Русские народные сказки Пермского края - Черных Александр. Страница 40

Пришел домой — братья говорят:

— Ты че, Ванька, купил ли хоть нам че-то?

— Купил, все купил.

— Соль-то купил?

— Купил.

— А где она?

— Так я ее в реку высыпал: лошадь не хотела пресную воду пить.

— А лошадь-то где?

— А я ее стукнул — она пропала.

— Ух ты, Ванька, Ванька-дурак! А горшки-то купил?

— Купил.

— А где они?

— Да я, — говорит, — на пенечки их одел, че они без шапочек.

— Ну, а ложки-то купил?

— Купил. Они обзываются, говорят: «Ванька-дурак! Ванька-дурак!» Я их растоптал, вон на дороге бросил.

— Ох ты Ванька, ты Ванька.

Опять Ваньке тумаков надавали.

— Ладно, — говорят, — Ванька, теперь сиди дома. А мы сами съездим, все купим.

Поехали, а Ваньку дома оставили, наказали:

— Ты на крючок закройся.

А Ванька сидел, сидел дома — скучно. Нечем ему заняться. Встал, воду вылил из кадки на пол, брагу вылил, пиво вылил. Там водочка была на свадьбу куплена — вылил; все молоко из горшков вылил. У него стало воды много в избе, прямо до окон. Взял сельницу, взял лопату и плавает по избе. Туда плывет, сюда плывет.

Ну, а братья приехали, постучали — закрыто, кричат:

— Ванька, открывай!

— Сейчас доплыву.

Они думают: «Да что это такое, где он там плавает?»

— Открывай, — говорят, — быстрей.

— Щас доплыву.

Ну, открыл он дверь с крючка, а вода вся хлынула на них.

— Ох ты Ванька, ты Ванька-дурак! Что ты наделал! Ведь это все было на свадьбу припасено, все надо было.

Опять тумаков Ваньке дали. Все-таки стали они свадьбу собирать, снова все это приобрели. Пиво наварили, браги наделали, водочки купили. Говорят:

— Ванька, ты иди овцу заколи на свадьбу-то.

— А какую, — говорит, — заколоть-то, которую?

— Да котора, — говорят, — на тебя поглядит.

Ну, Ванька пошел во двор. А овец в конюшне много было: семь или восемь. Он взял залез повыше — как в середину прыгнул к ним! Они испугались и все на него поглядели. Он взял и всех зарезал. Братья прибежали, охнули:

— Ты, — говорят, — че это, Ванька, наделал?!

— Так они все на меня глядели — я всех и заколол.

— Ох ты Ванька, Ванька-дурак!

Опять Ваньке тумаков надавали.

Ну, все-таки свадьбу собрали. «Иди, — говорят, — Ванька, позови гостей». Ну, Ванька пошел звать гостей. «Мужики, — говорит, — идите на свадьбу, а баб не берите». Ну, мужики пришли. А хозяева спрашивают: «Так че это одни мужики, бабы-то где? Почему баб-то нет?» — «А я их не позвал». — «Ну, так иди и баб позови».

Он пошел: «Бабы, идите на свадьбу, а ребят не берите». Пришли бабы и заботятся: что там ребятишки делают, поди, ревут они там без нас.

Опять говорят братья: «Ванька, так ты че, ребят-то иди тоже собери на свадьбу, чтоб бабы не заботились об них».

Ванька думает: «Их много, в каждом доме по пять, по шесть. Как я их соберу?» Запряг лошадь, взял большой короб. Подъедет к дому, вытащит ребят и в этот короб бросит; в том, в другом, в третьем доме так-то; их много стало, полный короб с верхом. Он взял бастрык [77], придавил их бастрыком-то, которого за ногу, которого за руку, которого посередке. Они пищат, верещат. Ванька едет по деревне, ребятишки ревут. Привез на свадьбу. Повыскакивали матери. «Что, — говорят, — это ты, Ванька, наделал!» Опять Ваньке тумаков надавали.

Ну, Ваньке надоело: все ему тумаки да тумаки. Прошла свадьба — отделились братья, отдельно стали жить. И Ванька остался один, некому стало его бить. И Ванька вырос, стал хорошим человеком, умным, не стал вредничать. На том и сказке конец.

101. Про Солнышко

Жили-были старик со старухой. Была у них одна дочь, да и ту они выдали замуж за Солнышко. Скучно стало старику, вот и пошел он в гости к Солнышку. Шел, шел, шел, насилу пришел.

