Его Медвежество и прочие неприятности (СИ) - Мун Эми. Страница 19
- Шире ноги! – звонкий шлепок украсил нежную дольку розовым отпечатком. Ему вторил возбужденный стон, и ножки послушно разъехались, открывая ее всю до последнего дюйма.
Подхватив лэрди под бедра, Бьерн задвигался. Несколько глубоких выпадов, и комнату наполнили пошлые звуки. Тяжелое дыхание и шлепки плоти о плоть, тихие постанывания и скрип кровати. И, как последний сластолюбец, он во все глаза разглядывал самую невероятную и порочную картину. Вид собственного, блестевшего от влаги члена, рывками вспарывающего тесное лоно. И по венам бежал живой хмель, дурманя и превращая его в сгоравшего от похоти зверя.
Пальцы мяли гладкую кожу, оставляя на ней отпечатки, путались в золотом водопаде, дергая за прядки и заставляя девочку запрокидывать голову и прогибаться еще больше. Но чем яростнее он нападал, тем громче были ее стоны, а когда тесное лоно сжалось в первом спазме подступавшего удовольствия, перед глазами взорвались огненные вспышки.
- А-а-а! – ее крик отозвался в теле волной сладких судорог. Мышцы вокруг его плоти затрепетали, и почти болезненное наслаждение молнией пронзило тело.
Бьерн дернулся, выскальзывая из горячего шелка девичьего лона. Схватился за член, направляя в нужную сторону, и в несколько движений достиг разрядки. Позорно долгий стон вырвался из горла. Весь мокрый от пота и со сбитым дыханием, Бьерн вжался все еще твердой плотью между розовеющих долек, рассматривая жемчужно-белые капли, украсившие спину и ягодицы юной лэрди.
С тихим стоном удовольствия девочка дернулась, пытаясь лечь. Запрокинула руку, убирая с лица спутанные пряди, и возбуждение, которое подхлёстывало повторить случившееся, испарилось, оставляя на языке привкус горечи.
Четыре багровые отметины кольцом охватывали хрупкое плечо. След от его хватки, когда Аллелия приехала на стройку.
Видеть грязную метку собственной силы было настолько дико и неестественно, что он просто соскочил с кровати. А ведь клялся, что не уподобится собственному отцу! И пусть это не было следом от удара, и, скорее всего, кожа лэрди просто слишком нежна, но все же…
Аллелия села, скрывая наготу золотом волос. Высокая грудь проступила сквозь шелковую реку, притягивая к себе внимание…
- Вам понравился досуг, мой лэрд? – на искусанных губах мелькнула и пропала самодовольная улыбка.
Наградив ее нечитабельным взглядом, лэрд Медведь рывком поправил штаны и исчез за дверью. Валерия со стоном упала на кровать. Между ног саднило, ягодица горела огнем, спина мокрая от спермы, а перед глазами до сих пор искры, и кости, будто желе… Не обманул. Выдрал в прямом смысле слова, а ее до сих пор трясет и внизу живота сладко екает.
Извращение какое-то. Совершенно ненормальное и непохожее на нее! Да чтобы она от грубого секса стонала на всю комнату? Скорее бы орала благим матом, если бы вообще до себя допустила. А все эти BDSM’ные штучки и фишки вызывали у нее панический страх. А тут на тебе… Пришел, наорал, нагнул – и готово.
Ноги сами дернулись, сжимаясь крепче, и унявшееся возбуждение опять плеснуло в кровь тянущей истомой. Валерия прикрыла глаза, стараясь отделить себя прежнюю от настоящей, но бесполезно - эхо чужих привычек и потребностей проникло в сознание, изменяя ее собственные. Аллелия была выращена в морали подчинения и покорности перед мужчиной, которые настолько въелись в кровь, что не исчезли после «замены» владелиц. И вот теперь она - Валерия - вовсю прочувствовал на себе итоги сего замечательного тандема. После первой ночи Его Медвежество больше не воспринимался в качестве насильника, и страх исчез. А сила мужчины и его грубая, но все равно интересная внешность вызывали глубокое физическое влечение. Хорош, стервец! Разве что этот бардак на голове и борода…
- Подстригу, - прошептала, разглядывая темный балдахин, - видит Творец – подстригу... И побрею...
Дверь тихонько хлопнула.
- Госпожа-а-а!
Чуть не подпрыгнув из положения лёжа, Валерия юркнула под одеяло.
