Н -3 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 30

- Остановись! Мы искупим! Замолим вину! Просто назови цену, госпожа!

Не пытаясь мешать не туда повернувшей беседе, я внимательно слушал. Уселся поудобней и слушал, делая мелкие глотки из фужера, любуясь янтарными волнами сквозь хрусталь, что оставляли на стенках маслянистые следы.

- Ты не понял, Кровяш – нимфа отвернулась – Мамочка списала тебя. Шестьдесят третий много чего рассказал в медблоке. Он ответил на каждый вопрос Матери, наблюдая, как она медленно разбирает его и не в силах солгать или промолчать. Оди… ты знаешь, как Мать проводит допрос тех, в чьей вине больше не сомневается и чью участь уже решила?

- Нет.

- Однажды я попросила. И любимая мамочка не отказала. На моих глазах она разобрала на мелкие кусочки одного ублюдка, вздумавшего изобразить какого-то снящегося ему психопата и взявшегося похищать и кромсать моих вышедших погулять девочек. Он резал им животы, уносил внутренние органы, оставлял странные кровавые письмена на стенах. Его выследил Элл. Оглушил и притащил сюда.

Мы все внимательно слушали – а Кровяш так с особым вниманием.

- Мы хотели решить все сами. Но не успели – Мать потребовала ответа, а узнав кто это, велела немедленно доставить в медблок. Тогда-то я и попросила. Элл тоже был там, пряча в кармане тайком отрезанный мизинец.

Мулат улыбнулся, показал темную руку с белым мизинцем.

- Мы уложили его на кресло. Один укол… и он замер. После чего Мать принялась за него всерьез. Сначала забрала комплект, начав с ног. Следом вскрыла живот и принялась бережно забирать один орган за другим. А он все видел, смотрел завороженно, неотрывно, стонал и плакал, отвечая на вопрос за вопросом и провожая взглядом уходящие прочь органы. Почка, селезенка, вторая почка. Все отрезанное заменялось трубками. Кожа срезалась широкими лоскутами и длинными лентами, выдираемые кости проверялись и исчезали в больших прозрачных контейнерах… Под конец от него осталась одна голова – и какое-то время она еще жила, болтаясь вверх тормашками на поднявшем ее пуке искусственных вен и воздушных каналов! Болталась, беззвучно шевеля губами, с освежеванного лица со срезанным носом и пустыми глазницами капала кровь… А потом голова соскользнула с трубок и рухнула в контейнер. Вот что такое допрос Матери, Оди. Ты уже догадался как его называют?

- Даже не задумывался.

- Последней Исповедью! Вот куда ты отправил шестьдесят третьего – исповедаться перед Матерью, одновременно очищаясь не только от грехов, но и от собственной плоти. И вот что ждет тебя, милый Кровяш. Шестьдесят третий немало сообщил про тебя. Ведь вы его любимые курьеры поросят и доставщики рубленой свинины. Поверь мне – тебе лучше попасть туда мертвым. Тебе конец. У меня персональное задание от Матери – доставить тебя к ней в медблок живым или мертвым.

- Тогда просто отпусти меня… дай темный дождевик, я проскользну по сумраку до Зловонки или Улыбки. Исчезну! Исчезну навсегда!

- Нет – чарующе улыбнулась нимфа – Я не могу подвести мамочку… ты сдохнешь, Кровяш.

- Сука! Старая сука! – заорал мужик, извернувшись и кусая стальной пол – Шлюха!

- Я знаю, милый – вздохнула, усаживаясь Копула – Я знаю…

Но тот уже опомнился и принялся пол не кусать, а торопливо вылизывать, часто вскидывая голову и пытаясь достучаться до сердца нимфы:

- Прости! Прости меня! Ты же знаешь – я много раз говорил о твоей красоте! И тебе говорил! Прости меня. Хочу… хочу и всегда хотел тебя. Только тебя! Ведь я…

- Достал! – буркнул я, допивая напиток и ломая ножку фужера о пол.

Ахнула с сожалением Копула – она жалела фужер, а не левое ухо Кровяша, куда я воткнул стеклянное толстое шило. Поддалось, фужер ушел глубже. Другой рукой прижав голову заоравшей жертвы к полу, наклонился и крикнул в фужер, будто это рупор:

- Ты меня слышишь, ушлепок? А? Слышишь хорошо?

- А-А-А-А-А! С-у-у-у-ка! Су-у-у-ка!

- Не слышит – подытожил я и нажал чуть сильнее.

- А-А-А-А!

