Два героя - Гранстрем Э.. Страница 23

Матрос Колумба

Прошло четыре года. Маркена, уже давно счастливый супруг Мерседес и образцовый землевладелец, сидел на веранде своего дома близ города Палоса и смотрел на море.

Он медленно перебирал свое тревожное прошлое в саванне и в городах Эспаньолы.

Что делали теперь его старые знакомые, Ара и Кастанеда? О них он не имел никаких вестей. Затем мысли его остановились на великом Колумбе, который три года тому назад уехал в свое четвертое плавание. Годы эти были богаты событиями. Еще в 1499 году португальцы доплыли до настоящей Индии, и блеск открытий Колумба потускнел. Золото скудно прибывало из его колоний, а пряности, которых ожидали оттуда, не доставлялись вовсе, между тем как корабли португальцев возвращались полные дорогих грузов. Колумб стремился теперь достигнуть португальской Индии через пролив, который, по его расчету, должен был находиться между островами Куба и Пария; но в Испании уже сомневались в дальнейших успехах отважного мореплавателя.

Занятый такими мыслями, Маркена вдруг увидел у калитки сада человека в матросском костюме. Незнакомец поклонился и протянул к нему руки.

– Кастанеда! – вскричал Маркена.

Да, то был Кастанеда; но время и горе наложили на него неизгладимые следы.

Прошли первые минуты свидания.

– Жива ли Ара? – был один из первых вопросов Маркены.

– О, она жива и счастлива! – ответил Кастанеда. – Когда ты уехал от нас, многие надеялись, что под управлением Франциско де-Бобадилла на Эспаньоле наступит новая эра. И она действительно наступила. Беспорядки усилились, притеснения тоже, на золотых рудниках происходили частые убийства, и Бобадилла едва справлялся с враждебными партиями в городе. Все это время я спокойно жил в своей усадебке и занимался воспитанием моих больших краснокожих детей. И Ара помогала мне, как настоящая испанка.

Когда прибыл новый губернатор, дон Николас де-Овандо, обращение дикарей в христианство пошло успешнее. Неподалеку от Сан-Доминго было основано первое христианское селение для индейцев, в котором они могли жить спокойно, нетревожимые испанцами. Мои люди нередко ходили туда, и вот в один прекрасный день Ара встала передо мною на колени вместе с одним молодым индейцем, как помнишь, некогда стояла перед тобой при лунном свете, – и я благословил их.

С интересом слушал Маркена рассказ Кастанеды, который приехал в Испанию с Колумбом, совершив с ним большую часть его четвертого плавания. Губернатор Овандо не позволил Колумбу выйти на берег в Сан-Доминго, а оскорбленный адмирал отплатил тем, что, предвидя бурю, советовал подождать с отправкой флота в Испанию, на котором находились его злейшие враги, Бобадилла и Ролддн. Колумба не послушали, и весь флот погиб. В это-то время Колумб искал себе матросов, и единственный из всей колонии явился к нему Кастанеда.

– Какие далекие земли посетили мы с ним! – рассказывал Кастанеда. – Флот Колумба плыл к западу, в надежде отыскать пролив, и наткнулся на новый большой остров Гуанасса, который назвали Сосновым островом. Здесь мы встретились с купцами, прибывшими с севера. То были не дикари, как караибы или индейцы на Эспаньоле, они привезли с собой бубенчики из меди, изящные ножи из светлого прозрачного камня, прекрасной резной работы, деревянные и мраморные сосуды и разноцветные хлопчатобумажные одеяла.

«Адмирал не хотел, однако, ехать в их страну; он спешил достичь португальской Индии, и корабли направились к югу. Страшные бури встретили здесь наши суда. Тем не менее открытия следовали одно за другим. Мы достигли стран, в которых золота было гораздо больше, чем в Эспаньоле. Самая богатая из них, Верагуа, находилась, по мнению Колумба, на полуострове, подобно Испании или Италии (то была центральная Америка, как оказалось позже). Здесь Колумб услышал о могущественном народе, который носил латы и владел большими кораблями. Испанцы хотели основать в Верагуа колонию, но индейцы отнеслись к ним слишком враждебно.