— Здравствуй, старик! Чем тебя потчевать? — молвило Солнышко и сказало жене, чтоб блинов испекла.

Вот, когда тесто поспело, Солнышко уселось посреди пола и говорит жене:

— Лей мне на голову.

Жена налила на голову — блин испекся. Понравилось это старику. Пришел он домой и кричит старухе:

— Эй, старуха, затевай блины!

Старуха бросилась было печь топить, а он говорит: — Не надо, замеси только тесто.

Замесила старуха тесто. Подставил старик голову.

— Лей, — говорит, — мне на голову!

Налила ему старуха теста, залепила старику глаза, и уши, и нос, и рот. Блины не испеклись, а старик целый день потом в бане отмывался. После того старик часто повторял пословицу «Чужим умом жить — добра не нажить».

102. Мужики-тасимичи

Жили в одной деревне мужики-тасимичи, беда бестолковые. Придумали себе церкву строить: «У всех есть церква, а у нас нету». Живо состроили какую-то балагушечку. «Надо, — думают, — ишшо колокольню». Сделали. Тожно надо колокол, а где его взять? Придумали лыко надрать и из него сплести. Сказано — сделано. Сплели колокол, повесили, за веревку дернули, никакой звон не идет, только: «шлык!» Им и чуется: «еще лыко». Давай еще лыко приплетать. А колокол все однако: «шлык, шлык». Сколь бы они еще бедные промаялись, да по ту пору ветер сильный задул, у них колокол-то и сдуло на землю. Так, поди, все еще лежит.

103. Глупые люди

Жила одна старушка. Вот стала она оладьи печь, а сметану из погреба ложкой таскает. Зашел к ней чужой человек и спрашивает:

— Ты, бабушка, что делаешь?

А она говорит:

— Сметану ношу, оладьи вот напекла.

Он говорит:

— Дак возьми чашку да с ней в погреб и сходи.

Старуха обрадовалась:

— Ой, добрый молодец, спасибо тебе: надоумил. Оставайся с нами жить.

А человек ей и отвечает:

— Нет. Пойду. Если дурней тебя найду, дак не приду, а не найду, дак приду.

Пошел дальше. Шел, шел, в деревню одну зашел. Видит: там вся деревня вздымает корову на баню. Он спрашивает. «Че вы, ребяты, тут делаете?» А они ему отвечают: «Дак вот видишь: у нас трава выросла на бане, надо ее убрать, траву-то. Вот мы корову и поднимаем, чтоб она траву выела». Человек сходил, нашел литовку, выкосил сам траву. Люди обрадовались, обедать пошли. Час обедали, два, три. Дело к вечеру — они все еще обедают. А человек прохожий на улице остался, сидит и думает: «Что же это они делают? Ну-ка, я зайду». Поглядел: они сидят все за столом и одной ложкой все едят. Один хлебнет, ложку на полати бросит. Другой сходит, ложку подберет, хлебнет один раз, снова ложку на полати бросит. Так вся деревня и ест.

Подивился человек, достал из рюкзака ложку, кружку, дал им: нате, мол, ешьте, так-то не делайте. Наелись они, потом и человек поел. «Да, — думает, — эти еще дурнее».

104. Солдат и черти

Идет солдат из армии. Пришел в одну деревню, попросился ночевать.

В один дом попросился — его не пустили; в другой дом попросился — опять не пустили; в третий дом попросился — хозяева говорят:

— Да у нас семья очень большая, негде тебе спать-то будет. Вон там у нас свободный дом есть, новый, недавно построенный, дак там черти живут. Мы там и не живем, не знаем, как чертей выгнать.

Он говорит:

— Так вот и пустите меня, я и с чертями заночую.

— Ну, если не боишься чертей, так иди, вместе с чертями и спи.

Вот он пошел в этот дом новый, где черти живут. Сделал постель, поужинал и лег. Откуда ни возьмись выскочил чертенок:

— Чего ты тут на нашей квартире разлегся?

— Я солдат, мне же где-то ночевать надо. Я спросился, мне хозяева сказали: можно с чертями ночевать.

— А что ты умеешь делать?

— Да все умею: я ж солдат!

— А умеешь хоть в карты играть?

— Да, умею.

— Ну так че, давай хоть в карты будем играть, все равно нам вместе ночь коротать.

Встал солдат, сел с чертенком в карты играть и спрашивает: