Сказки Золотой Праги - Русецкий Ф. П.. Страница 14

Пошел он на охоту; и у него тем же порядком с той же лисицей все так же было, как у его брата; только младший брат нечистой силы не поминал. Пришел он к тому же дубу, развел костер и начал сало жарить. Звери отошли в сторону и стали своих окаменелых братьев лизать.

— Холодно мне! — завыла старая колдунья на дубу.

— Коли тебе холодно, иди погрейся! — крикнул он снизу.

— Я бы сошла, да твоих зверей боюсь. Вот возьми прутик, стегни их, я и сойду.

Парень обернулся и увидел возле своих зверей других, каменных. Тут ему сразу все ясно стало. «Погоди, — думает, — я тебя на свежую воду выведу».

И не стал стегать своих зверей, а стегнул по земле.

Колдунья спустилась с дерева, принесла маленькую жабу на щепке и начала ее над огнем поворачивать.

— Ты жаришь сало, а я жабу. Сало будет у меня, а жаба у тебя, — дразнила она парня.

И то на сало жабьим соком брызнет, то жабой по губам ему проведет. Парня это рассердило, и он дал ей оплеуху. Колдунья кинулась на него — вот-вот задушит. Но он кликнул своих зверей, и те бросились на нее. Тут колдунья в страхе взмолилась, чтобы он ее от зверей избавил.

— Оживи тех зверей, — сказал он, — и я тебя отпущу.

Она сняла свои сапоги, велела ему надеть их, взобраться на дерево, найти там золотой прутик и стегнуть им зверей. Он сделал все так, как она сказала: стегнул зверей золотым прутиком, и они сразу ожили.

— Хватайте ее теперь, — крикнул он, — и рвите когтями, пока она не скажет, куда моего брата дела.

Колдунья не выдержала мученья, дала ему мази, сказала, чтоб он спустился в яму и там этой мазью брату шею потер. Тот сразу ожил, и оба вернулись к зверям.

Но послушайте, что там после этого приключилось. Звери без всякого науськиванья кинулись на колдунью, чепец ее упал в костер и сгорел со страшным треском, а ее самое они разорвали на куски. Когда с колдуньей было покончено, кругом вдруг стало светло и весь лес от радости зазеленел.

А потом случилось диво дивное. Те звери, которые прежде каменными были, вдруг превратились в вооруженных рыцарей и тех, что каменными не были, на мелкие куски изрубили и сложили в кучу. Но только сложили, как из той груды изрубленного мяса поднялись три таких же рыцаря. Тут все они по-братски обнялись и друг другу все обиды простили.

Братья, глядя на все это, только диву давались, глазам своим не веря. Но тут один из тех шестерых заговорил:

— Не удивляйтесь, благодетели наши, а послушайте, что я вам расскажу. Мы — шестеро братьев королевского рода. Но родители оставили нас неразделенными, так что мы все время между собой ссорились из-за того, кому королем быть. За это одна наша родственница нас заколдовала, чтобы мы были волками, медведями и львами до тех пор, пока нас два ни в чем не повинных брата не усмирят и мы не станем жить дружно. А остальное вы знаете, как было. Мы отдаем вам теперь все наше богатство и хотим под вашей защитой всю жизнь до самой смерти прожить.

И все вернулись в королевский дворец. Там разобрались, кто муж, кто брат мужа, кто между собой братья, и устроили еще пир, во много раз пышнее, чем первый.

В скором времени добрые сыновья привезли туда и свою мать. Старший брат остался там королем, а младший уехал с теми шестерыми в их государство, где они в благодарность за все отдали ему королевскую корону и после примирения жили между собой дружно и счастливо.

ПРОРОК

(Словацкая сказка)

одного плута-крестьянина ничего в хозяйстве не осталось, кроме коровы. Из-за глупой жены своей он все спустил, что имел. «Продам и корову, — решил он. — На что она мне? Все равно моя бездельница-жена скоро отучит ее есть, а за шкуру ничего не удастся выручить. Да, но что же мы без коровы делать будем? Эх, да что тут долго раздумывать! Найдется, я думаю, и для меня какое ни есть ремесло, которым прокормиться можно».

Сказано — сделано: погнал корову на базар. А жена увидела и кричит:

— Смотри, коли продашь, купи мне юбку. Хоть какую-нибудь узкую!

