Русские народные сказки Пермского края - Черных Александр. Страница 26

И вот пошел мужик. Шел, шел, видит: дорога на три части разветвилась. Но он вправо не пошел и влево не пошел, хотя там дороги были лучше, а пошел прямо. И вот дошел до такого места, где всякое зверье на него стало рычать-кидаться: волки, медведи, рыси. Страшно мужику идти, но все равно идет. Идет, идет, к зверям обращается ласково: «Звери, не трогайте меня, и я вас не обижу. Я иду по своим делам. Я иду к ветру, спросить, почему он у меня муку из ведра выдул, почему моих детей голодом оставил». И звери его не тронули.

Все идет, идет, идет мужик и дошел до большой горы. Поднялся на нее, видит: сидит там не то человек, не то зверь. Толстый, щеки у него красные, глаза навыпучку, дует-дует, и получается ветер. Мужик и думает: «То ли ругаться мне с ним, то ли ласково обойтись. Нет, руганью я тут ничего не сделаю, надо тут лаской». Подошел к нему, упал в ноги и говорит: «Ветер, ветер, ты могуч. Зачем же ты, такой сильный, такой хороший, оставил моих детей голодом? Зачем же ты у меня муку-то из ведра выдунул? Мне же детей кормить нечем, я же эту муку у брата занял, чтобы детей покормить, а ты у меня ее отнял».

Слушал, слушал ветер, даже дуть перестал, а потом и говорит: «Ну, раз уж ты ко мне так отнесся хорошо, раз ты меня назвал ласковым именем, а не обругал за то, что я у тебя муку выдул, дам я тебе за это скатерть-самобранку. Понеси эту скатерть домой. Там развернешь ее — и на столе у вас будет пища, и дети твои наедятся. А потом снова завернешь. Но кормить она вас будет только один раз в день, а остальное время вы должны сами работать и детей к работе приучать. Так будешь своих детей кормить, пока они не вырастут. А когда они вырастут, эта скатерть уже износится и кормить вас не будет, так что старайся детей воспитать хорошо, чтоб они встали на ноги и работали».

Взял мужик скатерть и назад пошел. Пошел, а клубок у него обратно покатился. Зашел он на обратном пути к Бабе Яге и поблагодарил ее за то, что она ему такой клубочек дала. Рассказал он ей, что нашел ветер, который у него муку унес, что тот дал ему скатерть, которая будет кормить его детей. Вернулся мужик домой, и, действительно, эта скатерть стала ему помогать. Один раз в день она их кормила до тех пор, пока дети не подросли. А когда скатерть износилась, они уже сами работать научились и стали жить-поживать да добра наживать.

53. Скатерть, развернись!

Жили-были старик со старухой. Старик лапти плел, а старуха была ленивая — ничего не делала, все больше на печи лежала. Жили они бедно, земли у них не было. Настало лето, хлеб поспел, и пошла старуха на чужое поле колоски обрезать. Колосков нарежет, принесет домой, кашу сварит из зерна. А старик все лапти плетет.

И вот однажды пошла старуха опять за колосьями, слышит: кто-то идет. Она испугалась, спряталась за елку — а елка была широкая, большая — и сидит. Смотрит: подошли двое мужчин. Подошли, тоже сели к этой же елке, что-то достали из-под корня и говорят: «Скатерть, развернись!» У них скатерть развернулась. «Молочко, налейся!» Молочко налилось. «Кашка, заварись!» Кашка заварилась. «Хлебушко, появись!» Хлебушко появился. Они поели этой каши с хлебушком. «По рюмочке!» И по рюмочке появилось.

Вот они наелись, напились, опять скатерть свернули, спрятали под корень и ушли. А старуха все выглядела, куда они эту скатерть положили, схватила скатерть и притащила домой, а старику не показывает. Говорит:

— Ступай, старик, куда-нибудь!

Он говорит:

— Да я и так щас пойду лапти продавать на базар.

Ушел.

Старуха скатерть достала и говорит: «Скатерть, развернись!» Скатерть развернулась, «Молочко, налейся!» Молочко налилось. «Кашка, заварись!» Кашка заварилась. «Хлебушко, появись!» Хлеб появился. «По рюмочке!» И рюмочка появилась. Старуха наелась, скатерть свернула обратно и спрятала, а сама пошла на печи лежать.