- До-Дорис? Ох, черт… Дорис, что с тобой?!
Служанка плакала. Вся тряслась, прижимая платок губам, и была такой бледной, что и Валерии подурнело.
- Не… негодяй…Подлец… Бедная моя, бедная… Без отвара, не в благ… благостный дене-е-ень… Н-насильник!
Путаясь в волосах, Валерия соскочила с кровати. Плевать на наготу – у Дорис была самая настоящая истерика.
- Дорис, со мной все хор… Ох!
Худенькая служанка бросилась на шею и сжала так, что дыхание перехватило.
- До-о-орис-с-с….
- Вы, главное, не думайте! – сбивчиво зашептала служанка. - Это все сон был! Клянусь Творцом! Сейчас водички нагрею, помою и все чистенько, и не было ничего. Совсем не было. Да. Послушайте свою Дорис, я знаю, что говорю…
Гадкий комок подкатил к горлу. И понимание, мерзкое до тошноты, скрутило внутренности ледяной судорогой.
- Дорис, а… - голос пропал. Как спросить про такое? Имеет ли она право вообще спрашивать? Первая дрожь пробежалась по мышцам. И на самом деле вдруг страшно стало узнать, что ее Дорис подверглась этому кошмару, - а ты… ну…
- Ничего не было!
Валерия прикусила губы, чтобы не расплакаться. Слишком много боли звучало в надтреснутом и дрожащем голосе женщины. Мир, в который она попала, повернулся к ней своей самой уродливой и грязной стороной.
- Не было, так не было, - сразу пошла на попятную. Пока лучше не трогать и так взвинченную женщину.
До конца вечера Валерия была очень послушной и давала делать с собой все, что хотела женщина. Нутром чувствовала, сейчас это было необходимо в первую очередь Дорис. Постепенно служанка успокоилась и даже улыбнулась, кода Валерия со всей мягкостью и лаской, на которую была способна, просила почитать ей перед сном.
И под любовные сонеты о прекрасных дамах и благородных воинах пообещала себе, что неприметно найдёт эту сволочь. Найдет и подвесит за отросток, в конце концов лэрди имеет право на маленькую блажь. Только имя узнает, но потом и очень осторожно.
***
(Несколько часов назад)
- Моя госпожа.
Поцелуй вежливости был мокрым и холодным. Сразу захотелось выдернуть руку и вытереть ее об платье, но она хорошо запомнила, как на одном из уроков этикета ее наказали за подобную выходку розгой по пальцам. Призрак жгучей боли был до того реальным, что уголки губ сами поползли вниз, но, спохватившись, она изобразила вежливую улыбку.
- Клайден, отрадно видеть тебя. И прими мою благодарность. Встреча прошла… гладко.
- Скромная услуга от Вашего скромного слуги, - мужчина поклонился, и золотые волосы - пожалуй, единственное, что ей казалось красивым - коротким занавесом упали на глаза.
Небрежно встряхнув головой, Клайден послал ей лёгкую улыбку. Расхохотаться бы, но нужно держать лицо. Этот доморощенный щеголь искренне считал себя красавцем. Может, на первый взгляд так и казалось, но чем больше она смотрела на холеное лицо, тем чаще хотелось брезгливо сморщить нос и выставить мужчину вон. Пороки разных мастей, как кривое зеркало, обезображивали тонкие черты. Алчный прищур, высокомерный взгляд, похотливый изгиб по-девичьи алых губ, шрам, полученный в пьяной драке в одном из элитных борделей, где Клайден и его дружки любили устроить совместный разврат… Мужчина для этого и отрастил челку – прикрыть, как он считал, свое уродство, но ему бы больше подошёл темный платок с тонкой прорезью для глаз. Но приходилось терпеть - не в ее положении перебирать союзников. Потом от него избавится.
- Скоро мне понадобится еще одна услуга подобного рода, - словно желая насладиться закатом, она подошла к мраморным перилам. Сад внизу готовился к цветению. Она любила это время. Дома долго могла гулять и наслаждаться прелестью роскошных весенних цветов, но то беззаботное время окончилось. Взросление было быстрым и болезненным. Все-таки она поморщилась.
- Все, что прикажет моя госпожа.
«Прыгни вниз!»
- Моя благодарность безмерна. Каковы последние новости о юной лэрди?
Мужчина не сумел скрыть недовольства.
- Пока ничего.