— Ладно, ладно. Я и сам думал чем-нибудь разжиться! — крикнул в ответ крестьянин уже с другого конца деревни.

Только пришел на базар, тут же и продал корову. Купил календарь. Ну, и гуску жареную. То и другое сунул в сумку, а остальные деньги пропил. Пил целые сутки.

Дома жена растопила печь, согрелась возле нее как следует и решила, что коли так тепло, на что ей старая юбка: все равно муж новую принесет. Сняла она эту рвань, да и кинула в печку. И не только юбка в печи истлела, но весь огонь погас, а сама печка и горница выстудились, пока муж где-то винцо потягивал. А жена дома тряслась теперь от холода в рваной рубашке, которая на ней осталась. Наконец вернулся муж. Только он дверь отворил, жена ему из-за печи кричит:

— Милый муженек, давай скорей юбку.

— Какую юбку? Я никакой юбки не покупал.

— Как же так? Я ведь тебе кричала, чтоб ты купил мне хоть какую-нибудь узкую.

— Я и пришел с гускою. И тебе дам, только замолчи!

Да и что же ей оставалось делать, как не молчать, забившись под самый дымоход: разве могла она в своей рваной рубашке людям на глаза показаться? Спасибо, кинул муж хоть кой-чего пожевать.

А ему только и надо было, чтоб жена молчала: у него теперь завелась волшебная книга, в которой на все случаи свои знаки, черты да каракули имеются. Первым долгом пустил он слух по деревне, будто угадывать может, куда девалась любая пропажа: идите, мол, все к новоявленному пророку! А волшебную книгу, календарь, поставил перед собой вверх ногами, потому что букв не знал; но делал вид, будто знает все книги, всю мудрость ложкой выхлебал. Долго никто не приходил. Но вот как-то раз, когда он так сидел за столом, входит к нему в горницу сосед.

— Соседушка… — начал было вновь пришедший.

— Экий ты невежа, — прервал его наш крестьянин. — Разве так входят к пророку? Выйди вон, постучись, как полагается, и, коли я скажу тебе «можно», тогда входи, снявши шапку. Потом уж начинай со мной разговаривать, да вежливо, по-господски.

Пришлось соседу выйти вон и вежливо, по-господски поклониться, а потом уж начать разговор.

— Пан пророк, пропала у меня пара волов. Не укажете ли, кто их взял? Я дам вам двадцать гульденов да мешок от борного, как золото, гороха.

— Вот видишь, невежа! Сразу надо было так поклониться, не дожидаясь, когда тебя научат. А теперь неси двадцать гульденов и мешок с горохом. Твои волы найдутся.

Сосед обрадовался так, словно волы были уже дома, и тотчас принес и горох и деньги.

— Подойди сюда, — молвил пророк, — и смотри, коли глаза есть. Вот этот кривоногий, — тут он показал фигурку в календаре, — отвязал их у тебя ночью. Но ежели до завтрашнего утра на место не поставит, вот увидишь, непременно на другую ногу охромеет, и тогда уж мы его зацапаем.

Молнией разнеслась по всей деревне весть, что пропавшие волы все равно найдутся и кривоногому плохо будет. А был это не кто другой, как хромой Якубко, с нижнего конца. Прибежал он, задыхаясь, к пророку, постучался, как следует, поклонился и говорит:

— Пан пророк, пан предсказатель, вы дома?

— Дома. Чего тебе надобно, лукавая душа? — спросил пророк.

— Эх, что душа! Душа сама не рада была; во всем тело виновато. Я, знаете, насчет тех двух волов пришел, чтобы мне хуже не было.

— А что дашь, чтобы хуже не было?

— Ах, я готов столько же дать, сколько ваш сосед вам дал. Только чтоб уж все хорошо было.

И все получилось хорошо. Деньги да горох были у пророка, а волы к утру — на месте. Так понемногу то у одного, то у другого стали находиться пропавшие вещи, а у пророка наполнялись кошелек и кладовая. Жену он хорошо кормил, только юбки ей все не покупал и не покупал, даже узкой. «Пусть лучше сидит за печкой, — думал он, — а то как бы мне в моем ремесле не навредила». Но ей это надоело, хоть и лакомилась она у себя за печкой и гусятиной и поросятиной, и всем прочим, чего только ни приносили пророку.