Старик пришел, лапти продал — чаю да хлебушка купил.

— Иди, старуха, есть!

— Нет, не хочу.

— Иди, старуха!

— Нет, не хочу.

Не стала со стариком есть и так сытая была.

Так и пошло. Вот уйдет старик в лес или на базар — старуха достанет эту скатерть, наестся, а старика не кормит. Старик думает: «Как это старуха у меня всегда сытая, чем она питается? Ничего ни стряпать, ни варить не стала, меня не кормит совсем».

Сказал, что в лес уйдет, а сам к окну приставил доску с обратной стороны, залез на нее и смотрит в окошечко, что старуха делать станет. А старуха вытащила из голбца скатерть, положила на стол и говорит: «Скатерть, развернись!» Скатерть-то и развернулась. «Молочко, налейся!» Молочко налилось. Тут доска-то возьми да и подломись под стариком — он и полетел. Ему неудобно стало, он скорей-скорей встал да и убежал, не показался старухе-то.

Потом пришел домой и говорит: «Старуха, тебя соседка в гости заказывала!» Старуха и отправилась. А старик достал эту скатерть — знал теперь, где ее старуха держит, — достал и говорит: «Скатерть, развернись!» Скатерть развернулась. «Молочко, налейся!» Молочко налилось. А дальше-то не знает, что говорить. Молочко-то из чашки-то и побежало на пол, ну и на полу много налилось молока-то, а старик не знает, куда деваться. Залез на лавку — до лавки молоко добежало; он на голбец [62] забрался — и до голбца молоко дошло; он на печь — и до печи. Старик на полати — молоко и туда добирается. Все, полный дом молока стал.

Той порой старуха вернулась. Открыла она дверь-то — молоко на нее как хлынет! Она это увидела и закричала: «Кашка, заварись!» И кашка заварилась, и полный дом стал каши.

Ну, а старухе все-таки к старику-то как-то надо пробраться.

— Где ты, старик, живой?

— Живой!

— Ну дак давай, оттуда проедай дыру!

И вот они, чтобы друг к другу пробраться, стали есть, дак три года эту кашу ели. Все ели, ели, больше и не делали ничего, все этой кашей питались. Ну, подостатки-то уж потом лопатой выгребли и на улицу выбросили.

А люди все думают: «Где это они что берут?» А старик сначала всех деревенских мальчишек, которые плохо питались, а потом и всех людей, которые в их деревне плохо жили, стал с этой скатерти подкармливать.

Так они и дожили до старости. Уж кому потом эта скатерть досталась — неизвестно.

54. Лутонюшка

Жила-была одна женщина, и был у нее сын, звали его Лутонюшка. Женщина была очень красивая, работящая, а сын весь в нее. Жили они на берегу, около большого озера.

Лутонюшка соорудил себе лодку и стал на озере рыбу ловить. Это ему очень нравилось, и мать была довольна, так как он много рыбы привозил. Бывало, мать напечет пирогов да шанежек и пойдет к Лутонюшке на бережок. Придет и начнет его кликать:

Луты-луты, Лутонюшка!
Приплыви ко мне.
Кашка масленая,
Ложка крашеная!

Иногда Лутонюшка услышит, а иногда и не услышит. Тогда она снова кричит:

Луты-луты, Лутонюшка!
Приплыви ко мне.
Шаньги масленые,
Пирожки квашеные!

Лутонюшка услышит, приплывет, отдаст ей рыбы ведро, поест у ней тут и опять уплывет. А она приходит домой, приберет ату рыбку, часть сварит, часть соседям снесет, ну а что лишнее, и продаст. На другой день Лутонюшка опять рано-рано уплывет, а мать снова днем идет к берегу его покормить. Опять кличет:

Луты-луты Лутонюшка!
Приплыви ко мне.
Кашка масленая,
Ложка крашеная!

Лутонюшка и приплывет к ней. Опять они обменяются: она ему пирожки, да шанежки, да кашку масленую, да молочка бутылочку, а он ей рыбы ведро.