Рывком вытащив стеклянный рупор, поднялся и подошел к столу, плеснул в фужер янтарного великолепия. Возвращаясь назад, отломал и незаметно бросил в бокал четвертушку таблетки мемваса. Присев на корточки перед дергающими в болевых спазмах ублюдку, дождался паузы в его воплях и спокойно заговорил:

- Живым тебе отсюда не выйти. Ты молишь не о том, придурок. Ты молишь о жизни. А должен молить о быстрой смерти. Давай так – пока я пью, ты мне быстро и правдиво отвечаешь на несколько вопросов. После чего я тебя убью.

Едва Кровяш разинул рот, остановил его коротким жестом и добавил:

- Других вариантов предложено не будет. Откажешься – все равно получу ответы. Вырву их из тебя вместе с мясом.

Молчание…

Долгое молчание…

Замерший Кровяш уставился в мокрый от крови и слюны пол и… медленно сдувался, будто из него выходил воздух. Да так и было – осознав, насколько глубоко дерьмо вокруг, он решил перестать барахтаться.

- Спрашивай.

- Кто и за сколько заказал расписную руку?

- Вырубить вместе с плечом расписную руку. Бросить в ящик со ста порциями фисташкового мороженного. Доставить ящик к пятой Жиле. Ввести пароль три-три-три-два-три. Поставить ящик в лифт и отправить. Через полчаса подойти к любому банкомату и получить десять кусков.

- Десять тысяч солов? – повторил я – Неплохо… но ты не ответил кто заказчики.

- Он ответил – тихо сказала Копула.

- Кто?

- Гномы – Кровяш, нимфа и Элл произнесли это одновременно, после чего мулат добавил – Жилы ведут вниз. В нижний квартал. К гномам.

- Прекрасно. Гномы… – буркнул я – Пароль три-три-три-два-три?

- Да…

- Как к ним попасть?

- К гномам? – спросил Кровя и зашелся булькающим смехом – К гномам? Кем себя возомнил, сука?

- Они могут к нам. Мы не можем к ним – пояснила помрачневшая Копула – Так нам, городским, можно на Окраину, но деревенским нельзя в центр. Сегрегация.

- Чтобы еще спросить… про Зловонку? Такой инфе доверия ноль…ладно. Умри.

Ножка опустевшего фужера резко вошла в беззвучно лопнувший и потекший глаз, пробила себе путь к лобовым долям и дальше. Нажать чуть сильнее… и Кровяш, похрипев недолго для приличия, благополучно сдох.

Вытащив хозяйскую посуду, осторожно удерживая за самый край ободка побагровевшей хрустальной посудины, вопросительно глянул на Копулу. Нимфа не скрывала веселья, глядя на бокал.

- Что не так?

- Этот фужер давным-давно подарил мне молодой и красивый парень, заодно признавшись в любви и поклявшись в вечной верности. Он старательно трудился в моем доме, ублажая всех и не особо обращая внимания на пол. Но потом поссорился со своей девушкой, затем ему изменил парень… и он ушел, чтобы гораздо позже выжить на мрачных улицах Дренажтауна и превратиться в Кровяша. Я помню, как он нежно целовал этот бокал и говорил, что так его губы, через звонкий хрусталь, соприкоснутся с моими. А ты ему фужер в голову воткнул… Прямо философское что-то получилось, верно, милый? Можно сделать какой-то вывод…

- Да в сраку.

- Тоже так думаю – кивнула Копула и указала пальцем – Выкинь эту хрень на трупе.

Так я и поступил. Когда по звону колокольчика прибыли амбалы и с безмятежной безразличностью принялись заворачивать голову с огромной дырой вместо глаза, Копула распорядилась:

- Заодно вынесите и тот мусор под черной тряпкой. Кровяша – в медблок. А дерьмо в клею… пусть оно исчезнет, мальчики.

Кивнувшие громилы убрались, унося с собой трупы. Две миловидные девушки в полупрозрачных пластиковых туниках на голое тело умело протерли пол, церемонно поклонились и исчезли.

- Расписная рука… - Копула протянула мне другой бокал – простенький и пластиковый, но с тем же напитком – Это рука Йорки.

- Верно – не стал я лгать.

- Про гномов мало что известно, Оди. Они живут в двух кварталах под нами. В своем обособленном мире, со своими порядками. Они скрытны и не любят чужаков. Но кое-что я все же слышала. Мутные рваные слухи… в паре таких слухов утверждалось, что гномы фанатично верят в божественность Матери – нимфа глянула на светящийся шар, скрывающий сторожевую полусферу – Они свершают обряды поклонения. Приносят жертвы, вскрывая углеродными клинками грудные клетки брошенных на стальные алтари красивых юношей, заживо вырывая их еще бьющиеся сердца.