверь, и мы оказываемся в длинном хорошо освещенном коридоре. Повторяя форму здания, он изгибается, и конца его не видно. Вертя головой по сторонам, проходим с десяток дверей и упираемся в тупиковую, которая тоже открывается сама собой. Зара с Рио переступают порог, и он жестом приглашает нас с Илаем.

Зара выходит из комнаты. Юркий молодой лаборант, похожий на мышь, сажает нас за компы, и мы до одури заполняем всевозможные тесты. Рио справляется быстрее всех. Илай ругается и неловко тычет толстыми пальцами в клавиатуру.