Дурное состояние кораблей, расшатанных бурями, вынудило Колумба вернуться к Атлантическим островам. Все же пришлось бросить два корабля, а с остальными адмирал направился к Эспаньоле. Но бури преследовали Колумба и окончательно расстроили флот. Расшатанные и полуразбитые корабли остановились у острова Ямайки в самом жалком состоянии.

Целый год простоял тут Колумб со своими спутниками, тщетно прося помощи из Сан-Доминго. Наместник Овандо, думая, что Колумб хочет высадиться на Эспаньоле с целью вызвать там мятеж, наотрез отказался оказать ему помощи. Между тем индейцы, с трудом кормившие пришельцев, отказались доставлять им провизию. Мы все умерли бы с голоду, – продолжал Кастанеда, – если бы нас не спасла мудрость адмирала. Зная, что 29 февраля должно произойти лунное затмение, он пригрозил индейцам гневом небесного божества, которое отвергнет от них свой сияющий лик, если они откажутся приносить белым детям солнца должную дань. И когда затмение началось, индейцы пришли просить прощения у могущественного волшебника.

Между тем испанцы взбунтовались, и пришлось оружием усмирять мятежников. К счастью, из Сан-Доминго пришла наконец помощь, и больной, обессиленный Колумб мог проехать на Эспаньолу, а затем и в Испанию.

Время летело быстро. Наступил уже вечер.

– Я должен идти, – сказал Кастанеда вставая. – Господь привел меня в Испанию, и я обязан исполнить священный обет, данный мною в ужасном ущелье. Иду просить патера Хуана принять меня в монастырь.

Несколько минут спустя Кастанеда уже направлялся к холму, на вершине которого стоял монастырь.

Настоятель долго отговаривал пришельца; но так как Кастанеда оставался при своем решении, приор Хуан встал и, обнимая будущего брата, испросил на него благословение Господне.

Осенью 1509 года к Маркене явился францисканский монах. То был наш старый знакомый Кастанеда, теперь брат Антонио. Он пришел проститься с Маркеной, проститься навсегда, так как отправлялся в Новый Свет, чтобы там посвятить остаток жизни благим деяниям.

Кастанеда счел своим долгом заехать также в Севилью, чтобы еще раз повидать находившегося там Колумба. Но настоятель тамошнего францисканского монастыря, к которому он обратился с вопросом об адмирале, сложил на груди руки и торжественно произнес:

– Помолимся за него, брат Антонио…

Кастанеда закрыл руками лицо.

– Колумб умер! – воскликнул он, – и никто на свете не говорил о том; даже в Палосе, где его когда-то встречали с колокольным звоном, не служат панихиды о вечном упокоении души его! Вероятно, он умер недавно?

Настоятель покачал головой.

– Нет, – ответил он, – прошло много месяцев. То было 21 мая 1506 года, в день Вознесения. Он много выстрадал в жизни, но потомство воздаст ему должную дань вечной памяти.

Кастанеда пошел в монастырь, где покоился прах великого адмирала, и помолился у его гроба, на котором не было даже мраморной плиты с именем великого мореплавателя, открывшего Новый Свет. Затем Кастанеда посетил низкую комнату маленького дома, в котором Христофор Колумб провел последние минуты.

Брат Антонио оставил монастырь, пораженный трагической судьбой великого Колумба. «Нужно отказаться от пустых мечтаний этого мира и работать на земле не ради награды, – думал он. – Только добро, сделанное ради самого добра, не боится разочарований».

Мир позабыл Колумба! Когда, года два спустя, Рухгаммер кончал свое сочинение «Неизвестные страны», он ничего еще не знал о смерти Колумба и писал, что Колумб живет «в настоящее время» в большом почете при испанском дворе.

Между тем скоро стало известным, что открытые Колумбом страны составляют не берег Азии, а новую, до того времени неизвестную, часть света. В высшей степени интересные описания этих стран доставил флорентинец Америго Веспуччи, и потому новая часть света названа по его имени Америкой.

Но беспристрастная история воздала Колумбу бессмертную славу. Уже сын его был признан вице-королем Индии. Прах Колумба был перевезен в Севилью, и на гробнице его начертаны слова, которые и остались в гербе его рода: